Владимир Маяковский - Во весь голос (сборник)

• Название: Во весь голос (сборник)
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-099269-0

В этот сборник вошли наиболее известные поэмы и стихотворения Маяковского разных лет, в полной мере представляющие читателю уникальный стиль поэта: «Флейта-позвоночник», «Облако в штанах», «Про это», «А вы могли бы?», «Любовь», «Во весь голос», стихи из «американского» цикла и др. Оригинальность, бунтарство, резкость стихотворных строк и невероятная, берущая за душу эмоциональность Маяковского, поражавшие его современников, и сейчас не оставят читателя равнодушным.

---

                  в жакетах в этих

на Петровке

                        бабья банда.

Эти

        польские жакетки

к нам

           провозят

                            контрабандой.

Чем, служа

                      у муз

                                по найму,

на мое

             тряпье

                          коситься,

вы б

        индустриальным займом

помогли

                рожденью

                                    ситцев.

Череп,

             што ль,

                           пустеет чаном,

выбил

            мысли

                         грохот лирный?

Это где же

                    вы,

                          Молчанов,

небосвод

                  узрели

                               мирный?

В гущу

             ваших ро́здыхов,

под цветочки,

                           на реку

заграничным воздухом

не доносит гарьку?

Или

        за любовной блажью

не видать

                   угрозу вражью?

Литературная шатия,

успокойте ваши нервы,

отойдите —

                      вы мешаете

мобилизациям и маневрам.

1927

«Массам непонятно»

Между писателем

                                  и читателем

$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$стоят посредники,

и вкус

            у посредника

                                     самый средненький.

Этаких

              средненьких

                                      из посреднической рати

тыща

          и в критиках

                                  и в редакторате.

Куда бы

               мысль твоя

                                     ни скакала,

этот

        все

              озирает сонно:

– Я

        человек

                       другого закала.

Помню, как сейчас,

                                      в стихах

                                                      у Надсо́на…

Рабочий

                не любит

                                  строчек коротеньких.

А еще

           посредников

                                    кроет Асеев.

А знаки препинания?

                                         Точка —

                                                         как родинка.

Вы

      стих украшаете,

                                     точки рассеяв.

Товарищ Маяковский,

                                           писали б ямбом,

двугривенный

                           на строчку

                                               прибавил вам бы. —

Расскажет

                    несколько

                                        средневековых легенд,

объяснение

                       часа на четыре затянет,

и ко всему

                    присказывает

                                               унылый интеллигент:

– Вас

            не понимают

                                     рабочие и крестьяне. —

Сникает

                 автор

                            от сознания вины.

А этот самый

                          критик влиятельный

крестьянина

                        видел

                                   только до войны,

при покупке

                        на даче

                                      ножки телятины.

А рабочих

                    и того менее —

случайно

                  двух

                          во время наводнения.

Глядели

               с моста

                             на места и картины,

на разлив,

                   на плывущие льдины.

Критик

               обошел умиленно

двух представителей

                                       из десяти миллионов.

Ничего особенного —

                                          руки и груди…

Люди – как люди!

А вечером

                   за чаем

                                 сидел и хвастал:

– Я вот

               знаю

                        рабочий класс-то.

Я

   душу

             прочел

                          за их молчанием —

ни упадка,

                    ни отчаяния.

Кто может

                     читаться

                                     в этаком классе?

Только Гоголь,

                            только классик.

А крестьянство?

                               Тоже.

                                         Никак не иначе.

Как сейчас помню —

                                         весною, на даче… —

Этакие разговорчики

                                         у литераторов

                                                                    у нас

часто

          заменяют

                             знание масс.

И идут

             дореволюционного образца

творения слова,

                              кисти

                                         и резца.

И в массу

                  плывет

                                интеллигентский дар —

грезы,

            розы

                     и звон гитар.

Прошу

              писателей,

                                   с перепугу бледных,

бросить

               высюсюкивать

                                           стихи для бедных.

Понимает

                   ведущий класс

и искусство

                      не хуже вас.

Культуру

                 высокую

                                  в массы двигай!

Такую,

             как и прочим.

Нужна

             и понятна

                                 хорошая книга —

и вам,

           и мне,

                       и крестьянам,

                                                  и рабочим.

1927

Размышления о Молчанове Иване и о поэзии

Я взял газету

и лег на диван.

Читаю:

             «Скучает

Молчанов Иван».

Не скрою, Ванечка:

скушно и нам.

И ваши стишонки —

скуки вина.

Десятый Октябрь

у всех на носу,

а вы

        ухватились

за чью-то косу.

Люби́те

               и Машу

и косы ейные.

Это

       ваше

дело семейное.

Но что нам за толк

от вашей

                  от бабы?!

Получше

                  стишки

писали хотя бы.

Но плох ваш роман.

И стих неказист.

Вот так

              любил бы

любой гимназист.

Вы нам обещаете,

скушный Ваня,

на случай нужды

пойти, барабаня.

Де, будет

                  туман.

И отверзнете рот,

на весь

              на туман

заорете:

– Вперед! —

Де,

– выше взвивайте

красное знамя!

Вперед, переплетчики,

а я —

          за вами. —

Орать

           «Караул!»,

попавши в туман?

На это

             не надо

большого ума.

Сегодняшний

                           день

возвеличить вам ли,

в хвосте

               у событий

о девушках мямля?!

Поэт

          настоящий

вздувает

                заранее

из искры

                 неясной —

ясное знание.

1927

Солдаты Дзержинского

Вал. М.

Тебе, поэт,

                    тебе, певун,

какое дело

                     тебе

                             до ГПУ?!

Железу —

                   незачем

                                  комплименты лестные.

Тебя

         нельзя

                      и славить

                                        и ни вымести.

Простыми словами

                                     говорю —

                                                       о железной

необходимости.

Крепче держись-ка!

Не съесть

                  врагу.

Солдаты

                 Дзержинского

Союз

           берегут.

Враги вокруг республики рыскают.

Не к месту слабость

                                       и разнеженность весенняя.

Будут

           битвы

                       громше,

                                       чем крымское

землетрясение.

Есть твердолобые

вокруг

             и внутри —

зорче

           и в оба,

чекист,

              смотри!