Анатолий Устюгов - В бобровом краю

• Название: В бобровом краю
• Автор: Анатолий Устюгов
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1980

Сборник произведений кировского писателя, в котором автор знакомит юных читателей с жизнью зверей и птиц.

---

Через минуту лесник уже знал — перед ним молодая волчица, сильно напоминающая Меченую и красноватым оттенком шерсти и сложением. Лесник повернул ее голову — белого пятна на шее не оказалось.

И вот с этого дня наступила для охотника полоса везения. То, чего добивался лесник годы, свершилось за неделю. Снежные холмики у капканов с точками — «подписями» — в период волчьей любви действовали наверняка. Три молодых волка один за другим влезли в капканы, четвертой снова была волчица, и тоже молодая.

Затем — несколько дней — лесник волновался. К капканам никто не подходил, следов Меченой и Короткоухого (от стаи остались только они) с лесовоза он не мог приметить, а лишний раз пройти по колее он теперь не решился. Лесник догадывался, что Меченую он спугнул и выстрелами и запахом, и она увела Короткоухого с лесовозной дороги.

И все же Короткоухий вернулся, след его, идущий со стороны Логов, лесник заметил. И он полагал, что старый волк сделал это, чтобы повидать своих куда-то исчезнувших детей.

Короткоухий уволок капкан за целый километр, влез в гущу мелкого ельника и, застряв тут между стволами деревьев, чуть не отгрыз свою лапу. Вероятно, он наделал бы хлопот охотнику, на трех лапах ушел бы далеко, но лесник подоспел вовремя, оборвав жизнь старого волка выстрелом.

ОДИНОКАЯ ВОЛЧИЦА

Свежий след вожака стаи четко выделялся на колее. Меченая прошла мимо припорошенных снежком пеньков, мимо холмиков с «росписями» и нигде не повернула к хитро спрятанным капканам. Лесник прочитал это по следам при очередном рейсе на лесовозе. «Видно, не переведется волчий род в нашем лесу», — подумал лесник.

И последующие поездки убедили его в этом. Меченая не уходила с узкоколейки, после каждой ночи оставались ее следы. А холмики с «подписями» уже замело снегом.

Теперь лесник катался на платформе просто так, по привычке, даже лыж с собою не захватывал и надеялся лишь на какую-то случайность…

А следы Меченой говорили, что вожак, оставшись один, очевидно, разыскивает стаю. Однажды, возвращаясь поздним вечером на лесовозе на склад, лесник увидел на знакомой полянке неясную фигуру сидящего волка. Голова у него была запрокинута. Вероятно, он выл, хотя звуков из-за грохота лесовоза не было слышно.

— Меченая! — воскликнул лесник, вглядываясь в силуэт, который скоро растворился в темноте.

Лесорубы на складе ему подтвердили, что много раз слышали в лесу душераздирающий вой одинокого волка.

«А ведь Меченая ищет Короткоухого! — решил лесник. — Волчьи пары верны всю жизнь. А что если на этом сыграть? Отрезанной лапой Короткоухого наследить возле капканов?»

Лесник так и сделал.

И вот сверхосторожная волчица, обманувшись свежим отпечатком лапы и запахом Короткоухого, попалась!

Когда лесник в середине оттепельного серого дня ехал на платформе, он еще издали увидел волчицу, бьющуюся на снегу в капкане. В бинокль хорошо было заметно белое пятно на ее шее. Волчица успела протащить капкан от дороги уже к деревьям.

Торопливо соскочив с поезда, лесник, забыв, что с ним нет лыж, шагнул в снег и сразу провалился по пояс. «Вот так штука! Какая я ворона! — обругал он себя, ворочаясь на снегу и пытаясь ползком продвинуться вперед. — Как же я без лыж?»

Но все отчаянные попытки добраться до волчицы, которую теперь лесник не видел, потерпели неудачу. Усталый и потный, он едва выбрался на колею и здесь, став в рост, глядел на то место, где только что лежала борющаяся с капканом волчица.

Что теперь предпринять? Лесник вскинул ружье, оглянулся и пошел в направлении лесного склада, до которого было не менее десяти километров и где у него хранились лыжи.

Через два часа он вернулся на попутном лесовозе уже с лыжами и пошел по следу, оставленному волчицей. Вскоре он заметил на снегу что-то темное. Лесник напрягал зрение и не мог сразу понять, что там такое — предмет был невелик. Подойдя ближе, он понял, что это попросту капкан, оставленный Меченой. А сама она ушла — след с каплями крови тянулся дальше.

Оторопело глядел лесник на капкан. Одна пружина его была сломана.

Снег возле капкана краснел от крови, и лежали клыки волчицы.

«Не жилец Меченая теперь», — подумал лесник, торопливо шагая по следу дальше — волчица уходила от него теперь на трех лапах, глубоко проваливаясь в снег.

Возможно, лесник сумел бы нагнать Меченую, но сумерки уже наступили, а волчица, наткнувшись на свой старый след, стала уходить быстрее. Лесник вышел к Логам, с трудом различая след, а когда начал спускаться в овраг, то провалился в снег по грудь. Пока выбирался — совсем стемнело.

Лога так и не выдали волчицу. Лесник, проклиная все на свете, едва вылез из оврага и вернулся в Подсосены лишь под утро.

И с того времени ни сам лесник и никто другой ничего не могли сказать о вожаке стаи, волчице, отмеченной белым пятном на шее.

Метели замели в лесу все следы.

Богатый улов

Я снова на Озернице. Целый год не видел речку, а сейчас иду вдоль обрывистого бережка и любуюсь ею. Вот, придвинувшись вплотную к воде, стоит высокий сосновый лес, от которого даже в яркий летний день ложится густая тень и знакомый мне омут кажется мрачным. Вот за кустами ив открылась часть зеленой луговины с дальним березовым перелеском, и уже за ним в голубоватой дымке, словно кто их приподнял, темные хвойные леса. Наконец, посреди текучей воды видны несколько островков, покрытых зеленым густым хвощом. Трава топорщится, как иглы на шкуре ежа. Галькой усыпан песок у воды, а на нем чьи-то следы, наверное, куличка, который заметил меня раньше, чем я его, и, взлетев, промелькнул вдали над речкой.

Тихо над Озерницей в этот заполдневный час. И жарко. Ветерок очень слабый, поэтому в густом ивняке, в жарком солнечном затишке, много комаров, которые с писком сразу накидываются на мое лицо. С радостью выскакиваю из ивняка на открытый берег и замечаю вдали глинистую красноватую осыпь. Это по ней придется подниматься к деревне, куда я иду к знакомому рыбаку Василию Петровичу.

А напротив осыпи на речке — перекат. Вода катится быстро-быстро, словно хочет скорее, проскочить тесноватые эти берега. Подхожу к перекату и вижу, как сквозь воду просвечивает каменистое дно: много веков здесь борется речка со скалой, но так и не может промыть более глубокого русла.

И вдруг… Что это? Со дна переката что-то ярко блеснуло! Как зеркальце. Потом еще одно, еще, еще… Да вся речка, от берега до берега, в зеркальцах!

Неужели рыба? Ну, конечно! Это сотни рыб вышли на перекат!

Скорее удочку! У меня даже руки затряслись от рыбацкого нетерпения. Но удочки с собой не было. Скорее к Василию Петровичу! Он даст свою. До деревни рукой подать. Вот только не спугнуть бы мне рыбу!

И я стал красться по тропинке возле самой воды, косясь на перекат, на зеркальца, которые мигали, гасли и снова появлялись, как по волшебству. Вот я вижу уже поворот тропинки на подъеме к деревне, и тут… Я ведь знал, что попадется ручей. Но когда я перенес через него ногу, другая нога скользнула вниз — ив речку посыпались камешки, а затем шлепнулся большой ком глины.

Я сделал резкий шаг вперед и замер. Река сверкнула и разом погасла. Ясно, рыб на перекате уже нет!

…Василий Петрович стоял на крылечке избы и издали смотрел на меня, приставив руку козырьком к глазам. Должно быть, не узнал, забыл за год, а может, из-за низко стоящего солнца. Но едва я подошел ближе, как старик улыбнулся и торопливо подал мне широкую заскорузлую руку.

— Аль беда приключилась? — спросил он меня, заглядывая в глаза.

— Да не беда! А на перекате столько рыбы упустил! — волнуясь, воскликнул я. И коротко рассказал рыбаку о зеркальцах в воде и о том, как торопился к нему за удочкой.

— Ах, вот в чем дело! — сказал Василий Петрович и рассмеялся. — Поперву тоже, как увидел рыбу на перекате, аж в дрожь бросило, как тебя. За удочку тоже хватался! А толку что. Подуст никакую наживку на перекате сейчас не возьмет.

— Так это подуст?

— Он самый.

— А почему наживку не возьмет?

— Да потому, вишь ли, что выходит он на перекат попастись. Водоросль эта склизкая, которую он любит, на каменистом дне да в текучей воде растет. Схватит подуст ртом водоросль, а сам повернется бочком под солнцем, ну и сверкнет в воде, как зеркальцем. Днем этого не заметишь, а под вечер, когда солнце к лесу тянется, тогда видно на перекате весь косяк. Однако с определенного места, с низкого берега.

— Вот с него я и испугал рыбу. Так хотелось удочку закинуть!

— А ты не жалей… У тебя; сегодня улов богатый, — возразил Василий Петрович, серьезно глядя на меня. — Сейчас ты, может, не поймешь. А потом скажешь: как повезло мне зеркальца увидеть! Ведь надо время знать и место. А ты, видимо, как-то угадал и то, и другое!