Филип Фармер - Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы

• Название: Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис, 1996. — 335 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88132-175-8

В очередной том собраний вошли произведения, примыкающие к основной пенталогии эпического сериала «Мир Реки», которые дополняют и развивают эту невероятную сагу о далеком будущем человечества.

---

— Это он предложил нам отменить титулы дворян и всяких там принцев крови и самим выбирать себе начальников. Он — наш лорд-мэр уже второй срок.

— А женщинам разрешается голосовать? — поинтересовался Микс.

— Сначала не разрешалось, но в прошлом году они стали требовать, чтобы им тоже дали права. Была небольшая заварушка, ну и после нее они получили что хотели. Никакой управы на них нет, — добавил Чэннинг с кислым видом. — Они в любое время, когда захотят, могут собраться и уйти, потому что имущества с гулькин нос и нет детишек, о которых надо заботиться. Да и по хозяйству чертовски мало работы. А что до варки-жарки, так тут и вообще делать нечего. Больно они самостоятельными стали.

Англия, на южной границе Нового Альбиона, имела похожую систему правления, только избираемый народом глава именовался шерифом. Ормондию, на севере, населяли в основном те роялисты, которые во время волнений оставались верны Чарльзу I и Чарльзу II. Ими правил Джеймс Батлер, бывший во времена Чарльза I и Чарльза II первым герцогом Ормондским, лордом-наместником Ирландии и почетным ректором Оксфордского университета.

— В Ормондии в ходу «милорд» и «ваша светлость», — сказал Чэннинг. — Можно даже подумать, что Англию взяли да перенесли со старушки Земли на Реку. Да только все эти титулы ровным счетом ничего не значат, потому что они, можно сказать, в основном почетные. Всех, кроме герцога, выбирают, и в их совете тех, которые родились бедняками, зато честными и достойными, даже больше, чем дворян. А в придачу ко всему, когда их женщины узнали, что нашим дали голосовать, то они взвыли так, что его светлости ничего не оставалось делать, как проглотить эту горькую пилюлю и при этом улыбаться, будто он на седьмом небе от счастья.

Хотя отношения между двумя крохотными государствами никогда не были особо близкими, они все же объединились против Крамера. Проблема состояла лишь в том, что их объединенные военные штабы не очень-то ладили между собой. Герцогу претило советоваться с лордом-мэром или уступать тому в чем бы то ни было.

— Мне и самому это куда как не нравится, — сказал Чэннинг. Во время войны должен быть один верховный генерал. Это как раз тот случай, когда две головы никак не лучше одной.

Гунны, жившие по ту сторону Реки, в первые годы немало им досаждали, но последнее время вели себя вполне дружелюбно. Правда, по словам Чэннинга, настоящих гуннов среди них было не более четверти. Они так долго воевали между собой, что поубивали друг друга. На место убитых пришли люди с других территорий вдоль Реки. Они разговаривали на смешанном гуннском, на четверть разбавленном словами из других языков. Прямо напротив Нового Альбиона находилось государство, которым в настоящее время правил Сикх, Говинд Сикх — весьма сильный военачальник.

— Как я уже говорил, — продолжал Чэннинг, — на триста миль отсюда по этому берегу Реки из воскрешенных здесь в основном британцы семнадцатого века. Но попадаются десятимильные участки, которые населены не британцами. В тридцати милях отсюда вниз по Реке живут маленькие свирепые сипанги из тринадцатого века — желтокожие и косоглазые ублюдки. Да еще этот Дусволенз, который из четырнадцатого века и наполовину немецкий, наполовину испанский.

Поблагодарив сержанта за информацию, Микс сказал тому, что собирается на боковую. Чэннинг пожелал ему спокойной ночи.

ГЛАВА 5

Микс уснул сразу. Ему даже приснилось, будто он занимается любовью с Викторией Форд, своей четвертой женой, единственной женщиной, которую он до сих пор любил.

Его разбудили пронзительные звуки множества труб из рыбьей кости и грохот барабанов. Микс открыл глаза. Было все еще темно, но заметно посветлевшее небо говорило о том, что солнце вот-вот взойдет над горами. Сквозь открытое окно он мог видеть быстро угасавшие звезды и газовые туманности. Микс снова закрыл глаза и натянул на голову одеяло, сшитое из двойных полотенец. Эх, поспать бы еще немножко! Но чувство дисциплины, к которой приучила его жизнь, когда он был на Земле ковбоем, звездой экрана и артистом цирка, а в этом мире — наемником, заставило его вылезти из постели.

Дрожа от холода, он надел полотенечный кильт и плеснул на лицо ледяную воду из мелкого таза, сделанного из обожженной глины. Затем он снял с себя кильт, чтобы омыть бедра. Его Вики во сне была так же хороша в постели, как и настоящая.

Он провел рукой по щекам и подбородку. От этой привычки он так и не избавился, несмотря на то что надобность в бритье отпала и уже никогда не вернется. Всех мужчин воскресили вечно безбородыми. Том не знал почему. Может, тем, кто воскрешал их — кто бы это ни был, — не нравились волосы на лице. Если так, то отвращения к лобковым и подмышечным волосам они явно не питали. Но при этом они постарались, чтобы волосы не росли в ушах, а в носу — только до определенной длины.

Таинственные незнакомцы, создатели Мира Реки, произвели также кое-какие изменения на лицах и телах воскрешенных. Женщины, у кого на Земле были огромные груди, воскреснув здесь из мертвых, обнаружили, что их молочные железы уменьшились в размерах. Женщинам с очень маленькой грудью дали грудь «нормальных» размеров. И ни у одной женщины не было отвислых грудей.

Но не все остались довольны. Отнюдь не все. Находились и такие, кому нравилось то, чем они обладали. Ведь в старой жизни были, безусловно, общества, где необычайно восхищались громадными, свисающими грудями и где размер и форма женской груди совершенно ничего не значили в смысле красоты. На грудь там смотрели только как на необходимый орган, снабжающий младенцев молоком.

Мужчины, у которых на Земле были очень маленькие пенисы, здесь стали обладателями таких, которые не вызывали насмешек или чувства стыда. Миксу не доводилось слышать жалоб по этому поводу. Правда, один мужчина, который на Земле втайне страстно желал быть женщиной, однажды хлебнув лишку, излил свое недовольство Миксу на ухо. Почему загадочные существа, которые исправили так много физических изъянов, не дали ему женского тела?

— Почему же ты не подсказал им, чего тебе хочется? — спросил тогда Микс и засмеялся. Конечно же, он не мог поставить Тех-кто-бы-они-ни-были в известность. Он умер, затем воскрешен на берегах Реки, а в промежуточном состоянии он был мертв.

Мужчина тогда дал Тому в глаз и посадил ему невообразимо огромный синяк. Том вынужден был задать ему как следует, чтобы оградить себя от дальнейших увечий.

Были исправлены также и другие пороки, а точнее, отклонения от «нормы». Том однажды встретил очень красивого — возможно, даже слишком красивого — англичанина, из восемнадцатого столетия, который был дворянином. От паха и выше он был само совершенство, но его ноги раньше имели в длину всего лишь полтора фута. А теперь в них было целых шесть футов и два дюйма. Жалоб со стороны их обладателя не было. Но карикатурность его внешнего облика на Земле, по всей видимости, испортила ему характер, и пусть тело у него было прекрасно, он тем не менее оставался озлобленным, циничным до грубости, язвительным и, хотя и был отменным любовником, ненавидел женщин.

Том с ним как-то тоже подрался и даже сломал англичанину нос. После того как оба оправились от ран, они стали друзьями. Удивительно, но теперь, когда приплюснутый и свернутый набок нос изрядно попортил англичанину красоту, тот стал уживчивее. Исчезло многое из того, что вызывало в нем отвращение.

Человеческие существа часто непостижимы.

Вытираясь, Микс не переставал думать о том, что сделали для людей Те-кто-бы-они-ни-были в материальном плане. Он завернулся в плащ из длинных полотенец, которые с изнанки скреплялись между собой магнитными скрепками, и взял рулон туалетной бумаги. Ею также снабжали изобильники, хотя находились такие общества, которые эти рулоны использовали совсем не по назначению.

Том вышел из хижины и зашагал к ближайшему отхожему месту обычной канаве, поверх которой возвышалась надстройка в виде длинной хижины из бамбука. Хижина имела два входа. Над каждым входом на продольном брусе была грубо вырезана фигурка мужчины в фас. Женская уборная находилась в двадцати ярдах от мужской, и над ее входами были вырезаны по дереву фигурки женщин в профиль.

И если привычка ежедневно мыться пока не получила здесь широкого распространения, то к соблюдению других правил гигиены буквально принуждали. Сержант Чэннинг сообщил Миксу, что какать где попало ни мужчинам, ни женщинам не дозволяется. (Он, правда, не употреблял слова «какать», поскольку в семнадцатом веке оно было неизвестно.) Не помогали даже смягчающие обстоятельства. Если человека заставали испражнявшимся вне стен общественного туалета, его изгоняли, предварительно вымазав ему лицо его же экскрементами.

Мочиться на людях в определенных случаях не возбранялось, но при условии, что мочащийся должен позаботиться о том, чтобы его не увидел другой человек противоположного пола.