Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

• Название: Калейдоскоп вечности (СИ)
• Автор: Евгения Кострова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

После страшной войны человечество начинает жить по новым законам, пытаясь поддерживать мир с созданиями тьмы (Omega). Юному Скаю с рождению было уготовано стать одним из участников турнира на звание Великого Рефери — Судьи, в чьих руках находится власть, сравнимая лишь с Всевышним создателем. Обладая титулом герцога Османской Империи, находясь в иллюзорном мире роскоши и богатства, он даже и представить не мог, что мир реальности гораздо более жесток, а повороты судьбы непредсказуемы. Теряя друзей, обретая любовь, он пытается сражаться с собственными противоречиями и противостоять законам самого мироздания. Но подвластно ли это хрупкому человеческому сердцу?

---

— Ты пожалеешь о том, что не позволил мне убить этого человека, де Иссои. Ты пожнешь все плоды своих прегрешений, что казались тебе добродетелью, — в нем вскипал гнев, как кипела горячая воды, разбивая вдребезги стекло, высвобождая природную одержимость огненной ярости.

— Ты многое знаешь обо мне, — спокойно произнес Скай, словно не замечая, как восходит в жаре воздух, он же концентрировал вокруг себя северные ветры, и земля под ногами превратилась в крепкую льдину, что разрушались под силой горячих пустынных ветров, сливающихся с черных облаков.

Кривые борозды черных молний, горящих пламенем, прорезали полотно свинцовых туч, расщепляя высотные башни, превращая их в серую пыль, и осыпая ониксовый кремень на дороги. Молнии вонзались вглубь земли заостренными пиками, оставляющими после исхода глубокие ямы. С небес сходили пологи темноты, распаляющих широкие глаза и раскрывающие рты в безмолвном, страшном крике, что не расслышать ушами или сердцем, но можно ощутить боль и отчаяние неуспокоенных душ в глубинах сознания, и агония их падших, разрушенных жизней отзывалась миллионом голосов. Свита теней окружала своего властелина, поднимая ветряные косы и грозовые копья, а бессмертный созидатель все стоял с тем же раскованным безучастием, наблюдая, как раскалывается над его головой небо, и осколки падали стеклянным дождем, открывая красное небо, утопающее в крови.

— Я здесь, чтобы узнать, достоин ли ты стать тем, кто займет один из престолов, — медленно проговорил человек, внимательно наблюдая за Скаем, и силуэты ветров и теней зашептались, разрываясь губительным и отвратительным хохотом.

— Это ты сделал подобное с людьми этого города? — утробно произнес Скай, не спуская с него накалившихся темнотою глаз, и не замечая, как с уголка ресниц, стекает кровь. И под тяжестью этих самозабвенных глаз расходились призраки, кружащиеся над ними. — Ты превратил их в этих существ без памяти и чувств, не пощадил даже невинных детей. Что и следовало ожидать от отпрыска полуночи. Ваш бессмертный род приносит лишь погибель, и если я когда-нибудь взойду на престол, то сделаю все, чтобы вы покинули этот мир, и даже воспоминания о вас стали лишь мифом.

— Потратишь свое желание ради других людей, которые даже не будут помнить твоего лица и голоса, отважных свершений? Люди ничтожно эгоистичные существа, они позабудут об этом, а от тебя ничего не останется. Ты ведь даже не знаешь, какую плату нужно отдать, чтобы коснуться своих желаний. Иначе, почему боги, которым вы так отрадно поклоняетесь, не сходят на землю, по которой некогда ходили сами, оставаясь людьми. Почему они собственными руками не завершили то, чего так жаждешь достигнуть ты сам. Думаешь, что до этих времен никто не терял близких от ненасытных голодоморов детей луны? — и голос его дрожал от ноток странного, всепоглощающего гнева, передающегося и неживым предметам. Обломки зданий омывались враждой, брусчатка дорог окрашивался ненавистью, и ветры запели песнь войны. — Думаешь, до тебя не было тех, кто хотел бы восстановить мир к его прекрасному изначальному образу. Или полагаешь, что одни сумрачные чудовища, живущие в ночи, были ненастьем для твоего народа? Ошибаешься, — утвердительно вскричал он, расправляя плечи, словно крылья, и раскрывая полы белой мантии, как царь, — единственным врагом человека во все сущие времена был сам человек.

И со словами его, небо осенили пять серебристых молний, освещая их силуэты, стоящие по разные стороны правды.

— Меняющие обличья, маски и лица существа, которых люди проклинают за свой голод и нищету, нехватку грязной воды — все это стало возможным только из-за человеческой жадности, — и бесноватый крик окаймил бурлящее небо, возвещающее о приближении страшных стихий. — Все ваши беды, пороки и несчастья всегда исходили от вас же самих, — продолжал он назидательным, нравоучительным тоном. — Дети сумрака всего лишь пытаются очистить планету, и не противиться своей природе, чего не скажешь о человеке, который всегда хотел только власти, вечной юности, могущества и прекращения своей смертности. Не кажется ли тебе, юный воин, что я веду твой мир к истинной идиллии безо лжи, обманчивых желаний и надежд, которые ты вселяешь в слабые сердца человеческие, неспособные противиться вожделению и усталости, горечи и болезням?

Скай задыхался, в кости рук врезалась неимоверная тяжесть, и жар слизывал ткань, кожу словно спалило кипящее масло, а в кровавые останки впивались когти и острые зубы уродливых, толстых крыс. Горло заполнял горячий свинец, вгрызались в спину клыки пантер, и от испытываемой боли, его охватила белая горячка, он едва ощущал собственное тело, наблюдая со стороны за происходящим. Это всего лишь призраки, одурманивающие своими путами, но он чувствовал боль физически, слышал хруст и разламывание, переживание мощными челюстями своей плоти, как разрывается ткань и отлетают изумрудные бусины с кафтана, как припадают пастями чудовищные звери к его крови.

— Я ожидал большего от тебя, — молвил человек, и в глазах поселилась грусть такой силы, что она могла сотрясти весь мир, будто он только что он потерпел полный крах своих непосильных трудов, потерял любимого человека, упустил мечту, лелеющую все время бесконечно долгой жизни. И призрачные тени в успокоении обнимали его, прижимая бесформенные лики к атласным щекам, ласкали плечи, прижимаясь к сильной спине.

— Я даже не сражаюсь, а всего лишь напускаю фантомов, посылающих тебе видения, которые ты не можешь изгнать. Какое жалкое подобие спасителя, — угнетающим и срывающимся голосом шептал он, опуская глаза и устало вздыхая. — Сколько достойных и сильных видел я в былые времена, сколько прекрасных жизней кануло в памяти времен. И ты тот, кого я ждал все эти годы и столь ничтожна твоя сила.

В его руках появился цветок ириса, лоснящийся девственной белизной. Лепестки великолепного бутона напоминали крылья птицы, стремящейся в полет, и, повертев его между пальцев, он прожег зеленый стебель жаром, стекающим из-под его кремовой кожи, и огонь охвативший растение в мгновение поглотил и лепестки, сжигая их в черно-красном пепле. Небеса кричали в разящих воях черных молний, слетающихся на землю и, испепеляя гранит в вулканические реки, проливающиеся кровавой лавой. Призраки и тени взметнулись в вышину алого покрова, восходя в приветственном строю, вознося просвечивающие руки, тянущиеся туманными слоями к отверстию в небосводе.

— Мое имя Авель, — произнес мужчина, безжизненным взором, смотря на жалкие потуги юноши, разъяренно бьющегося лбом о горящие камни, пытаясь вытянуть из разума поселившегося демона, и со светлого чела по переносице, по щекам широкими струями плелась кровь. — Я первый грешник земли, и первый же ее искупитель, — и с его словами воздух пел симфонией арф далеких горячих песков, и плеск холодных изумрудно-бирюзовых волн плел нежный такт мелодии природы, а на хрустальных башнях, сверкающих на резце заходящего солнца трубили в трубы из слоновых костей.

Скай бился в болезненных конвульсиях, выхаркивая кровь и пищу из желудка, и все продолжал вбивать свое лицо в рвоту и твердые камни, еле слышно выдыхая из легких воздух, и сердце отстукивало ритм все медленнее, а картины смерти все возникали перед го глазами. Вот он поднимает свое лицо и видит, как белоснежная ткань детского платья с жемчугами утопает в крови, и окрашивает курчавые черные волосы в абсолютный красный, и нежная темная кожа белеет, холодеет, каменеет. Закрыты глаза, наливающиеся жидким медом, и с уголков печется кровь. К талии маленькой девочки приближается пасть льва, рывком выдирая алые куски, сдирая кожу, облизывая бело-мраморные кости.

— Хватит, — молил он, убивая гордость, ощущая, как в висках нещадно колотиться кровь.

— Умоляю, — шептал юноша, стараясь подавить вырывающиеся из глотки крики, поднимая дрожащую руку к образу стылого, растерзанного на части тела, — остановись.

Но, назвавший себя по имени Авеля лишь скосил взор в сторону неба, заполняющегося рубиновым отливом, и, поднимая руки вверх, открыл острые глаза, и затянувшаяся черная прямая полоса зрачков, наливалась багрянцем. Он расправил руки в сторону, принимая хлад ветров и пламя земли, усыпанной прахом и углем, одержимо улыбаясь и встречая свободу всей своей неутолимой сущностью.

— Сейчас, — внезапно прокричал человек, и с неба, раздвигая облака, как ставни дверей, потянулась черная чешуйчатая громадная лапа с когтями из золота, и браслеты с каменьями отражали в себе кровавые распри и бои гневной войны песчаных просторов, укутанных горящим ореолом солнца.

— Де Иссои, — гласил он глубоким тенором, крича навстречу рвущимся наружу вихрям и ураганам, несущимся с простора в их спокойный мир, — твой путь окончится здесь, как и для мальчишки, которого ты так рьяно пытался спасти. Если ему повезет, — задохнувшись от мрачного смеха, продолжал мужчина, проводя кольцами по щекам, наслаждаясь твердостью и гладкой поверхности драгоценных камней, — то он умрет от кровопотери, оставаясь человеком. А если станется, что сердце его колышется жизнью, — и лицо его застыло, как у ящера, приготовившегося задушить жертву, глаза налились стальной решимостью, — я сделаю так, что и горсти пепла не останется от его физической оболочки.