Евгения Кострова - Лазурное море - изумрудная луна (СИ)

• Название: Лазурное море - изумрудная луна (СИ)
• Автор: Евгения Кострова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Главные герои истории путники, что блуждают по пустыням Османской Империи в поисках древнего сокровища прошлого — клинка из белого металла. Иветта, девушка, что в детстве сбежала с границ Северных Земель и живет лишь жаждой мести к человеку, что истребил весь ее род. Анаиэль де Иссои — изгнанный младший наследник дворянской фамилии и его верный меченосец Тор приходят на запретные территории города Дарэсса, где и сходятся пути странников.

---

— Ваша ненасытность помогла мне найти ее, — произнес Анаиэль, и ветер прочертил сапфировые полосы в воздухе, описывающие расцветшие лилии в полукруге, что свистящими ударами сильнейших мечей прорезали пространство, подорвав основание огромного сооружения, и столпы песка вырвались на свободу, как вулканическая магма, сдерживаемая столетиями под оковами камня, поглощая в себя разрушенный ветряными лезвиями дворец. Темно-каштановые волосы разметались от волновых вихрей, расплетая тугую косу и сцепляя золотые украшения, удерживающую тяжелые пряди, сметая с плеч дряхлую накидку, унося ее с собой в глубины песка. Анаиэль безмолвный и равнодушный к погибающим под песчаными волнами знаниям и призракам, после недолгого созерцания продолжил путь вперед, теснее прижимая к себе драгоценную ношу, слушая эхо разбитых изгородей и колонн, осыпавшихся на землю разбитых и некогда высившихся рдяно-красных шпилей. Следы его сандалий отпечатались на белом песке, тянущиеся к вышине золотые кроны жакарды с рубиновыми лепестками, впитывали отражение его мужественно-красивого лица, и тишина глубокого голубого неба, как высохшее соленое озеро, накрывала стольный град, застывшей в своем неподвижном величии — и виртуозные золоченые надписи на высоких стенах, и бриллиантовые завитушки кипариса на изумрудных мечетях, и черные зерцала масок, что вглядывались в мир из бассейнов прозрачно-светлых вод. И все же жизнь билась в этих землях, заклейменных словами зла и скорби, крови и слез. Он чувствовал это через пульсацию в жилах, когда вслушивался в гробовое затишье, через горячность опускающегося к горизонту солнца, через удары стойкого сердца.

Возле врат снаружи, прислонившись головой к разрушенному парапету каменного моста, восседал Таор. Трудно было представить себе этого гигантского воина, что мог справиться голыми руками с шестью сильнейшими оруженосцами Империи обессиленным и неспособным к движению. Глаза его были исполнены страданием, и он едва мог дышать, тело его было в поту и огне, и лишь мужество и сила воли, укрепленные в самых страшных и долгих сражениях, давали ему силу, чтобы молчать, прикусывая грубые губы зубами, болью возвращаясь из пелены мерной тишины, в которую его сбивали слепота зрения и глухота слуха.

Таор медленно повернул голову к подошедшему к нему Анаиэлю, осторожно укладывающего девушка на расстеленные львиные шкуры, и с горьким смехом прошептал:

— Красавица опять уснула?

Анаиэль старался не смотреть в лицо своему спутнику, по правому предплечью которого ползли к плечам и ключицам гнойные извилистые тропинки, стремящиеся к мощной шее и лицу, соединяясь с венами под кожей. Рука начинала разлагаться изнутри, и болезненные красные пятна покрывали остальную часть тела, совсем скоро Таор начнет задыхаться, а внутренности сжиматься и окисляться. Он присел на корточки, чуть сморщив нос от отвратительного запаха белых гнойных ран, лопающихся при каждом трепете руки, с выступающими наружу растягивающими сукровичными выделениями. И примерно секунду наблюдая, как разрывается новая полоса ядовитых клейм, посмотрел на Таора.

— Если все так, как я полагаю, — с трудом ворочая языком, говорил Таор, и Анаиль заметил толику сарказма в его слабом голосе, — то лучше расскажите честно, Первый Господин. Я с достоинством приму свою погибель, ведь я смог защитить Вас.

— Ты не умрешь, — просто и твердо сказал Анаиэль, снимая с длинных и ухоженных пальцев золотые кольца с геральдическими символами своего дома. — Но мне придется отрезать тебе правую кисть, — он бросил взгляд на тающие в сумерках корабли, погребенные под высокими раскаленными, багровыми холмами, выстроившуюся в ряд флотилию фрегатов. — Когда мы вернемся в столицу, я обещаю, что достану лучшую зеленую сыворотку и предоставлю свободу на несколько ночей с лучшими дочерьми вельмож Императора. Кажется, ты как-то упоминал, что тебе нравится младшая дочь благородного семейства Иллириса, — спокойно продолжал разговор мужчина, подув на начертания колец, что раскрыли самоцветные каменья, и со дна которых он достал три тонких прозрачных лески, что были тоньше паутиной вязи. Серебристые нити стали горячими и твердыми, как алмаз, засияв кристальными отсветами в лучах бархатного сияния захода.

— К чему ей такой грязный и огромный мужчина, как я, — выдохнул он, сжигаемый звуками натянувшихся игл и запахом азота. — Она может подыскать себе более привлекательного и достойного по положению человека, — шептал Таор, вглядываясь в расплавленное злато уходящего дня, — который сможет вместе с ней по вечерам у камина читать и ходить на утренние мессы в храмы, поклоняясь Янусу, слушая лучших арфистов у святых источников и смазывать чело шалфеем после покаяния служителям храма.

Анаиэль усмехнулся краешками своих чувственных губ, когда открыл бутыль с раствором, сбрызгивая несколько крупных капель на песок, которые обратились в кованные платиновые наручники, оцепившие локоть и предплечье:

— Почему же ты так уверен, что она не обратит свое внимание на такого статного воина и мученика родных земель?

Таор закатил глаза, коря себя за развязный язык и презирая накатившую сонливость и тяжесть дыхания, и с силой выталкивая из себя каждое слово, пробормотал сквозь сжатые губы:

— Я такой же изгнанник, как и Вы, мой добрый Господин. И я лучше приму смерть от рук темных отпрысков, что создают павильоны для пиршества, омывая их человеческой кровью, или навсегда лишусь конечности, нежели решусь отдать Вас под суд столицы и надзор батюшки и старшего брата, которые отвернулись от родной крови. Он услышал резной звук, когда сошлись звенья на стеклянных орудиях, и, посмотрев с отчаянным нетерпением на зубчатые кинжальные наросты на пальцах его господина, готов был завыть от страха, сведшего жилы.

— Ненавижу, когда ты достаешь эти лезвия, — признался Таор, отворачиваясь и припадая лбом к палящему камню, но ему почему-то думалось, что жар сможет помочь вынести последующую боль, а бездонная темнота, сгущающаяся по краям глаз, сможет унести его туда, где находились светлые лесистые местности, лоснящиеся блекло-малахитовые заводи Османской Империи. Там, где под аллеей цветущими сиреневыми лепестками глицинией проплывали кремовые ладьи с высокими волнистыми носами, на которых красовались халцедоновые светильники, зажигающиеся в вечерние часы, вдоль водных улиц, где юные девушки слагали стихотворные песнопения и гласили молитвенные речи, играя на стеклянных цитрах.

— Ты сильный, Таор, — сказал Анаиэль, и тогда воин с телом титана, чьи руки перевивались мускулами, как и сильные длинные ноги, изогнулся дугой, когда леденящая стужа игл коснулась его палящей кожи, и он увидел за гранью боли, как расходится сияние звезд под его криком и расталкивается лилово-рыжий окрас плывущего неба. — Докажи мне, что ты достоин быть моим эмиссаром и прислужником.

Таор скрепил зубы, и когда ледяной огонь прожигал его кости, он не произнес ни звука, как и тогда, когда его запястье истекало блестящей кровью, и из сосудов по склизкой рдяной лужице проскальзывали черные змеи, оросив краснотою сверкающую чистоту песка.

Когда его руку перебинтовали, а сила постепенно начала возвращаться, он с отрешением смотрел на отрезанную культю. Если бы девчонка не отбросила его в сторону, один из золотых смычков, вполне мог угодить в предсердие или порвать грудь, и у него бы в теле была зияющая дыра, затемненная его собственной кровью, который бы он захлебывался, пытаясь утихомирить разрастающуюся муку, тогда те червяки сожрали бы его куда быстрее. Краем глаз он бросил взгляд на девушку, укутанную в пледы из шкур, и тело ее содрогалось, как от холода, словно она возлежала не в жаркой пустыне, а на озере, покрытым льдом, расходящемся узорными трещинами от тающих снегов. Анаиеэль вновь обтирал ее скулы тряпицей, смоченной охлаждающим раствором, но каждый раз, когда он убирал руку, он растирал ткань между пальцев, всматриваясь в алые отметины на коже, как если бы его укусило стихийное пламя бурого огня. Когда солнце зашло, они развели костер, и снопы горящих искр развевались на теплом ветру, и тогда Таор заметил, что волосы молодого господина не заплетены, и лишь длинная золотая вставка в форме кружевного лепестка сцепляла его ниспадающие на плечи волосы. Голос Таора готов был сорваться от волнения, пытаясь встать, но предательское тело не слушалось его команд:

— Первый Господин, Ваши волосы…

— Все в порядке, — с напускным безразличием выдохнул Анаиэль, проводя пальцами по длинным лентам, не переставая пожирать глазами, беспокойное лицо незнакомки, встретившейся им на пути, не замечая нахмуренного выражения своего воина. — Мне не дает покоя, что она не может проснуться от своих видений. Похоже, что она провидица. В месте, где я отыскал ее, было полно призраков усопших, они не хотели отпускать меня, не побоявшись ворваться в пространство реальности в светлое время и исчезнуть под прикосновением света. Она может стать настоящим пиршеством даже для ночных дворян.