Элиза Дальян - В поиске чудесного: Исцеление осознанностью

• Название: В поиске чудесного: Исцеление осознанностью
• Автор: Элиза Дальян
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2010

В книге просветленной ученицы Ошо даются простые и четкие рекомендации о том, как:

- исцелить и трансформировать травмированный эго-ум, прорабатывая семь основных энергетических центров тела;

- преодолеть дуальность ума и развить внутреннего наблюдателя, что поможет нам пробудить волшебное состояние Сейчас, пребывающее в глубине нашей сущности;

- преодолеть три завесы иллюзии (личную, коллективную и космическую), которые мешают нам полностью присутствовать в Здесь и Сейчас и жить в соответствии с нашей истинной целью и предназначением.

Книга представляет собой практическое пособие, которое поможет вам избавиться от страха, боли и страданий.

---

Я откуда-то знала, что уже умирала, и вот опять живу в этом мире. Я знала, что все временно, даже мое тело. Я думала, что смерть не может отделить меня от меня самой, даже когда она отделит меня от тела и внешнего мира. Я расслабилась, и страх смерти немного стих.

Это переживание сильно повлияло на мое восприятие жизни, но из-за него я отдалилась от людей, которые по-прежнему боялись смерти. Я плохо понимала тех, кто оплакивал усопших, ведь мне было совершенно ясно, что смерть — не конец всему. Жить нужно ярко и наполненно, а не бессмысленно тратить жизнь на тревожное ожидание смерти.

Я чувствовала себя одинокой. Меня никто не понимал. Я многое ощущала на очень глубоком уровне, но меня считали странной и говорили, что я бесчувственная. Постепенно я научилась быть отстраненной и просто наблюдать за своими чувствами.

ххх

Самые счастливые воспоминания детства связаны у меня с бабушкой со стороны отца. Она всегда разрешала мне исследовать то, что вызывало у меня интерес, и никогда меня не бранила. В ее обществе я чувствовала себя свободной, ощущала, что меня любят, принимают, обо мне заботятся.

Однажды вечером, когда мне было шесть лет, я лежала в комнате бабушки и увидела, как она, сидя на кровати, молится перед сном. И хоть мне не было слышно, что она шепчет, я подумала, что она молится какому-то невидимому человеку, которого она называет Бог. Я выросла в советской Армении, мои родители, дедушки и бабушки никогда не ходили в церковь. Религию называли «опиумом для народа», и армяне, переселившиеся на родину после войны, боялись ходить в церковь и показывать свою веру.

На следующий день я решила ее подразнить. Бегая по нашей огромной гостиной, я кричала: «А Бога нет! Где он, этот Бог? Если он есть, покажи его мне!» Бабушка приняла мою игру: немного погонявшись за мной вокруг стола, она схватила меня, и крепко сжав своими морщинистыми руками, посмотрела прямо в глаза: «Бог живет внутри тебя. Он есть в каждом человеке. Бог есть в каждом животном, дереве и во всем, что ты видишь вокруг».

Я умолкла. Где-то в глубине душе я ощутила, что бабушка дала мне ответ, с которым было трудно поспорить. Я почувствовала уважение к ее мудрости — она сочла меня, маленькую девочку, достаточно зрелой для такого объяснения. С тех пор я больше никогда ее не дразнила и старалась как можно чаще бывать в ее обществе.

ххх

Когда мне было три года, родилась моя сестра. Мне она всегда нравилась, я любила с ней играть. Когда сестре исполнилось три, а мне шесть, родители наконец решили развестись — сколько я себя помню, они были несчастливы вместе. Отец спросил меня, с кем я хотела бы остаться. Мне хотелось жить с мамой, но на мое желание никто не обратил внимания — меня оставили с отцом, а сестру отдали маме. К нам переехала бабушка, чтобы за мной присматривать. Она воспитала девять собственных детей, трое умерли совсем маленькими. Три взрослых дочери уже были замужем, две жили в США, одна в Ливане. А с тремя сыновьями она переехала в Армению. Она жила со средним сыном этажом ниже в трехквартирном доме, который мой отец построил для себя и братьев.

Отец очень злился на мою мать за то, что она ушла от него к мужчине младше ее. Потому он не разрешал мне с ней видеться. А сам не желал видеть сестру, поскольку решил, что это не его ребенок.

Через год я достигла школьного возраста. Отец не мог решить, куда меня отдать, и спросил, где я хочу учиться — в армянской или русской школе. На этот раз он учел мое мнение, и я пошла в русскую. Отец считал, что слишком большая самостоятельность будет мне во вред и часто запрещал то, чего мне действительно хотелось. Он не пустил меня на балетный кружок и запретил играть в школьной баскетбольной команде, решив, что я должна заниматься фортепиано. Но уже тогда, в столь юном возрасте, я чувствовала, что папа действует из лучших побуждений и очень меня любит. Правда, он жалел, что я не родилась мальчиком. Он считал, что девочка — плохая опора в старости, и совершенно не занимался моим образованием. Я всегда училась сама.

ххх

Через несколько месяцев после того, как я пошла в школу, отец женился во второй раз, и у меня появилась мачеха. Как и в случае с моей матерью, этот брак устроили ее родители. Отец женился на женщине гораздо младше себя. Еще два года с нами жила бабушка, а потом родился мой младший брат. Бабушка не только присматривала за мной и защищала от нападок мачехи, женщины тяжелого нрава, но и делала почти всю домашнюю работу. Когда ей исполнилось 77 или 78 лет, она уже не могла заниматься домом и перебралась жить к моему женатому, но бездетному дяде.

Когда мне исполнилось девять, мачеха стала полностью контролировать мою жизнь. Она заставила меня выполнять всю домашнюю работу, которую прежде делала бабушка. Я превратилась в Золушку, которой приходилось заниматься всеми делами по дому: кроме приготовления еды я мыла посуду, убирала квартиру, стирала, присматривала за двумя младшими братьями.

С двенадцати лет мне приходилось ходить по магазинам и покупать продукты для всей семьи. Я очень уставала. Мне не разрешалось отдыхать, пока я не сделаю всю работу. Вдобавок ко всем этим обязанностям от меня требовали отличной успеваемости в школе, причем учиться мне никто не помогал.

Мачеха никогда не показывала, как следует делать ту или иную работу. До всего я должна была доходить сама. Это было полезно, но и очень тяжело. Мне приходилось учиться думать самостоятельно и полагаться только на себя, но радостное, беззаботное детство, которое я наблюдала у братьев и друзей, проходило мимо меня. В двенадцать я должна была рассуждать и вести себя как взрослая.

Я не противилась домашним обязанностям, но, сколько бы я ни работала, мачеха была всегда недовольна. Она часто на меня злилась, оскорбляла и била, а однажды даже угрожала меня убить. Если я плакала, она распалялась еще больше, и й научилась скрывать слезы. Однажды я пожаловалась отцу, что мачеха меня избила. Он извинился, сказав: «Доченька, что я могу сделать? Такова твоя судьба и моя тоже». Мне было обидно, что он не может меня защитить, но и жаль его. Я жалела его за слабость и больше никогда с ним об этом не говорила. Я стеснялась рассказывать посторонним, что меня обижают, а отец не может меня защитить. Я никогда и никому об этом не говорила, даже близким друзьям.

В детстве я умела читать настоящие мысли и эмоции людей, скрытые за их словами и действиями. Я ощущала недовольство, страдание и ревность мачехи, видела, как тяжело приходится отцу с его женами и как его тяготит необходимость делить меня между ними. Я знала, что он любит меня, но не умеет этого показать, так как хочет угодить мачехе и уберечь свой брак. Много раз мне хотелось сбежать из дому, но я знала, что в одиночку не выживу.

Я молчала, чтобы выжить, и заковала себя в толстый панцирь холодного равнодушия, из-за которого казалась безразличной и неприступной. Но внутри я терзалась от одиночества и бессилия. Часто я закрывалась в своей комнате и плакала, вспоминая бабушку. Сколько раз воспоминания о ее безусловной любви удерживали меня от самоубийства! Но как бы тяжело мне ни приходилось, я никогда не испытывала ненависти к своей мачехе и часто ухаживала за ней во время болезней.

ххх

Когда мне исполнилось шестнадцать, противостояние с мачехой завершилось. Последней каплей стали события, развернувшиеся перед самым окончанием школы: она собралась выдать меня замуж за человека, который был вдвое старше меня. Мачеха могла управлять мной, когда я была ребенком, но теперь я достаточно окрепла, чтобы не позволить ей определять мое будущее. Я хотела продолжить образование в университете и не собиралась превращаться в послушную жену совершенно чужого мне человека. Я сказала «Нет», и она попыталась вновь меня избить. Однако на этот раз я была готова к отпору: я сказала, что если она до меня дотронется, то получит сдачи. Почувствовав, что я не шучу, она отступила. Вскоре я ушла из семьи отца и перебралась жить к матери — ее семья тоже жила в Ереване. Отец с мачехой пытались пристыдить меня, взывали к моим чувствам, но помешать мне не смогли.

Новая жизнь с мамой, отчимом и двумя сестрами (у матери в новом браке родилась еще одна дочь) резко отличалась от прежней. Впервые после развода родителей я получила полную свободу и могла делать все, что захочу: ходить на вечеринки, посещать школьные кружки, приглашать к себе друзей и даже встречаться с парнем.

Я больше не занималась домашней работой и не присматривала за младшими детьми. У меня было достаточно времени на учебу. Я наслаждалась свободой и чувствовала себя так, будто мир вдруг раскрыл мне свои объятья. Я с радостью раскрывалась ему навстречу.

Свобода, которую я получила в материнской семье, пробудила во мне огромную жажду знаний. Я любила математику и физику, и потому вначале собиралась стать кибернетиком. Но мама посоветовала мне выучить английский язык и стать учителем, как моя двоюродная сестра. Чтобы угодить маме, я согласилась. Через три года моя сестра поступила на архитектурный факультет. Мне так понравились ее занятия, что я решила получить второе образование и тоже стать архитектором. В итоге я проучилась в институте семь лет: четыре года в педагогическом и три — в архитектурном.