Екатерина Фёдорова - Под сенью проклятия

• Название: Под сенью проклятия
• Автор: Екатерина Фёдорова
• Жанр: Фэнтези

Травница Триша, от рождения уродливая и с усохшей рукой, за свою короткую жизнь научилась многому. Лечить людей и терпеть их косые взгляды, варить приворотные зелья и разбираться в травах.

А ещё она научилась выбирать. И когда судьба предлагает ей выбор, она раз за разом делает его, не пытаясь сбежать или спрятаться. Потому и приведет Тришина дорожка из дальнего села в стольный город Чистоград. А затем впутает в дворцовые интриги — и подарит суженого, одного на всю жизнь.

Но судьба любит смелых. Поэтому в конце концов Триша-травница сумеет изменить не только свою жизнь, но и свой облик. Правда, для этого ей придется схлестнуться с магом из далекого Цорселя — и побороть его магию…

---

— Неужто у вас своих травниц под рукой нету? — Вырвалось у меня.

— Как не быть. — Глерда чуть откинулась, посмотрела так, словно в первый раз меня увидела. — Да тут ведь дело такое. Наши, чистоградские, все наперечет. И зелья у них силы известной. И от тех приворотных у всех имеются отворотные зелья, теми же травницами сваренные. А Морислана обещалась привезти из дальних лесов ученицу от особой травницы. Сказала, что зельем от неё она в свое время снабдила нынешнюю великую госпожу Ланьшу, тогда ещё просто Ланьку, дочь бедного земельного. И помогло. Нынче она супруга верча Егеди. А уж как его оберегала матушка, старая верчиха — двух травниц во дворце держала, не одну!

— Мне-то что с того. — Выдохнула я.

Вроде туманно высказалась, но Глерда поняла. Снова сделала лицо добрым-предобрым.

— Тот, кто напустил смертное проклятье на королевский дворец, связан с верчем Медведой. Все за то. А у смертного проклятия есть одна особенность — снять его может только смерть колдуна. Поможешь нам — выманишь того умельца. Уж мы его скрутим.

— Так сколько лет прошло. Неужто он так и сидит с тех пор в Чистограде? — Я глянула вроде бы с небрежением, но у самой сердце заколотилось.

И хочется от проклятья избавиться, и страшно — уж больно кроваво выходит. Как ещё на это Кириметь-кормилица посмотрит? Не травницкое это дело — свою красоту на чужую смерть менять.

— Сейчас он здесь. — Ведьма подалась вперед. — Я вижу кусок рисунка от проклятья на тебе. Светло-серые черты с искрой. Искра та означает, что хозяин проклятья рядом. Уедет — останется только серое. Он в Чистограде.

Я вздохнула. Осталось только одно. И за это я не буду ни торговаться, ни договариваться.

— Арания уедет домой. Одна, и Согерда ей не надо.

Глерда кивнула.

— Согласна.

Мысль о том, что и Глерда могла меня обмануть, как уже сделала матушка, пришла в голову мне с запозданием. Я к тому времени вышла из горницы. Глерда сзади простучала каблуками, направляясь к двери напротив, за которой верч Яруня прохлаждался кваском.

По-хорошему следовало бы вернуться, да выспросить ведьму ещё раз — но Рогор уже шагнул навстречу мне от стены, а довольный голос верча зазвучал громовыми раскатами из обеденной горницы. Поздно было расспрашивать. Ладно хоть Аранию из-под беды вывела. Будет ещё время, спрошу.

Войдя в горницу, откуда одна дверь вела в мою светелку, а другая в опочивальню Морисланы, я остановилась. Норвин за спиной озабочено сказал:

— Девки сейчас должны обряжать госпожу. А Сокуг, наверное, ушел к Ирдраарам, у них тут дом в Норвинской слободе. Ты подожди у себя в светелке, пока не позову.

Я мотнула головой и направилась к покоям Морисланы.

В опочивальне суетились все три девки — Алюня, Вельша и Саньша. На Морислану, порезав по плечам и рукавам, вздели платье — роскошное, алое в серебре, блиставшее острыми искрами от белых прозрачных камений. Алюня, притуляясь к плечам, спешно зашивала разрезы на тканях. Тело Морисланы утопало в охапках хладолиста, рассыпанного по простыне — его использовали, чтобы замедлить тление. И где только набрали столько, за такой-то короткий срок? Не иначе, у кого-то в кремле есть огородец с нужными травками.

Арания стояла у окна, неотрывно глядя на мать. Глаза красные, заплаканные, на лбу подрагивала морщинка. Я подошла, коснулась её локтя:

— Прилечь бы тебе, госпожа Арания. Хочешь, травку дам? Поспишь, успокоишься.

Она перекатила на меня темно-карие, с желтой искрой, глаза, окаймленные красным. Прошептала:

— И ругала она меня, и уму-разуму учила, а все ж с ней лучше было. Сейчас отец или к олгарским теткам меня отошлет, или в дому запрет. Кончилась моя девичья волюшка, ушла моя матушка.

Я смутилась, не зная, что сказать. Не подобает такие слова перед телом матери говорить — но что я в господских обычаях смыслю? Припомнив, что говорила бабка Мирона в таких случаях, я пробормотала:

— Ты поплачь, тебе враз легче станет.

И отошла к кровати Морисланы.

Смерть отняла у неё все цвета, кроме темного блеска волос. Но красоты не убавила — госпожа матушка лежала на своем смертном ложе зачарованной ледяной королевишной, которая и не умерла вовсе, а спит.

Долго смотреть на неё я не стала — не дело это, на мертвяков-то заглядываться. Отошла, села на лавку у стола, с которого содрала давеча скатерть, чтобы Морислана могла утереть кровь. Кто-то подобрал с пола и положил на голую столешницу гребень с темными волосами Арании, запутавшимися меж частых зубцов. Я вздохнула, снова встала и отнесла гребень к печи в углу. Швырнула гребень в топку. Как затопят, так и сгорит.

Нет Морисланы — и не надо ничего.

Потом в горницу заглянул Сокуг, хмуро сказал:

— Девки, готовьте вещи госпожи Арании. И тебе, госпожа Триша, лучше бы собраться.

Он исчез, а в опочивальню тут же вступил норвин в богатой одежде, в рубахе с широченными складчатыми рукавами, запоясанной наборным поясом, с которого свисал короткий меч. Кивнул госпоже сестрице.

— Приветствую тебя, Аранслейг.

Взгляд его метнулся ко мне, и глаза у него чуть на лоб не полезли — так он на меня вылупился. Арания тем временем шагнула вперед, сказала угрюмо:

— Приветствую тебя, дядя Харик. — И кивнула в мою сторону. — Позволь представить тебе госпожу Тришу, дочь дяди Иргъёра. Она выросла в дальнем селе, но моя матушка решила приютить её.

Лицо у Харика закостенело, он глянул на меня с отвращением. Кинул взгляд на прислугу и холодно заявил:

— Разве Иргъёр женился? Я не знал об этом.

— Она отправится со мной в дом моего отца. — Зло сказала Арания, вроде как не слыша вопроса дяди. — Думаю, верч Яруня с удовольствием приютит нас обеих. До нашего отъезда.

Лицо норвина дернулось.

— Дом Ирдраар пока ещё способен приютить дочь своей дочери в час её печали. И показать, что она не останется одна, несмотря на смерть матери — дом её поддержит. А что касается твоей спутницы. — он ещё раз с отвращением глянул на меня. — Дитя Ирдрааров имеет право пригласить гостью в дом своих отцов. На время. Но в этом дворце ты остаться не можешь — только не теперь, после того, как здесь умерла твоя мать. Это немыслимо, и мы ещё узнаем, кто повинен в её смерти.

Он прошел к кровати, глянул на Морислану. Девки, закончившие натягивать на ноги умершей сапоги с гнутыми носками, дружно отступили к стене.

— Здравствуй, сестра, и прощай. — Хрипло сказал норвин, погладив руку Морисланы, утонувшую в россыпях хладолиста.

Потом он резко повернулся к Арании.

— Аранслейг, собирай вещи и спускайся. Мои люди уже запрягают вашу колымагу. Для сестры я привел крытую телегу.

Арания в два шага стремительно подошла ко мне, цепко ухватилась за ладонь и потащила к выходу. Двое мужиков уже протаскивали в дверь носилки. Норвин крикнул девкам:

— Одна — помочь госпоже с вещами, двое других пусть соберут вещи Морисланы и прочее, что вы с собой привезли. Ну, живо!

Вельша побежала за нами. Я дождалась, пока Арания выведет меня из горницы Морисланы. Спросила, приноравливая шаг к быстрому, широкому шагу сестры:

— Я-то тебе зачем, госпожа Арания?

Она дернула меня за плечо, притянула к себе, зашептала:

— Матушка от яда померла, так? От какой-то травы. Вдруг и меня отравят? А тебя матушка сама нам в травницы выбрала, стало быть, доверяла. Вот ты мне и пригодишься. Опять же одна к ним ехать не хочу, у них там, в доме Ирдраар, все надутые. Мол, мы соль и кровь древней Норвинии, а сами-то — изгнанники, за простых земельных дочерей выдают. Ты не бойся, отец за все заплатит, род Кемеш-Бури одолжаться не любит. Ну, иди, собирай вещи.

Она подтолкнула меня к двери светелки, а сама ушла.

Я собирала вещи, размышляя. Глерде я, конечно, помогать согласилась — но про житейское с ней оговорено не было. Где мне жить, да как. опять же Морислана просила приглядеть за Аранией. Так что самое лучшее — отправится пока вместе с ней. А с Глердой придеться ещё поговорить. А то врать про искры дело нетрудное, я и сама так могу.

Увязывать вещи пришлось в испачканную кровью скатерть — ничего другого не было, а взять с кровати чужую ряднину я постыдилась. Много времени сборы не заняли, но в дверь стукнули прежде, чем я увязала узел. В светелку просунул голову Сокуг.

— Готова, госпожа Триша? А то госпожа Арания уже выходит.

Он выждал, пока я покончу с тюком из скатерти, подхватил его и поволок. Я заспешила следом.

На половицах по дороге к лестнице валялся хладолист — видать, роняли, пока несли Морислану. Мы спустились вниз. Арании ещё не было, Харик, дядя Арании, стоял у крытой телеги, что притулилась позади расписной колымаги Морисланы. Увидев меня, он развернулся спиной к крыльцу.

Сокуг сунул мои пожитки — узел и корзину с травами — в угол колымаги. И почтительно, под локотки, запихнул меня внутрь. Потом появилась Арания. Харик подозвал её к себе, о чем-то с ней переговорил.