Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

• Название: Надежда
• Автор: Елизавета Абаринова-Кожухова
• Жанр: Фэнтези

---

Однако человек продолжал все так же размеренно продвигаться вперед, и теперь над поверхностью виднелась только его голова.

— Ты чего, не слышишь? — еще раз крикнул мужичок. — Глухой, что ли?! А ну как и впрямь… — Недолго думая, блюститель чистоты скинул грязные дырявые башмаки и бросился в воду. Хотя плыл он не слишком умело, «по-собачьи», но все же успел добраться до утопленника, уже почти полностью ушедшего под воду.

— Да что ты тут безобразишь! — закричал мужичок и чуть не силой потащил беднягу к берегу. По счастью, тот не сопротивлялся.

Вскоре он уже лежал на берегу, а нежданный спасатель всячески пытался привести его в чувство.

— Грабить буду!!! — потеряв терпение, громогласно взвыл блюститель городских водоемов. — Буду грабить и убивать!

Утопленник медленно открыл один глаз, потом второй:

— Где я? Что со мною?

— Ну, слава те господи, живой, — облегченно вздохнул оборванец. — Здорово ж ты, видать, набрался, что топиться вздумал!

— Кто топиться вздумал?

— Ну не я же! Вот сведу тебя, куда следует, там тебе живо объяснят, где можно топиться, а где нет!

Взгляд утопленника обрел некоторую осмысленность:

— Но я же и не думал топиться. Ничего не могу понять…

— Ну, ты тут поскорее соображай, что с тобой стряслось, а я пойду, — озабоченно проговорил спасатель, оглядев водоем. На противоположном берегу пруда, как на грех, появился какой-то рыболов с удочками. — Ты погоди, покамест я этого бездельника сгоню, а потом вернусь. Ладно?

Оставшись один, человек сначала с трудом приподнялся, а потом даже попытался встать, однако ноги слабо его слушались. С еле сдерживаемым стоном он опустился на траву.

…Ярослав проснулся и увидел прямо перед собой взволнованное лицо Евдокии Даниловны, которая настойчиво трясла его за плечо. Сквозь давно не мытое окно в корабельную каюту едва проникал утренний свет.

— Снова тот же сон, — ответил Ярослав на немой вопрос Евдокии Даниловны. И тяжко вздохнул: — И зачем я не утонул тогда?..

— Не смей так говорить, — возмутилась княгиня. — Ты должен благодарить Господа Бога, что он послал тебе спасение!

— Прежде всего я должен благодарить того человека, что вытащил меня из воды, — через силу улыбнулся Ярослав. — А более всего — отца Александра. Я ведь, едва в себя пришел, сразу понял, что меня извести хотели. Да я уж слышал о таких случаях. Отсиделся в кустах, а потом, когда стемнело, к отцу Александру побежал. И знаешь, Евдокия, я ведь ему даже не столько за то благодарен, что приютил и что наше бегство устроил, а потому что спас от отчаяния и вернул веру в жизнь…

— Ну, ты уж мне про то говорил, — перебила Евдокия Даниловна, опасаясь, как бы их разговор не был услышан через ветхие корабельные перегородки.

— Но про тех страшных людей, что моей погибели ищут, я никому не скажу, — вполголоса произнес Ярослав. — Не токмо тебе, но и на исповеди самому отцу Александру, коли еще свидимся. Я ему только то и сказал, что напрасно к нему пришел — и сам погибну, и вас погублю. Так что лучше мне уйти, и пускай будет, что будет. А его ответ я до слова запомнил: «Раз человек в опасности, то мой долг — не дать ему погибнуть. Да ежели я вас теперь брошу на произвол судьбы, то сам себя уважать перестану». А потом еще добавил: «Не помню кто сказал, но я полностью согласен: спасая одного человека, ты спасаешь все человечество».

— Да, отец Александр — истинный праведник, — согласилась Евдокия Даниловна. — Дай Бог ему здоровья и счастья.

— Дай Бог, — эхом повторил Ярослав.

Некоторое время они молчали, думая каждый о чем-то своем, а корабль медленно, но верно уносил их все дальше от Царь-Города — от отца Александра, о чьей гибели они даже не догадывались, от Васятки, от боярина Павла, от князя Длиннорукого, его лже-супруги Акуни и тех злодеев, что искали смерти Ярослава.

Молчание прервала Евдокия Даниловна:

— Скажи, если не тайна — а куда мы путь-то держим?

— Разве ж я тебе не говорил? — чуть удивился Ярослав. — Да впрочем, и не удивительно — не до того было. А путь нам предстоит не ближний — аж но в Ливонию.

— Где это? — искренне удивилась княгиня. — Я о такой земле даже и не слыхивала.

— На брегах Варяжского моря, — попытался объяснить Ярослав. — Но не там, где варяги, а с другой стороны, ближе к нам. — Однако, поняв по лицу Евдокии Даниловны, что и о Варяжском море она имеет весьма отдаленное представление, перешел от географии к экономике: — Через Ливонию проходят важные торговые пути, в том числе морские, и мы с тобой легко затеряемся среди многочисленных торговцев и посредников. Кстати сказать, сударыня, перед вами — полномочный посланник одного из Ново-Мангазейских торговых домов. Ну а ежели и там не будем чувствовать себя в надежности, отправимся еще дальше — мир велик.

Но Евдокия Даниловна уловила и в голосе Ярослава, и в том, как он произнес это, какую-то неуверенность, как будто ее возлюбленный пытается успокоить себя, а княгиню — подбодрить.

* * *

Похоже, Петрович прочно «вошел в оборот». Во всяком случае, его «дипкурьерская миссия» в Загородный терем, когда он самоотверженными действиями помешал наемным кладоискателям присвоить сокровища, была оценена по достоинству. Царь даже лично велел изъять его из ведения градоначальника и передать в распоряжение Сыскного приказа — того самого, который долгие годы ловил Петровича в бытность оного Соловьем-Разбойником.

Как бы там ни было, на городские пруды Петрович уже не возвратился. А с утра он заступил на весьма ответственный пост — возле храма Всех Святых на Сорочьей улице. Богослужения там временно не проводились, и Петровичу было вменено в обязанность никого из посторонних в церковь не пропускать, а про наиболее настырных из числа любопытствующих докладать, куда следует.

Впрочем, любопытствующих было немного, а редкие прохожие, идя мимо храма, торопливо крестились и ускоряли шаг — весть о злодейском убийстве отца Александра быстро облетела всю округу. Да и вид Петровича, торчащего на паперти, не располагал к проявлению излишней любознательности.

Не прошло и часу с начала дежурства, как Петрович узрел двоих господ в богатых кафтанах, неспешно движущихся по Сорочьей в его сторону. В одном из них Петрович узнал некоего Лаврентия Иваныча, важного вельможу, которого видел на последнем приеме у Путяты. Второго, с неприметным свертком в руке, Петрович в лицо не знал, но вид он имел не менее важный. Пока охранник думал, как ему поступить, оба господина взошли на паперть, будто не замечая Петровича. Тот невольно посторонился, и второй господин своим ключом отпер дверь. Лишь входя вовнутрь, Лаврентий Иваныч соблаговолил заметить Петровича и барственно ему кивнул — дескать, все в порядке, свои пришли.

Петрович поближе подвинулся к неплотно закрытым дверям и стал прислушиваться. «Свои» говорили не очень громко и не слишком разборчиво, но и то немногое, что Петровичу удалось расслышать, оставалось для него крайне темным.

— Михаил Федорович, а стоит ли это делать? — донесся неприметный глуховатый голос Лаврентия Иваныча. — Давай остановимся, пока не поздно.

— Вот когда этот, — далее следовало неприличное слово, — боярин Павел до нас докопается, тогда уж точно поздно будет, — со злобой отвечал тот, кого назвали Михаилом Федоровичем.

— Так не проще ли его самого?.. — еще более понизил голос Лаврентий Иваныч.

— Погоди, и до него доберемся, — ворчливо ответил Михаил Федорович. — А для начала прихлопнем к такой-то матери этот гадюшник! Или мы даже на такую малость больше не способны? И если так, то нам давно пора на пенсию, клопов давить.

Петрович отошел от двери. Ему было совсем непонятно, о каком гадюшнике идет речь, и что это за пенсия, на которой давят клопов. А все непонятное вызывало в Петровиче резкое отторжение, потому он и не стал дальше слушать заумную беседу.

И тут Петрович содрогнулся — по Сорочьей улице стремительной походкой шла женщина в длинном черном платье, такой же шляпке и свешивающейся на лицо темной тряпке. Никаких сомнений не оставалось — то была Анна Сергеевна Глухарева, столь гнусно надругавшаяся над Петровичем на пруду Загородного терема. Сам не сознавая, что делает, Петрович чуть не кубарем слетел с паперти и, забежав за угол церкви, прижался к стене. Однако обидчица его даже не заметила — она легко взошла по ступенькам и столь же легко проскользнула через полуприкрытую дверь.

Немного выждав, Петрович решился выглянуть из своего неверного укрытия, но тут же спрятался вновь: по улице с той же стороны и столь же стремительно шла женщина в черных платье, шляпке и мантилье, ничем не отличающаяся от той, что только что вошла в храм.

— Ведьма! — мелко дрожа, пролепетал Петрович, когда вторая «дама в черном», не обратив на него никакого внимания, свернула на один из огородов, которые почти сплошь окружали церковь.