Михаил Алексеев - Солдаты

• Название: Солдаты
• Автор: Михаил Алексеев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1963

Писатель Михаил Николаевич Алексеев — в прошлом офицер Советской Армии, начавший службу рядовым солдатом. В годы Великой Отечественной войны он командовал батареей и прошел путь, по которому ведет героев своего романа «Солдаты». Роман посвящен героической борьбе советских воинов-разведчиков. Автор рисует образы людей, различных по характеру, по возрасту, по мирной профессии. Все они — и бесстрашный офицер Забаров, и отзывчивый парторг роты Шахаев, и новатор в военном деле Фетисов, и хозяйственный Пинчук, и неунывающий, находчивый разведчик Ванин — относятся к войне мужественно и просто, во имя победы они не щадят своей жизни. Первая книга романа — «Грозное лето» — рассказывает о жестоких боях на Курской дуге, о сражениях под Белгородом и Харьковом, о стремительном и непрерывно нарастающем наступлении советских войск на запад. Вторая книга романа — «Пути-дороги» — знакомит читателя со старой королевской Румынией. Советские воины-освободители идут по румынской земле….

---

Александру с упавшим сердцем шел в другой и третий двор, но и там его встречали тем же. Доведенные до отчаяния, бедные крестьяне пытались захватить помещичьи и кулацкие земли силой, но с ними жестоко расправлялись. Сосед Бокулея Суин Корнеску несколько лет сидел в застенках сигуранцы[21].

Началась война с русскими: «хозяева страны» решили угодить Гитлеру.

Старший сын Александру Бокулея — Георге — убежал в СССР; младшего — Димитру — взяли в армию, послали завоевывать для румынских бояр новые земли. Хотя Александру много слышал страшных вещей о Советском Союзе, но все же предпочел бы оставить младшего сына дома: он знал, что войны всегда приносили бедным румынам только новое несчастье.

Жизнь на селе стала вовсе невыносимой. Увеличились налоги, к существующим, которые были и без того непосильными, прибавились военные. Платить было нечем. Пришлось часть земли продать Патрану. Но вырученных денег оказалось недостаточно, чтобы рассчитаться с правительством. Тому же Патрану Бокулей продал единственного вола. Сам остался с одной овцой, но и последней лишился. Это случилось совсем недавно, перед самым приходом русских. Во двор Бокулея забежали румынские офицеры. Заметив в хлевушке овцу, они потребовали ее себе. Жена Александру заголосила на все село:

— Не дам! Не да-а-ам!..

Ее оттолкнули. Однако один из офицеров, в котором Бокулей сразу же узнал молодого боярина Штенберга, успокоил женщину:

— Мы вернем вам овцу. Вот расписка.

Обрадованный Александру сунул бумажку в карман не глядя, поблагодарил:

— Спасибо, домнуле[22] офицер! — и, повернувшись ко все еще всхлипывающей жене, добавил: — Не плачь, Марица. Этот же господин — сын нашего покойного боярина, он — румын. Разве будет обижать крестьянина?

На другой день Александру достал бумажку, развернул ее. В ней небрежной рукой было написано: «Старый осел». Александру схватился за грудь и, глотая воздух, упал на землю. Потом с трудом приподнялся. Руки его судорожно впились в кучерявые волосы. Бокулей нещадно трепал себя, бился о стенку лбом и плакал.

— Старый осел! Старый осел!.. — кричал он, задыхаясь от гнева и обиды.

Вслед за румынами во двор забежали отступавшие немцы. Эти остались ночевать. В эту ночь и случилось страшное в семье Бокулеев…

…Александру взглянул на дочь, потом на жену, сказал им тихо:

— Оставьте нас с Георге одних.

Мать и дочь быстро вышли.

Александру прикрыл за ними дверь, вернулся на свое место, присел рядом с Георге. Он решил было рассказать сыну о том, что случилось с Маргаритой, но в последнюю минуту раздумал — не хотелось омрачать первый день встречи. И поспешил сообщить сыну о другом, что, видно, также очень волновало старика. Он еще раз покосился на дверь, на сына и, убедившись, что их никто не слышит, сказал:

— В селе появился Николае Мукершану. Помнишь его?

Александру, как это часто случается со старыми людьми, забыл о том, что сын никак не мог помнить Мукершану, потому что того арестовали, когда Георге было не более пяти лет.

Однако Георге наморщил лоб, припоминая что-то. Имя Мукершану ему показалось знакомым. В конце концов он вспомнил, что действительно слышал об этом человеке. Это был их односельчанин, служивший когда-то батраком у Патрану. Потом он ушел в город, работал на каком-то заводе. Вернулся в село и организовал подпольную коммунистическую группу. Но здесь был схвачен полицией. Несмотря на страшные пытки, никого из товарищей не выдал и был пожизненно заключен в тюрьму. Но в селе еще долгие годы говорили о нем, и маленький Георге слышал эти рассказы.

— У кого он живет? — добрые коричневые глаза Георге загорелись.

— У Суина Корнеску. Но ты не ходи туда. И вообще — это не наше дело.

— Теперь нам бояться нечего, отец.

Но Бокулей-старший сердито нахмурился.

— Не ходи.

«Нет, отец, я обязательно пойду к нему!» — подумал Георге и, счастливый, обнял худую, наполовину заросшую черными волосами шею отца.

3

Между тем разведчики занимались во дворе своими солдатскими делами. Одни рыли щели для укрытий от бомбежки, другие чистили автоматы, делясь впечатлениями от «заграницы». Пинчук и Кузьмич приводили в порядок хозяйство роты, старшина проверял запасы продуктов, составлял строевую записку. Кузьмич смазывал бричку, чистил лошадей… Михаил Лачуга устраивался в саду со своим котлом. Недалеко от него под высокой и сучкастой черешней сидели Шахаев и Никита Пилюгин. Они негромко разговаривали.

Шахаев заметил, что плечи Пилюгина были как-то неестественно широки и весь он — толстый и неуклюжий.

— Что у тебя под гимнастеркой, Никита? — спросил парторг.

Никита тяжело сопел и молчал.

— Ну-ка, покажи. Все равно ребята увидят.

— А я и не скрываю. Не украл, а купил за свои деньги. Вот, смотрите! — Пилюгин поспешно расстегнул гимнастерку, и Шахаев увидел под ней смоляно-черный с блестящими лацканами аристократический смокинг.

Оказалось, что Никита действительно купил его по дороге, в городе Хырлэу.

— На кой черт он тебе сдался? — спросил старший сержант, еле сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

— Отцу пошлю, — угрюмо пробасил Никита. — Вещь-то заграничная…

Улыбка исчезла с лица Шахаева. Что-то больно кольнуло в сердце.

— Заграничная, значит? Эх, Никита!.. — парторг обвел взглядом весь убогий двор Бокулеев, показал на лоскутья, висевшие на веревке, протянутой от угла дома к крыше хлевушка, проговорил с горечью: — Вот она, заграница! Смотри на нее, Никита, и любуйся! — И Шахаев ушел от Пилюгина.

Тот медленно, словно нехотя, застегнул гимнастерку, лег на землю и долго смотрел сквозь ветви черешни на синее прозрачное небо, испытывая незнакомую тяжесть в груди.

— Товарищ старший сержант! — глухо позвал он, но Шахаев уже скрылся за домом.

Никита встал, подошел к повару Михаилу Лачуге и вдруг предложил:

— Давай… помогу!..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Неожиданный выход советских войск на реку Прут и затем их стремительное продвижение в глубь Румынии повергли полковника Раковичану в смятение. Первое, что он сделал, — это побыстрее убрался из корпуса Рупеску. Ему срочно потребовалось побывать в ставке. Вернулся Раковичану через неделю и как ни в чем не бывало явился в землянку Рупеску.

— Добрый день, генерал! Ну, что я вам говорил? Маршал Антонеску и король в восторге от действий вашего корпуса, генерал. Мама Елена восхищена храбрыми румынскими воинами. Теперь ждите высоких наград. Русские получили достойный отпор. Как я и предполагал, доты сделали свое дело: русским не преодолеть их!.. О, вы что-то не в духе, генерал! — Раковичану заметил хмурое лицо Рупеску. — И это в то время, когда вы одержали блестящую победу над русскими? Не понимаю…

— Военным людям не следует быть столь экзальтированными, полковник. Вы всегда спешите, мой дорогой. Нате-ка вот, полюбуйтесь! — и он швырнул на стол газету. — Прочтите, прочтите! Это, пожалуй, пострашнее русских полков… — генерал ткнул коротким пальцем в отчеркнутое красным карандашом место в газете. — Вот это… извольте!

Раковичану, предчувствуя неприятность, быстро пробежал глазами по заголовку: «Заявление Советского Правительства».

— Что за чертовщина? Кто издает эту газету, генерал? Где вы ее взяли?

— Кто издает — не знаю. Солдаты в окопах подобрали. Впрочем, нетрудно догадаться и об издателе. Коммунисты, конечно. Они всюду, полковник. И мы сделаем непростительную ошибку, если решим, что наши железногвардейцы[23] окончательно разделались с ними. Капрал из роты Штенберга говорил их устами. Уж кому-кому, а вам-то полагалось бы обо всем этом знать. И даже раньше меня! Однако прочтите. Любопытный документ!

Раковичану так и впился глазами в указанное генералом место газетного листа:

«Красная Армия, в результате успешного продвижения вперед, вышла на реку Прут, являющуюся государственной границей между СССР и Румынией. Этим положено начало полного восстановления советской государственной границы, установленной в 1940 году договором между Советским Союзом и Румынией, вероломно нарушенным в 1941 году Румынским правительством в союзе с гитлеровской Германией. В настоящее время Красная Армия производит очищение советской территории от всех находящихся на ней вражеских войск, и уже недалеко то время, когда вся советская граница с Румынией будет полностью восстановлена.

Советское Правительство доводит до сведения, что наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли на нескольких участках реку Прут и вступили на румынскую территорию. Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции.