Анна Очкина - Левая Политика. Между выборами и забастовками

• Название: Левая Политика. Между выборами и забастовками
• Автор: Анна Очкина
• Жанр: Политика
• Год: 2008

«Левая политика» — независимое непартийное издание. Материалы журнала посвящены взаимодействию левых и социальных движений, реформе образования, опыту профсоюзов и левых партий в разных странах мира, исследованию глобализации. Издание является площадкой для теоретических дискуссий о путях левой идеологии в современном мире. Авторы принадлежат к разным левым течениям. Также в журнале публикуются рецензии на новинки философских, социологических и политологических работ, выходящих в России и в мире. Журнал стремится перенять опыт как «New Left Review начала 1970-х годов, так и русских толстых журналов XIX века, сыгравших немалую практическую роль в освободительном движении.

---

Январь-февраль 1999 года оказался для Румынии поистине «временем Ч». Сейчас, по прошествии почти десятилетия можно только удивляться — все известные по работам классиков признаки революционной ситуации были более чем налицо. «Верхи» не могли, «низы» не хотели. 7 января правительство Румынии объявило о планах закрытия ещё 37 шахт в бассейне Жиу. Начиная забастовку, шахтёры требовали аннулировать правительственную программу закрытия шахт и повышения заработной платы на 35 %. После отказа правительства горняки отправились маршем на столицу. Вёл шахтёров Мирон Козма — лидер профсоюза шахтёров и член Генеральной конфедерации профсоюзов Румынии. По сути дела, в долине Жиу развернулись настоящие сражения между подразделениями полиции и шахтёрами. В ответ на слезоточивый газ и водомёты шахтёры пустили в ход камни, цепи и железные прутья. Несколько десятков полицейских попали в плен. Прорвав с боем полицейские кордоны, 15 тыс. горняков заняли административный центр провинции город Тыргу Жиу, где жители приветствовали шахтёров на многотысячном митинге. В заложниках у шахтёров оказался префект одного из округов, заявлявший о готовности прекратить беспорядки. Но власти, осознавшие ситуацию, также серьёзно готовились к ответным мерам. 19 января 1999 года тогдашний президент Румынии Э. Константинеску созвал чрезвычайное совещание с участием премьер-министра и силовиков. Констатировав, что полиция и спецназ не смогли остановить шахтёров, которые в состоянии эйфории движутся к столице, министр обороны заявил, что в дело может вмешаться армия. 21 января 1999 года подал в отставку министр внутренних дел Румынии Г. Дежеу. В ночь с 21 на 22 января 1999 года прошло заседание Высшего совета обороны Румынии. 22 января 1999 года шахтёры получили ультиматум от правительства: в стране будет введено чрезвычайное положение, если они не повёрнут назад. Армия была приведена в полную боевую готовность. В 54 км от столицы на шоссе были возведены бетонные заграждения, выставлены танки и бронетехника. В ходе новых столкновений демонстрантов с полицией были ранены около 140 человек, главным образом полицейские.

22 января 1999 года прошло экстренное заседание парламента. Премьер Р. Василе лично выехал на переговоры с шахтёрами, которые состоялись в одном из монастырей на полпути к столице. Румынская православная церковь с готовностью выступила посредником. 23 января правительство полностью капитулировало и обещало выполнить все требования горняков — не закрывать шахты, поднять зарплату на 30 %. 24 января 1999 года СМИ сообщили, что профсоюзный лидер Мирон Козма добился выделения шахтёрам 200 тыс. долларов из кредита Евросоюза. Таким образом, ситуацию удалось «развернуть» на самом пике обострения «Шахтёрский бунт» в Румынии, казалось, закончился победой.

Буржуазные аналитики по горячим следам румынских событий 1999 года констатировали: «Недавние шахтёрские волнения в Румынии по своему накалу напомнили самую крупную забастовку в угольной промышленности стран Европы в Великобритании 1984–1985 годов. Впрочем, сходство — лишь в накале страстей, но не в результатах. “Крупнейшая классовая битва XX века”, как называли забастовку в Великобритании, завершилась капитуляцией бастующих и привела к проведённой в сжатые сроки радикальной реформе угольной промышленности Великобритании: в течение нескольких лет число угольных шахт в стране сократилось более чем в 10 раз. В Румынии — в январе 1999 года — наоборот, отступило правительство, вновь отложив на неопределённый срок всё равно неминуемую реформу угольной отрасли»[17]. Но при этом те же аналитики сделали совершенно правильную и прозорливую оговорку: «Однако все соглашения с шахтёрами правительств постсоциалистических стран, в частности, в Румынии или России, упираются в невыполнение обещаний, данных в период острых кризисов. К примеру, в мае 1998 года, когда кузбасские шахтёры заблокировали Транссибирскую железнодорожную магистраль, правительство России немедленно пообещало им выплатить зарплату и решить неотложные проблемы отрасли. Однако и несколько месяцев спустя — ввиду полного отсутствия средств для этого — обещания не были выполнены, и шахтёрам вновь пришлось блокировать железную дорогу»[18]. Было очевидно, что и румынское правительство не будет спешить с выполнением обещанного.

26 января 1999 года МВФ, определяющий направление реформ в Румынии, требует от правительства жёстких мер. В ближайший месяц власти под нажимом МВФ должны закрыть как минимум ещё 30 крупных госпредприятий в химической, текстильной и металлургических отраслях. Учитывая, что волна «бунтарских настроений» поутихла, румынский президент идёт на рискованный шаг, пытаясь обезглавить шахтёрское движение. 14 февраля 1999 года профсоюзный лидер М. Козма приговорён Верховным судом к 18 годам лишения свободы «за подрыв существующего строя», вскоре арестован и помещён в заключение. 16 февраля 1999 года лига шахтёрских профсоюзов «Валя Жиулуй» на ночном заседании решила поддерживать М. Козму «до конца». 17 февраля 1999 года около 4 тыс. шахтёров двинулись в сторону Бухареста, вооружившись камнями и цепями. Вёл горняков другой лидер профсоюза — Ромео Бежа. Шахтёры собирались потребовать от властей в Бухаресте отмены решения Верховного суда. В районе местечка Стонешты силы шахтёров были остановлены элитными подразделениями полицейского спецназа. В ходе жестокого боя с обеих сторон было ранено несколько сот человек, но силы оказались неравны. Шахтёров было уже не 15 и даже не 5 тысяч, а полицейские подразделения пустили в ход бронетехнику. Ромео Бежа и четверо других лидеров профсоюза — Константин Крецан, Дориан Лойш, Ионел Чионту и Василе Лупу — были арестованы и брошены в тюрьмы.

1 марта 1999 года правительство Румынии объявило о повышении цен. МВФ заявил о предоставлении кредита Румынии не раньше середины июня. Отсрочка объяснялась тем, что Бухарест должен «доказать за это время способность продолжать реформы»[19]. Обращаясь к лидерам профсоюзов с призывом о введении полугодового «перемирия», премьер Р. Василе заявил, что без нового соглашения с МВФ стране грозит финансовый коллапс. Радикальная реструктуризация угольной промышленности Румынии привела к тому, что к настоящему времени количество шахтёров сократилось с 300 до 60 тысяч человек.

Солидарность

Уроки шахтёрского восстания в Румынии очевидны и хрестоматийны. Переговоры с капиталистическим правительством, попавшим в положение волка на псарне, возможны только в виде, описанном в басне Ивана Андреевича Крылова. Румынские шахтёры, имевшие в активе очень многое для победы, не имели главного — революционной идеологии. Выхолощенный во всех постсталинских режимах Восточной Европы декларативный марксизм не давал румынскому рабочему никаких ориентиров, а культивируемые во время режима Чаушеску жёсткий национализм и ксенофобия создавали благоприятную почву для патриотических иллюзий. Этим положением своевременно воспользовались и власть, и церковь, призывая не допустить гражданской войны и потрясения основ государства. Кстати, сразу после ареста Козмы печать стала активно тиражировать слухи, что он якобы был членом националистической партии «Великая Румыния», которая под прикрытием шахтёрских восстаний готовила государственный переворот. На поднятой волне суд приговорил Мирона Козму к 15 годам лишения свободы, добавив ещё три года за особую тяжесть совершённых преступлений. Что примечательно: основой обвинения стали отнюдь не события 1999 года, а… «минериады» 1991 года, «подавившие студенческую демократию». А к обвинениям в национализме и фашизме добавились обвинения в коррупции и службе «коммунистическим последышам». По замечанию Ж.-Ж. Мари (интервью с ним см. в приложении. — М.В.), органы Евросоюза, вопреки принципу независимости суда, фактически руководили румынской судебной системой. Европейский гуманизм и демократические ценности не помешали брюссельским чиновникам проявить неожиданную свирепость в ситуации, когда были затронуты материальные интересы и принципы свободного рынка. Парадокс в том, что Козма отсиживал срок по делу, формально вообще не имевшему к Евросоюзу никакого отношения. Ведь его приговорили не за последнюю его «минериаду», спровоцированную политикой Европейского Союза, а за предыдущую. Впрочем, оплошность вскоре была исправлена.

Сразу после шахтёрского восстания в Румынии веб-сайт Революционной рабочей партии напечатал статью «Свободу Мирону Козме!», которая заканчивалась драматическим призывом: «Мы прекрасно понимаем, что наши протесты не освободят рабочих и их вожака из тюремных застенков, тысячи самых замечательных слов мало стоят в момент, когда нужна крепость рабочих рук, но слово — это тоже дело. Не позволим румынскому режиму, который решил превзойти режим Чаушеску в жестокости и подлости своих преступлений, вершить эти преступления в тишине и тайне. Возвысим свой голос на защиту Мирона Козмы и его товарищей, и румынские рабочие услышат наш голос, интернационализм — это совместная борьба рабочих всех стран против буржуев всех стран. «Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, вы с нами, вы с нами, пусть нет нас в колоннах, мы красного фронта отряд боевой и мы не отступим с пути своего»[20].