Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)

• Название: Принц Галлии (др. вар.)
• Автор: Олег Авраменко
• Жанр: Альтернативная история

Содержание:

1. Красавчик

2. Маргарита Наваррская

3. Королевы не плачут

---

Уклонившись от копья своего первого противника, Филипп на ходу полоснул его мечом, да так удачно, что тот не удержался в седле и свалился наземь. Не утруждая себя проверкой, убит он или только ранен (это было делом слуг и оруженосцев), Филипп ворвался в гущу врагов, рубя налево и направо, в обилии сея вокруг себя смерть. Рядом с ним, плечом к плечу, бились Габриель, Симон, Робер Русильонский, еще два Филиппа и два Гийома — Арманьяки и Сарданские.

Общая ситуация складывалась не в пользу гасконцев, однако впадать в отчаяние было еще рановато. Численный перевес иезуитов компенсировался значительным количеством слуг из свиты гасконцев, часть которых вместе с оруженосцами помогала своим господам непосредственно в бою, а остальные, вооруженные луками, арбалетами и дротиками, обстреливали фланги, тем самым не позволяя иезуитам обойти гасконцев с тыла.

Потери обеих сторон пока что были незначительными: по нескольку человек убитыми и не более двух десятков раненными, в числе которых, как ни странно, оказался и Эрнан. Именно в этот день его угораздило нарядиться в тяжелые турнирные доспехи и, вдобавок, облачить в железные латы своего Байярда — молодого перспективного жеребца, которого он решил испытать на выносливость. При первом же столкновении изнуренный конь не устоял на ногах, и вместе с ним на земле очутился его хозяин. К счастью для Эрнана, иезуитов затем оттеснили, и жизни доблестного и незадачливого коннетабля опасность пока не угрожала. Слуги торопливо перенесли его под прикрытие фургона, а несчастный Байярд так и остался лежать на поле боя, закованный в железные латы, тяжесть которых не позволяла ему без посторонней помощи подняться на ноги.

В самом центре линии сражения герцог со свойственными ему спокойствием и хладнокровием мастерски орудовал мечом, отбивая удары иезуитов и метко разя их в ответ. На нем не было ни единой царапины, и своим примером он поддерживал мужество в сердцах воинов, которые, хоть и были в меньшинстве, успешно отражали атаки врага.

На правом фланге, где сражался Филипп, дела обстояли куда лучше. Руководимые им рыцари, главным образом молодежь, неумолимо продвигались вперед, и поверженные иезуиты, кто еще оставался в живых, тут же попадали под кинжалы оруженосцев и слуг, как свиньи под ножи мясников.

Филипп одобрительными возгласами приободрял друзей, а сам с нарастающим беспокойством поглядывал на противоположный фланг, где в виду отсутствия Эрнана, который все еще оставался без сознания, события разворачивались не в пользу Гастона Альбре и Робера де Бигор. Филипп не сомневался в победе, он был не вправе хотя бы на мгновение допустить обратное — но вот какую цену им придется заплатить за нее? Пока еще держится левый фланг, гасконцы находятся в более выгодном положении, и потерь среди них значительно меньше, однако у Гастона и графа де Бигор слишком мало рыцарей — еле-еле, каким-то чудом им удается сдерживать натиск иезуитов. Вот-вот, и… Нет! В последний момент иезуиты вынуждены ослабить давление на левом фланге и перебросить часть рыцарей на правый, где особенно опустошительно хозяйничает гасконская молодежь во главе с Филиппом. На какое-то время равновесие восстановлено — но надолго ли?..

За первым рядом нападавших Филипп заметил всадника в блестящих доспехах в шлеме, увенчанном пучком разноцветных перьев. Судя по роскошной одежде и властным жестам, которыми он сопровождал свои приказы, это был предводитель отряда.

— Эй, Габриель, Робер, Симон! — окликнул Филипп друзей, которые бились рядом. — А ну доберемся до того петуха!

С их помощью Филипп пробился к «петуху», как он окрестил предводителя, и пока друзья оттесняли иезуитов, налетел на него с занесенным мечом.

— Защищайтесь, сударь! Полно вам прятаться за спинами подчиненных!

«Петух» молча принял его вызов, и между ними завязалась жестокая схватка. На сей раз Филипп встретил достойного противника.

Иезуиты попытались было вновь сомкнуться и окружить нескольких смельчаков, но поздно спохватились — в образовавшуюся брешь уже ринулись гасконцы и предводитель нападавших оказался отрезанным от остальных своих рыцарей.

Ряды иезуитов дрогнули, однако Филипп понимал, что даже гибель «петуха» не остановит дальнейшего кровопролития. С болью в сердце он думал о том, что, возможно, кому-то из близких ему людей суждено будет пасть в этом бою; особенно он беспокоился за отца и Гастона. Ожесточенно сражаясь с «петухом», Филипп мысленно взывал к небесам, моля их не допустить победы ценой жизней его друзей и родственников.

И небеса как будто прислушались к его страстным мольбам. Внезапно за спинами иезуитов из-за ближайшего холма выплеснулся на прогалину стремительный поток белых плащей, блестящих лат, разномастных лошадей, сияющих на солнце лезвий обнаженных мечей и полощущихся на ветру штандартов ордена Храма Сионского, что в глазах радостно потрясенных гасконцев выглядело неоспоримым доказательство безграничной милости Господней. Громко, зычно раздался боевой клич: «Боссеан!» — и неожиданное появление тамплиеров поставило крест на всех планах иезуитов. Зажатые с обеих сторон превосходящими силами противников, они были обречены на неизбежное поражение. Исход поединка был предрешен.

Воспользовавшись замешательством «петуха», Филипп плашмя огрел его мечом по голове, измяв роскошный плюмаж, затем корпусом и руками вытолкнул очумевшего иезуита из седла.

— Габриель! — крикнул он. — Займись этим мерзавцем и присмотри, чтобы его не прикончили. Он мой пленник. — А сам, пришпорив лошадь, помчался дальше.

С появление тамплиеров схватка, начавшаяся как яростное противоборство, вылилась в поголовную резню. Мало кому из черно-красных рыцарей удалось избежать смерти. Герцог, такой хладнокровный в бою, теперь дал волю своему гневу. В молодости он люто возненавидел иезуитов за зверства, которые они творили в Арагоне во время войны с катарами, и после смерти отца изгнал их всех из Гаскони и Каталонии, сравнял с землей их командорства и запретил всяческую деятельность ордена сердца Иисусова в своих владениях. Герцог призвал не брать ни одного врага в плен, заявив, что в любом случае все пленники будут тотчас казнены.

Благодаря своевременному вмешательству тамплиеров потери среди гасконцев были незначительными. Из числа знатных господ погиб один только Ги де Луаньяк — камергер герцога. К превеликому облегчению Филиппа, никто из его друзей не был даже сколь-нибудь серьезно ранен, лишь Гастон Альбре под конец схватки вывихнул руку (он так увлекся, преследуя уносивших ноги иезуитов, что позабыл об усталости, а когда у него закружилась голова, не удержался в седле и упал с лошади); остальные же вообще отделались мелкими царапинами и ссадинами. Филипп слегка ушиб себе колено, у него неприятно зудели онемевшие руки, но он счел это сущими пустяками, когда к радости своей убедился, что на лице его нет ни малейших повреждений.

«Хотя шрамы украшают мужчину, — так рассуждал Филипп, — мне они ни к чему. Меня вполне устраивает то, что есть».

К тому времени Эрнан уже пришел в сознание и теперь, сидя на траве, обалдело таращился на усеянное телами иезуитов поле боя. Вдруг он изумленно воскликнул:

— Да это же Клипенштейн, чтоб мне пусто было! Гуго фон Клипенштейн! Он самый, клянусь хвостом Вельзевула!

Гигант-всадник лет тридцати пяти, по всей видимости, предводитель отряда, остановил своего коня и повернулся к Эрнану. Остальные тамплиеры вместе с гасконцами продолжали добивать иезуитов.

— Брат де Шатофьер! Вот так встреча! — Он подъехал ближе, спешился и участливо спросил: — Вы ранены?

— Ну… В общем… — смущенно пробормотал Эрнан. Только с некоторым опозданием он сообразил, в какую щекотливую ситуацию попал. Все это время, пока вокруг кипел бой, пока его друзья бились не на жизнь, а на смерть, сам он пролежал в безопасном местечке, даже не вынув из ножен меч. — В общем, мелочи. Ничего серьезного.

— Уж поверьте, ничего серьезного, — поспешил на выручку другу Филипп, который, по счастью, проезжал мимо. — Просто господину де Шатофьеру не повезло. Он упал и немного ушибся. — Филипп спрыгнул с лошади и смерил оценивающим взглядом могучую фигуру прославленного воина, который за свои подвиги в Палестине заслужил прозвище «Гроза Сарацинов». — Господин фон Клипенштейн, у меня, право, нет слов, чтобы выразить вам всю глубину своей признательности за столь своевременную помощь в тяжкую для нас минуту. Благодаря вам мы избежали больших потерь, и многие жены и дети будут до конца своих дней вспоминать в молитвах имена героев, спасших от неминуемой смерти их супругов и отцов.

— Это обязанность каждого христианина — помогать ближнему своему в годину бедствий, — скромно ответил тамплиер. — Благодарение Богу, мы поспели в самый раз. Эти еретики еще хуже магометан. И как их только земля носит!