Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)

• Название: Принц Галлии (др. вар.)
• Автор: Олег Авраменко
• Жанр: Альтернативная история

Содержание:

1. Красавчик

2. Маргарита Наваррская

3. Королевы не плачут

---

Филипп с серьезной миной кивнул, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Да уж, знаю. Ведь это общеизвестно.

— А ты что делал? — спросил у него Альбре. — Ну-ка, ну-ка! — он взял Филиппа за грудку, притянул его к себе и обнюхал всклоченные волосы; затем толкнул его обратно в кресло. — Ну, и как она?

Филипп покраснел.

— Кто — она?

— Изабелла Арагонская.

— С чего ты вдруг…

— Да полно тебе! — отмахнулся Гастон. — Не изображай оскорбленную невинность. Только что ты валялся в постели с Изабеллой Арагонской, я это по запаху учуял.

— Ах, по запаху? Подумать только! Наша борзая взяла след.

— Твой сарказм неуместен, дружище. Нюх у меня действительно тонкий пусть и не столь тонкий, как у борзой, но и жаловаться на его отсутствие мне не приходится. Давеча я пытался приударить за этой недотрогой…

— И получил от ворот поворот, — злорадно вставил Симон.

— Всяко бывает, — невозмутимо ответил Гастон. — Когда тебя отвергает чужая жена или незамужняя девица, это всего лишь неудача, в этом нет ничего позорного. А вот один наш общий знакомый (из деликатности и не стану называть его по имени), так его порой отшивает его же собственная жена.

Симон понурился, а Филипп захихикал.

— Итак, — между тем продолжал Гастон, — Франция получила от тебя уже вторую пощечину. Сначала ты отвоевал Байонну, а теперь трахнул жену наследника…

— А ну заткнись! — внезапно вскипел Филипп, глаза его гневно засверкали. — Если я еще хоть раз услышу от тебя это слово применительно к женщинам, которых я лю… которые мне нравятся, — то пеняй на себя и не говори, что я не предупреждал.

Гастон обречено вздохнул.

— В таком случае мне придется вообще позабыть это слово. Ведь ты л ю… тебе нравятся все без исключения женщины, которых можно тра… заниматься с ними любовью… А впрочем, нет. Остаются еще молоденькие плебейки; они не шибко заботятся о чистоте своего тела, моются нерегулярно, и, видимо, потому ты к ним равнодушен — не желаешь слизывать с них грязь.

— Фу! — с отвращением произнес Филипп. — Какой ты пошляк!

— Это уж точно, — послышался с противоположного конца комнаты голос Эрнана. Раскрасневшийся от холодного купания и укутанный в широкую белую простыню, он стоял у двери, ведущей в мыльню. — Филипп совершенно прав: как только в жизни появляется что-нибудь светлое и прекрасное, тут же приходит Гастон и все испошлит.

Альбре демонстративно фыркнул:

— Чья бы корова мычала! Кому-кому, но не тебе, монаху чертову, разглагольствовать про светлое и прекрасное.

— Но и не тебе, жеребцу похотливому, — отпарировал Эрнан, вразвалку приближаясь к друзьям. — А ты, Филипп, хорошо устроился, как я погляжу. Такие шикарные покои, не то что у меня. Мне, к твоему сведению, приходится ютиться в одной жалкой комнатушке… Ну, не так, чтобы слишком уж жалкой, но все же это несправедливо.

— Вот станешь гроссмейстером тамплиеров, — заметил Гастон, — тогда и тебя будут принимать наравне с королями. Думаешь, мои апартаменты намного лучше?

— У тебя две комнаты.

— Та же твоя комната, только и того, что разделена надвое тонкой перегородкой…

— И сени у тебя попросторнее. Так или иначе, ты можешь не бояться, что кто-нибудь вломится к тебе и сразу увидит, как ты мочишься в ночную вазу. — Эрнан вздохнул и плюхнулся на диван. — Что ни говори, а граф графу рознь.

— Подчас и виконт графу рознь. — Гастон завистливо покосился на Симона. — Нашего друга поселили вместе с принцами, предоставили ему аж три большие комнаты, не считая передней и мыльни. Небось, Маргарита уже положила на него глаз. Будем надеяться, что вскоре он отквитает Амелине еще пару ветвей на своих рогах…

Тут Филипп не выдержал.

— Хватит! — прикрикнул он. — Прекратите это словоблудие!

В этот же момент из мыльни вышел Филиппов слуга Гоше и почтительно осведомился:

— Вашим светлостям чего-то надо, монсеньоры?

— Нет, Гоше, ничего, — ответил Филипп, — до утра ты свободен, ступай. — А когда слуга с поклоном удалился, он повернулся к Шатофьеру: — Ну, давай, дружище. Что стряслось? Только по существу, без околичностей.

Лицо Эрнана приобрело серьезное выражение.

— Буду говорить по существу, но околичностей, увы, нам не избежать.

Филипп нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Ладно, валяй свои околичности. Но покороче, по существу, без всяких вступлений и отступлений.

— Вот и ладушки, — удовлетворенно промурлыкал Эрнан. — Теперь ответь мне на такой вопрос, Филипп: как, по-твоему, охраняется Кастель-Бланко?

— Надежно. Приступом его так просто не возьмешь.

— Ну что ж, согласен. А внутри?

— Тоже хорошо.

— А этот этаж?

— Как государственная тюрьма. В конце концов, здесь находятся апартаменты принцев и принцесс королевской крови.

Шатофьер хмыкнул.

— Тогда выйди на коридор.

— Зачем?

— Чтобы провести смотр охраны.

— Ах, вот ты про что! — усмехнулся Филипп. — В самом деле, ни в коридорах, ни в галерее ты не встретишь ни одного стражника. Но все подходы на этот этаж охраняются так, что и муха не пролетит, не подвергнувшись тщательной проверке. И между прочим. Сам выйди на коридор и выкрикни что-нибудь вроде «ой-ой-ой!» — так сразу же к тебе сбежится дюжина стражников. Нет, дружище, все твои опасения напрасны. Охрана здесь невидима, но лишь до тех пор, пока в ней не нуждаются; а так она вполне надежна. За исключением Маргариты и ее сорока семи гостей, сюда никто беспрепятственно не войдет. Отошли я Гоше за бутылкой вина, обратно он вернется в сопровождении двух стражников, которые уберутся лишь тогда, когда убедятся, что все в полном порядке. А что касается отсутствия часовых в коридорах и галерее, то…

— То это очень удобно, — продолжил его мысль Гастон. — Хоть сейчас наш Филипп может снова пойти к принцессе Изабелле, и если он будет осторожен, а ее горничная будет держать язык за зубами, то никто никогда не узнает, где он был и сколько времени он там «где-то» провел… Гм, разве что по запаху — ведь она так аппетитно пахнет!

Эрнан прокашлялся, призывая к вниманию.

— Но в этом, кажущемся безобидным, удобстве есть не только светлая, романтическая, но и темная, зловещая сторона.

— Вот как! — насторожился Филипп. Сердце его учащенно забилось: хмурый вид Эрнана не предвещал ничего хорошего. — А ну выкладывай, что там у тебя на уме!

Гастон и Симон подались вперед; глаза их лихорадочно заблестели.

— Прежде всего, — начал Эрнан, — немного пофантазируем… Нет-нет, чуток, самую малость. Так вот, в противоположном крыле замка на этом же этаже обитает восемь дам, и все они принцессы крови — Маргарита и Жоанна Наваррские, Бланка Кастильская, Мария и Изабелла Арагонские, Адель де Монтальбан и, наконец, королева Кастилии Констанца Орсини. Есть, правда, еще брачные покои с Габриелем и Матильдой — но эта парочка не в счет. Если они и замышляют кого-то убить, так это друг дружку… Гм-м, далее. В нашем крыле, то есть в твоем крыле, Филипп, обитает восемь принцев крови плюс один Симон де Бигор. Кроме главного коридора, эти два крыла соединены также галереей, где нет никаких лестничных пролетов, и вот по этой галерее… Представим себе такую возможность (только не принимай это всерьез, Симон, я беру тебя к примеру), итак, предположим, что наш Симон заимел зуб на какую-нибудь из восьми вышеупомянутых дам, скажем… скажем, на Марию Арагонскую.

Щеки Симона вспыхнули.

— Гнусная ложь! — пробормотал он, виновато пряча глаза.

Филипп и Гастон вопросительно уставились на Эрнана.

— Что такое? — хором произнесли они.

— Ничего особенного, — отмахнулся тот. — Это наш с Симоном секрет, и я не намерен выдавать его… В том случае, конечно, — веско добавил Шатофьер, — если он будет вести себя паинькой… Значит, продолжим. По некоторым причинам Симон заимел зуб на госпожу Марию Юлию, и вот, темной ночью, когда все легли спать, он, спрятав на груди кинжал, выходит от себя, без излишних предосторожностей, но и не создавая лишнего шума, никем не замеченный, переходит по галерее на женскую половину, подходит к двери вышеупомянутой принцессы, тихо стучит… — Тут Эрнан обескуражено умолк и покачал головой с таким видом, будто только сейчас обнаружил в своих рассуждениях существенный изъян.

— Ну! — приободрил его Филипп. — Что дальше?

— Дальше ничего, — сокрушенно вздохнул Шатофьер. — Я выбрал неудачный пример. Ни Мария Юлия, ни ее горничная не впустят Симона внутрь, а скорее всего поднимут гвалт и вызовут стражу.

— Однако мысль твою я уловил. Кто-нибудь из нас, принцев, проявив определенную сноровку и некоторую осторожность, может явиться среди ночи к какой-нибудь из принцесс, остаться с ней наедине, якобы для серьезного разговора, ловко перерезать ей горло — так, чтобы она не пикнула, затем прикончить горничную как единственного свидетеля и спокойно возвратиться к себе… Ч-черт! Но это же чистейший вздор!