Николай Трублаини - Глубинный путь

• Название: Глубинный путь
• Автор: Николай Трублаини
• Издательство: Алконост
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

В издании представлен первый полный русский перевод научно-фантастического романа украинского писателя, путешественника и воспитателя молодежи Н. Трублаини (1907–1941) «Глубинный путь». До сих пор эта книга, признанная классикой советской довоенной фантастики, публиковалась на русском языке в изуродованном цензурой и крайне сокращенном виде — достаточно сказать, что из романа была выброшена почти треть текста! Читатели, для которых «Глубинный путь» был одной из «книг детства», увидят перед собой совершенно новое произведение.

---

На площадях, на перекрестках улиц, на высоких домах виднелись огромные щиты с показателями соревнования подземного строительства между Западом и Востоком.

В двенадцать часов дня на щитах можно было видеть следующие цифры: Запад — 99,87 %, Восток — 99,86 %. Восток отставал от Запада. Сведения о ходе соревнования вывешивались каждый час. Толпы любопытных у щитов все возрастали.

Шли последние часы работ в туннеле.

Кто победит? Кто получит право пустить первый поезд?

Этот вопрос волновал все население города, да, вероятно, и население целой страны.

В час дня Запад имел 99,91 %, а Восток — 99,89 %.

Наши шансы поехать первым поездом явно падали. Мы напряженно следили за показателями и слушали сообщение по радио. Громкоговорители передавали, что в восточном секторе задержалась сдача вентиляционных шлюзов, в то время как в западном проверен последний метр пути.

Тарас волновался, но не терял веры в победу коллектива восточной зоны.

В три часа дня цифры были таковы: Запад — 99,96, Восток — 99,95. Репродукторы извещали, что в восточном секторе закончен прием шлюзов. Восток усилил темпы, но все же отставал от Запада.

Мы утешали себя тем, что поезд, который пойдет с Востока на Запад, все равно опоздает по сравнению с поездом, идущим навстречу. Формально поезд с востока потратит больше времени, чем встречный. Путешественники вокруг света, когда идут с востока на запад, теряют сутки и наоборот, идя с запада на восток, выигрывают сутки. Впрочем, утешать себя этим особенно не приходилось. Через несколько часов должно было закончиться соревнование на право двинуться в путь минутой раньше, потому что только в этом заключалась разница. Тот или другой поезд мог выйти только тогда, когда туннель будет готов на всем протяжении.

В четыре часа дня новые цифры на щитах возвестили, что оба сектора имеют одинаковые показатели — 99,99 %. Тарас прямо-таки дрожал от нетерпения.

— Неужели закончат вместе? — взволнованно спрашивал он меня.

Мы не двигались с места, нетерпеливо ожидая появления на щитах цифры 100. Но она не появлялась. Работы в туннеле еще не закончились.

Собственно говоря, я прекрасно понимал, что все работы фактически закончены и идет приемка туннеля инспекторской комиссией. В Иркутске, в штабе строительства, принимают с разных участков туннеля последние сообщения технических инспекторов и дают указания исправить незначительные мелочи.

Вдруг в четыре часа тринадцать минут на щите показателей появилась надпись: Восток — 100 %, Запад — 99,99 %. Восток победил.

2. Поезд Тихоокеанск — Москва

По радио объявили, что первый пробный экспресс выходит из Тихоокеанска в пять часов дня по местному времени, а из Москвы ровно через минуту после этого, то есть в десять часов одну минуту по московскому времени.

Тарас бросился к своему вагону так быстро, что я едва поспевал за ним.

Вокруг звучали крики «ура» и гром многочисленных оркестров.

Мы очень обрадовались, когда увидели в своем купе Набокина. Приятно было, что его премировали поездкой в Москву в первом экспрессе.

— Ого-го, старые друзья снова собрались! — сказал он, здороваясь.

— А как это вы раньше нас попали в вагон? — поинтересовался Тарас.

— У меня проводник знакомый…

— И тут протекция! — засмеялся я.

— Да нет, я пошутил, — засмеялся и Набокин. — А что проводник у меня знакомый, это правда. Я с ним еду из Глубочайшей. Поезд формировался там.

— Так вы уже свой человек здесь, — заметил я.

— Почти…

Наше купе было четырехместное. Четвертый пассажир пока не появлялся. Мы старались угадать, кто будет четвертым, и, открыв дверь в коридор, всматривались в пассажиров, которые входили в вагон и разыскивали свои места…

Я знал, что большей частью это были участники строительства Глубинного пути и лучшие люди с различных предприятий и из Красной армии, для которых поездка первым поездом через весь туннель являлась наградой за отличную работу. Однако, сколько я ни смотрел, среди пассажиров нашего вагона пока не было видно никого из знакомых.

Скоро все места в вагоне были заняты, но к нам в купе никто не входил.

— Где же четвертый пассажир? — интересовался Тарас.

— Это какой-нибудь оригинал, — высказал я предположение. — Вероятно, он хочет быть первым, кто опоздает на подземный экспресс.

— А может быть, на это место не выдан билет, — заметил Набокин.

Я показал ему местную газету, в которой сообщалось, что на билеты в первом поезде было подано сто семьдесят три тысячи восемьсот девяносто девять заявок. Понятно, что ни одного свободного места остаться не могло.

Тарас открыл окно, высунулся и разглядывал собравшихся на перроне провожающих.

Весь перрон был заполнен людьми. Где-то, в голове поезда, возле электровоза проходил короткий митинг. Там выступали с речами, и после каждой речи звучала музыка. На перроне суетились люди с цветами и пакетами в руках. Одни передавали московским знакомым приветы, посылки и письма, другие условливались о будущих встречах. Но все, и пассажиры и провожающие, с явным нетерпением ожидали, когда наконец тронется поезд.

Вдруг зазвенел звонок, и окно, в которое мы выглядывали, начало само медленно закрываться.

— Предупреждение, — сказал Набокин.

В четыре часа пятьдесят семь минут второй резкий звонок оповестил, что закрываются двери вагонов. Над головами у нас что-то стукнуло — и сейчас же зажглось электричество. Наш спутник, уже имевший опыт путешествия в таком поезде, на всякий случай схватился за полочку.

— А то как рванет с места, ударитесь.

Но опасения оказались напрасными. Машинист, как видно, уже освоил машину.

Ровно в пять часов поезд медленно двинулся и сразу же начал набирать скорость.

Я посмотрел на циферблат висевшего в купе измерителя скорости. Стрелка показывала 39. Но вот она пошла вверх: 56, 61, 73, 84… На этой скорости поезд мчался минут пять. Но машинист снова начал увеличивать скорость. Вот она достигла ста двадцати четырех километров. Теперь поезд проходил километр за тридцать секунд, то есть скорость его равнялась скорости плохонького самолета.

Само по себе это еще не было чем-нибудь необыкновенным. Опытные поезда проходили и двести километров в час, но с такой скоростью они шли только несколько минут. А тут не предвиделось ни одной остановки на протяжении восьми тысяч километров. Даже поверить трудно!

Пассажиры слышали только легкий шум, звяканье и какое-то потрескивание. Иногда немного качало. Это свидетельствовало о некоторых незаметных для глаза неровностях в отдельных местах подземного пути.

Тарас с любопытством разглядывал все вокруг и счастливо улыбался.

Мы занимали небольшое купе. Мягкие диваны и стены. Пол устлан толстым ковром. Даже потолок был обтянут чем-то мягким. Все это делалось для того, чтобы предохранить от удара в случае внезапной остановки или ускоренного торможения.

В вагоне поддерживалась ровная температура в двадцать градусов. Воздух был чист, приятен, словно после ночной грозы. Это действовала установка искусственного климата. Ни жары, ни холода, ни головной боли от спертого воздуха никто не чувствовал.

Я знал, что шло немало дискуссий по поводу постройки вагонов для поездов на Глубинном пути. Почти все отвергали план Макаренко, предложившего герметичные вагоны с кондиционированным воздухом. Особенно горячо возражал против них в свое время Самборский. Но неожиданно он изменил свои взгляды и стал сторонником таких вагонов, как и вообще всего, что предлагал Макаренко.

В Соединенных Штатах Америки на железных дорогах уже давно ходили вагоны с искусственным климатом. Но вагоны на Глубинном пути были совсем другой конструкции. Их стены, пол и крыша имели специальную изоляцию, чего не было в американских вагонах. Воздух не поступал прямо в устройства для кондиционирования, а хранился под большим давлением в специальных стальных баллонах. Именно поэтому эти вагоны стоили очень дорого — втрое больше стоимости вагонов американского типа. Но Макаренко, отстаивая свои вагоны, доказывал, что в случае обвала или появления в туннеле ядовитых газов пассажиры смогут прожить больше недели в полной изоляции от внешнего мира. Правда, подавляющее большинство инженеров не соглашались с Макаренко и считали это расточительством.

В конце победил Макаренко, потому что его активно поддерживал Саклатвала, а последнее слово было за академиком, которому правительство предоставило широкие полномочия.

В каждом купе имелись регуляторы: с их помощью пассажиры могли изменять температуру воздуха в достаточно широких пределах. Тарас не мог отказать себе в удовольствии позабавиться этими краниками. За полчаса он успел нас заморозить, а потом устроить баню. Наконец мы общими усилиями отрегулировали температуру.