Николай Шмелёв - Кронос. Дилогия (СИ)

• Название: Кронос. Дилогия (СИ)
• Автор: Николай Шмелёв
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015

Когда группе искателей приключений попадает в руки обычная карта, никто и не догадывается о том, что им её подбросили и теперь у товарищей только два оружия — смех и решительность.

Ранним летним утром, скромному лентяю Крону, позвонил его старый приятель и в деталях расписал ситуацию о том, как ему досталась информация о потерянной лаборатории, которая не значится ни на каких картах, и не проходит ни по каким ведомствам. Сумеют ли друзья найти заброшенное строение, а заодно, выяснить судьбу исчезнувших людей.

Десять немолодых, но отважных людей, не обременённых смокингами и излишней фешенебельностью, в поисках приключений, попадают в невероятные переделки. Объединённые общими интересами, ведомые фальшивой бумажкой и насмехающейся судьбой, они посетят параллельные миры и глубины собственного подсознания, синтезированные, одной из структур секретной лаборатории в существующую плоскость временного континуума.

Все соискатели острых ощущений, не злые и непритязательные люди, равнодушные к стяжательству, оказываются в ловушке и узнают, что подземный комплекс, не конец их злоключений, а только начало, и путь героев лежит далеко за пределы первоначального замысла.

Чтобы выбраться из переделки, они вынуждены помочь Наине — молодой и очаровательной предводительнице легендарных Нагов: людей-змей, живущих под землёй и стерегущих несметные сокровища. Она надолго становится их спутницей. Лёгкий флирт главного героя с последней, сопровождаемый юмором, заставит остальных членов проще взглянуть на жизнь.

Перемещаясь по отдельным веткам фрактала времени, искатели приключений посетят самые разнообразные места. Фантастические достижения древних цивилизаций, приобретённые в ходе вынужденной операции, помогут им выполнить задуманное и освободить Крона и Наину, от неведомого недуга, одолевшего их в подземных лабиринтах.

---

Хлебозавод оказался небольшим, по сравнению с радиозаводом. Как сказал Сусанин, для такого города он вполне справлялся со своей задачей и ещё на сухари оставалось. Запахло свежей выпечкой. Аромат булочек, чуть подпорченный запахом, несколько лет немытого тела, вначале вызвал аппетит, а потом насторожил. Виновника благовоний долго искать не пришлось: им оказался нищий, непонятно как, оказавшийся в таком месте. Согбенная спина сделала его ещё больше похожим на калика перехожего, а взгляд проникал в самую душу. Так заглядывают в глаза тогда, когда просят в осаждённом городе хлеба. Остатки выпечки, захваченной из столовой, ему вручили немедленно, снабдив сверху «Завтраком туриста», после чего он испарился быстрее, чем пропадали оба знакомых чудика.

— Чтобы не передумали, — задумчиво озвучил сцену исчезновения Бармалей. — Практически, у всех бомжей, подобный инстинкт.

Бульдозер критически оценил поведение некоторых членов партии и, с укоризной, спросил:

— Ну, а ты что же, Кащей! Мог бы дать ему бутылку.

— Если только пустую! — засмеялся Пифагор.

— Нищий богатому не подаёт! — ответил за товарища Сутулый, хмыкнув носом. — Это низкопробная самореклама…

— Может — тоже колядовать пойдём? — предложил Почтальон.

— Что — то я не припомню, как Кащей нам пропел, хоть одну Рождественскую песенку, — усмехнулся Крон.

Комбат призадумался, над превратностями судьбы, и спросил проводников, почёсывая затылок:

— А что здесь бомж, в принципе, делает? Чем живёт?

— Как чем? — усмехнулся Макинтош. — Здесь, только пустых бутылок, не один состав наберёшь!

— Так могут же радиоактивные попасться! — ужаснулся Дед, представляя себе, сколько они бесконтрольно употребили водки, даже не удосужившись померить радиационный фон.

— Ты мне скажи, — привёл железный довод Гриша, — видел ли ты хоть раз у приёмщика стеклотары дозиметр? Пусть совсем примитивный, вроде карандаша? Нет? Ну вот!

Пифагор состроил на лице подобие калькулятора и закатив глаза к небу, подсчитал в уме приблизительное количество пропадаемого имущества, после чего вынес свой вердикт:

— Может быть, нам тоже пойти бутылки собирать?

— Лучше уж сдирать микросхемы с плат, на свалке радиозавода, — отмахнулся Почтальон. — В этом случае, можно представить себя старателем. Золотоискатель — не золотарь и, хоть какое-то оправдание собственному достоинству.

— Ути-ути, какие мы нежные, — передразнил его Бульдозер. — Жизнь и не таких заставляла делать то, чего они не хотели.

Сусанин не стал ждать, пока закончатся препирательства, а прямиком направился к дверям пекарни. Здание из красного кирпича, почерневшего от времени, навевало уныние своим мрачным видом. Половина кирпичей, из кладки стены, оказались выщербленными, и у самой земли покрытыми толстым слоем мха. Мох поднимался до верхней границы сырости, до которой глина смогла впитать воду из земли. Небольшие деревца, местами, росли на самом верху, куда занесло ветром почву, возможно, радиоактивную. Скрипнули несмазанные петли и ржавые ворота отворились, впуская внутрь гостей.

— Вообще-то, Пекарь больше рад покупателям, чем экскурсантам, — предупредил Макинтош, выглядывая из разбитого окна, тем самым приглашая сталкеров последовать за ним.

Войдя внутрь и пройдя в цех, Крон ожидал увидеть что угодно и кого угодно, но только не то, что увидел: чистый пол, аккуратные печи, свежая выпечка на подвижных стеллажах и привязанный к вентиляции хозяин балагана, с кляпом во рту. Пока Пекаря освобождали из верёвочного плена, друзья строили предположения, чьих это рук дело, хотя заранее знали ответ. Единственно верный вывод озвучил Бульдозер, с сожалением кивая головой:

— Вот цена пренебрежения павшими братьями. Бомж просто побоялся войти внутрь, а то бы давно освободили бедолагу.

— А может быть, это его рук дело? — не согласился Бармалей.

— Не говори глупостей! Ты его хорошо рассмотрел? Ему с Пекарем ни за что не справиться.

— А может — по голове, сначала? — задумался уже Кащей.

— Сейчас спросим, — сказал Комбат, советуя остыть некоторым у которых фантазия разыгралась, не на шутку. — Только не говорите мне, о преображение девицы в бомжа!

Когда пострадавшего развязали и привели в чувство, то он долго не мог понять причин беспокойства, стольких людей. Ничего не помнит, никто его не бил, шишек нет. Очнулся — вот… Сами видели.

— Кондытер, твою! — сплюнул Доцент.

Когда Пекаря отпоили, предварительно избавив от верёвок, а себя от стресса, он вернулся к своим обязанностям, твёрдо ступая на обе ноги.

— Комбат, — позвал вояку Крон. — Кажется, наши барышни меняют тактику. Чувствую, близится развязка.

— Как-то неуклюже у них это вышло — слишком резко!

— А-а-а! Видимо — торопятся…

Сталкеры, движимые порывом завершения операции, так же, не стали мешкать и, оставив Пекаря заниматься булочками, поспешили в сторону свалки. Проходя мимо высокой и широкой трубы, торчащей прямо из земли, Наина спросила Крона, о её предназначении. Тот, в свою очередь, поинтересовался у проводников, о странном амбаре, на что последовал лаконичный ответ: «Квасильно-засолочный цех».

— Настоящий цех, который функционировал до катаклизма, находится дальше, — объяснил Сусанин. — Эта труба — упавший корпус первой ступени межконтинентальной баллистической ракеты. Нашёл её Огуречник и приватизировал, срезав автогеном ненужное. Надо сказать, сначала у него это не получилось Ему даже пришлось ездить на Большую Землю, за консультациями. Короче — дело длинное: отрезал и отрезал. Главное то, что он, до падения ступени, нашёл яичную кладку снорков, выжившую после второго катаклизма. Теперь они в трубе капусту квасят. Для лучшего засола, её нужно потоптать. В ракетный корпус, стоящий вертикально, наваливается капуста и забрасывается, пара-тройка снорков.

— А они от запаха не задохнутся? — усомнился Пифагор.

— Они же в противогазах! — удивился Сусанин непониманию. — Далее, они прыгают, пытаясь покинуть трубу, но капуста, по высоте, набросана с таким расчётом, что сил у попрыгунчиков не хватает. Так и прыгают, пока капусту не потопчут. Собственно, так же и виноград — на вино. Сок сливается, а бульдозером, труба опрокидывается. Жмых удаляют, а снорки убегают в загон на кормёжку, до следующего этапа работ.

— Что за отстой! — удивился Сутулый. — Кащей, ты веришь в эту пургу?

— А-а-а! — отмахнулся товарищ, уже уставший мычать и махать руками. — Мне давно всё-равно. Я домой хочу!

— Я тоже…

— Интересно — чья это ракета была? — озадачился Бармалей.

— Тебе-то, не всё равно? — равнодушно спросил Почтальон. — Если американская — какая теперь разница?

— Я это вот к чему, — продолжил Бармалей. — Если они узнают про то, как используется их техника, то скорее всего потребуют контрибуцию, несмотря на то, что корпус тут всё помял. Сами бы они до этого не додумались.

— Да они и капусту солёную, не больно-то жалуют, — вставил своё слово Пифагор. — У них кукуруза во главе стола.

— Что русскому хорошо, то янки — не поймёт! — сделал вывод Доцент и на этом, ракетная тема закрылась.

Глава двадцать первая Мир грёз и болотная лихорадка

После посещения стольких злачных мест, Сутулый порядком окосел и размахивал пистолетом Калашникова в левой руке, а немецким МП-40 — в правой. Прогрессивное человечество стало беспокоиться: как бы он не влепил, кому-нибудь, из обоих стволов.

— Что-то мне Стул не нравится, — озабоченно высказался Почтальон, с опаской поглядывая на расшалившегося товарища. — Того гляди — угостит свинцовым сэндвичем.

— Задолбал ты уже, своими свинцовыми сандвичами! — в сердцах воскликнул Дед. — Лучше бы настоящих раздобыл…

К нему, сразу же присоединились Доцент с Пифагором, разделяя дедовское мнение, насчёт неполноценного питания. В этом они оказались одиноки, так как Крон сразу же пресёк любые поползновения на рацион сталкера:

— Я бы и сам не отказался от хорошего шашлыка, но жевать буржуйское дерьмо… Я один раз попробовал и больше не хочу. И вообще, если вам так нравится жрать в сухомятку, то лучше об этом не вспоминайте, потому что кроме расстройства нервов, ничего не получите. Подождите до возвращения на Большую Землю и получайте, на здоровье, своё расстройство желудка…

Колбасно-сосисочный след терялся в умах и в переходах цехов одноимённого комбината. Сам комбинат отсюда не виден и его наличие, в принципе, пока не имело никакого значения, оставаясь в сознании, чем-то нереальным, на фоне серых развалин. То, что где-то идёт совсем другая жизнь, в подобных обстоятельствах стирается из памяти. Приобретая инопланетные черты, не свойственные образу жизни здешнего анклава, воспоминания о прошлом растворяются в ионосфере планеты, а мысли, о возможном возвращении, уносятся на кучерявых облаках.