Вадим Саитов - Цитадель души моей

• Название: Цитадель души моей
• Автор: Вадим Саитов
• Издательство: СИ
• Жанр: Историческое фэнтези

Когда готы осадили Рим, ромейские колдуны в отчаянии вызвали из неведомого зверолюдей. С тех пор уже несколько сотен лет разумные потомки волков, медведей и лис ведут с Империей борьбу за существование в Ойкумене. Лейтенант егерей Бернт Сервий, по прозвищу Шелест, неожиданно оказывается вовлечен в цепь политических интриг между людьми и бестиями. И каждый ход в этой игре не обходится без жертв.

---

— Знал кто-нибудь, что Клюв у тебя ночует? — спросил. Тоном безразличным, но меня однако же, морозцем продрало не хуже чем тогда, перед дверью. И ответил я, еще и сам не успев сообразить, почему именно так отвечаю:

— Секрета не делали. Клюв сразу, как узнал, что я на гиттонов иду, попросился у меня пожить. Кто-то наверняка слышал, да и Клюв тот еще болтун… был.

Кивнул капитан медленно, о чём-то своём думая, а я только сейчас и сообразил, почему соврал. Явно капитан о моем госте больше моего знает. И вопрос он задал вовсе не затем, чтобы убийцу вычислить, а затем, чтобы узнать — за чьей жизнью он приходил. А тут и следующий вопрос напрашивается — зачем этой твари жизнь конкретного егеря? Или, спросим по-другому: чем этот конкретный егерь должен от других отличаться, что к нему эдакие гости по ночам заходят? И если предположить, что капитану ответ на этот вопрос известен…

— Значит, Клюв… — сказал Дерек задумчиво, — жаль…

— Что — жаль? — быстро спросил я.

Царапнул капитан меня взглядом, усмехнулся холодно.

— Жаль, что умер, конечно же. Ладно, иди. Твои там тебя заждались уже.

— Понял, — сказал я и вышел из штабной палатки. А что еще делать? Не пытать же его, в самом деле.

VI. Ad bestias![12]

Гиттоны, пожалуй, самые странные бестии из всех, с которыми мне случалось иметь дело. Начать с того, что знаем мы про них очень мало, хотя они живут с нами бок о бок вместе с урсами и вергами с самого начала Смутного Века. Но на вержьем и на урса я вполне неплохо разговариваю, сотню-другую слов и выражений на чекалочьем знаю, и могу при надобности с пардусом, с люперном или мелесом объясниться. Даже вольповский немного помню. А вот на гиттоньем — ни слова. И ладно я, я как-то нечасто с этими бестиями дело имел — взять остальных моих бойцов, которые уже не один десяток гнёзд вычистили — так у них то же самое! А почему? А всё потому, что менее склонной к общению твари, чем гиттон — еще поискать надо. И главное, не разговоришь их никак.

Наш, веками проверенный способ, плохо ли — хорошо ли, но всегда работающий с другими бестиями, на гиттонов не действует — уж очень у этих бестий болевой порог высокий. Если вообще есть. Но в этой их необщительности главная их слабость — они ж не только с нами, людьми, разговаривать не хотят — они и друг с другом особо не общаются. Мирок гиттона ограничен его норой и тем, что он видит у себя перед носом. Не раз бывало — охотим гиттонью пару возле норы, драка уже полчаса как идёт, визгу и рёву столько, что мертвеца уши заткнуть заставит. А у соседней норы другая пара, как ни в чём не бывало, хозяйством занимается. И ведь не могут не понимать, что покончив с этими, мы за них примемся — а всё равно. Редко-редко бывает, что от соседней норы на помощь избиваемым кто-то придёт — только если уж норы совсем рядом расположены и игнорировать происходящее гиттоны из второй норы уже просто не в силах. И что забавно, когда такое случается, пришедшие на помощь как будто больше на соседей своих злятся, чем на нас — языка-то ихнего мы не понимаем, но по интонациям выходит, что первые вторых ругают: мол, сплошное от вас беспокойство, приходится вот идти, выручать вас, непутевых. А вторые огрызаются: мы вас не звали, идите себе, мы сами разберёмся. Ну, такое впечатление. Опять же, я сам не видел, но рассказывают, что после такой отповеди помощники порой обратно себе в нору убираются и больше уже на помощь не рвутся. Такие дела. Странные бестии, говорю же.

И к предкам своим звериным у них нетипичное отношение. Вот для вергов, скажем, волки — первые друзья и помощники, как собаки когда-то для людей были. Для урсов медведи, и особенно, медведицы — священные животные, в каждой семье обычно пара — тройка медведиц живёт, и беды не знает. А вот гиттоны к росомахам без малейшего почтения относятся — забредет какая на территорию гнезда — задавят и съедят. Еще и подерутся из-за мяса. Считается, что гиттоны — самые недалекие из всех зверолюдей и вообще разумом недалеко от животных ушли. Правда, как выяснилось недавно, они счет знают и даже умножать-делить умеют, чему не каждый свободный гражданин из людей обучен. Но гиттоньей репутации эта новость не сильно помогла, только удивление вызвала — дескать, надо же, такие тупые, а считать умеют.

Ну и по этой их недалёкости гиттоны у наших государственных мужей меньше всего головной боли вызывают. Когда гнездо большое, вычистить его трудно, это да. Но даже самое большое гнездо в политику никогда не полезет — ни с соседями военный союз устроить, ни с другими бестиями втихаря договориться, ни даже условий каких особых для себя выторговать — ничего этого от них ждать не стоит. При всём при том бойцы они хорошие: может, силой урсам, а скоростью — вергам они и уступают, зато живучестью и выносливостью любую бестию втрое превзойдут. Вот только один в поле — не воин, потому и бьем мы их повсеместно без особых затруднений.

Лет сто назад кому-то мысль в голову пришла: раз непонятно, кто есть гиттоны — глупые бестии или умные животные, так, может, их приручить удастся? Идея нашла своих поклонников — и то сказать, получись задуманное, это бы громадной удачей вышло.

Прирученные, они и за ездовых животных бы сошли, и в бою от них польза бы несомненная вышла. Но — сто лет утекло, а успехов пока никаких. Пробовали щенков молочных забирать и среди людей воспитывать — вырастают тупые злобные твари, в любой момент готовые вцепиться своему хозяину в руку, если он не успеет её отдернуть.

Пробовали щенков постарше брать — аналогично; разве что чуточку менее тупые, зато еще более злобные твари получаются. Пробовали с целыми гнездами хорошие отношения устанавливать — подкармливали их, оружие и доспехи (под их тела адаптированные) дарили. Без толку. Продукты ели, снаряжение забирали, но и благодарности к людям не испытывали при том ни малейшей. Так что пыл «приручателей» довольно скоро остыл, но отдельные попытки до сих пор не прекращаются.

И единственной пока (весьма при том сомнительной) пользой от вековых попыток стало то, что гиттоны очень на арене хороши оказались — на непредвзятый вкус черни, которая в основном на бои и ходит. Других бестий распорядители на арену с опаской выпускают — неизвестно, чего они там выкинут. Особенно вергов. Урса еще можно раздразнить так, что он голову потеряет и станет в бешенстве бросаться на всё, что шевелится, об осторожности забыв. А у вергов разум всегда холодный, и желания подыхать на потеху ненавистным людям у них, как нетрудно догадаться, нет ни малейшего. Было несколько случаев, когда верг, гладиатору на плечи запрыгнув, или за выступы зацепившись, через ограждение арены перепрыгивал и устраивал среди зрителей резню, пока его лучники не успокаивали. Опять же, хотя вергов и выводят на арену обессиленными, да одурманенными, гладиаторов они часто убивают — причем не разбирают, кто из них любимец публики, а кто — на заклание выведен. Ну и наконец, живьем верга взять — это еще постараться надо. Так что я уж и не упомню, когда крайний раз верг на арене оказывался. А вот гиттоны — наоборот, частенько в боях участвуют.

Дерутся они с упоением и яростью до самой смерти, живучие, видом страшные, при том как противники хоть и опасные, зато предсказуемые. Короче, самое то для зрелищного боя.

Как они на арену попадают? А мы привозим. Амфитеатры хорошо за гиттонов платят, вот мы и стараемся с каждой чистки нескольких бестий живьем привезти на продажу.

Лейтенанту две части от выручки идет, всем остальным — по одной.

Вот и сейчас — едем на чистку, а егеря мои всё рассуждают о том, скольких гиттонов мы живьем возьмём, сколько за них получим, и кто как потом деньгами распорядится.

Нехорошая, вообще-то, примета — непойманного зайца разделывать — но мой нынешний сквад на приметы внимания мало обращает. Предсказуемы они очень, гиттоны, случайности с ними редко выходят, потому и приметы тем, кто в основном только на них и ходит, без надобности. Зачем нужны приметы, когда всё и так известно? Поэтому я молчу, хотя слышать такую уверенность в своем будущем мне необычно и немного неприятно.

Вмешался лишь, когда бойцы мои решили с сожалением, что только одного гиттона мы и сможем обратно в Бурдигал привезти: дорога дальняя, нас же — мало. Не увезем двоих. А повозку нанять — денег не хватает.

— В Лютеции тоже амфитеатр есть, — говорю, — и бои там каждую неделю. Дадут, конечно, поменьше, чем в столице, но всё ж лучше, чем ничего. До Лютеции от Ганнека — часа три езды.

Переглянулись егеря, заулыбались довольно. В другую сторону теперь разговоры пошли — собираются нескольких бестий живьем взять, и возить по одной в Лютецию. До того договорились, что послышались уже предложения все гнездо целиком пленить.

— Ишь, размечтались, — решил я остудить их пыл, — в Лютеции все ж амфитеатр поменьше нашего. Не думаю, что они больше одного возьмут. Я и насчёт одного-то не уверен, просто попробовать предложил.