Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря

• Название: Дом аптекаря
• Автор: Эдриан Мэтьюс
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-037685-5, 5-9713-3471-9, 5-9762-0436-8

…Жанровая сценка с изображением спящей на диване босоногой красавицы в голубом и мужчины, прислонившегося к оконной раме.

Работа малоизвестного художника Йоханнеса ван дер Хейдена.

КАК она оказалась среди ВЕЛИКОЛЕПНЫХ произведений искусства, вывезенных нацистами из Голландии?

И ПОЧЕМУ за ней ведется НАСТОЯЩАЯ ОХОТА?!

Искусствовед Рут Браамс понимает — в картине скрывается КАКАЯ-ТО ТАЙНА.

Но чем ближе подбирается она к разгадке, тем чаще начинают происходить с ней странные «несчастные случаи»…

Выход один: как можно быстрее постичь смысл загадочной надписи на картине и РАСШИФРОВАТЬ скрытое в ней ПОСЛАНИЕ!

---

Некоторое время они сидели молча, смущенные взаимными признаниями, но теперь в молчании не было враждебности. По крайней мере ее стало меньше. Атмосфера немного разрядилась.

— Ревность, — задумчиво сказала Рут. — Она снова всплыла, да? Когда появился Томас Спрингер. Мы снова…

— Мы? — перебила ее Жожо.

Теперь Рут уже не выдержала. Ее чувство справедливости было оскорблено, и она не стерпела.

— Ты права, Жожо. Конечно, не мы. Что я такое говорю? На этот раз ты сама все придумала. Без посторонней помощи. Потому что — слушай меня внимательно и не перебивай — мне он был не нужен. Я тебе не гадила. И не заигрывала с Томасом Спрингером у тебя за спиной.

Жожо лежала молча, насупившись, и теребила кисточку на розовой подушке. Пальцы ее двигались все быстрее, переплетая толстые желтые нити, стягивая их в узлы.

— Наоборот, — твердо добавила Рут, вколачивая последний гвоздь.

— Я тебе не верю, — быстро возразила Жожо, дергая оставшиеся нитки.

— Хорошо. Тогда мне придется спросить тебя кое о чем. До той вечеринки в вашем офисе вы с Томасом говорили обо мне? Он не просил тебя пригласить меня на вечеринку?

— С чего бы это? — фыркнула Жожо и, то ли устав завязывать узлы, то ли не найдя материала для работы, отбросила подушку, которая, пролетев, задела клетку с пластмассовым попугаем. Клетка закачалась.

За дверью зашевелились. Похоже, мать готовилась прийти дочери на помощь.

— Отвечай, просил или нет?

— Нет!

— Но вы говорили обо мне?

— Да… нет… может быть… Я уже не помню! Почему бы тебе самой его не спросить?

— Я ему не доверяю.

— А мне, выходит, доверяешь? — Жожо недоверчиво посмотрела на нее.

— В этом вопросе — да. Думаю, у тебя нет и не было скрытых мотивов, чтобы говорить неправду.

— Скрытых мотивов?

— Скрытых мотивов.

— А у Томаса, по-твоему, они есть? Давай попробуем разобраться. Получается так. Томас Спрингер сражен, он так отчаянно жаждет с тобой познакомиться — не знаю уж почему, учитывая, что он тебя не видел; разве что слухи о твоей неземной красоте… — она нетерпеливо взмахнула рукой, — потрясают весь амстердамский бомонд, — что не находит иного способа, как только подкатиться ко мне с просьбой пригласить тебя. Конечно, ведь в доме у старухи ваши пути пересечься никак не могут — это было бы слишком легко. Потом он устраивает так, чтобы я осталась с занемогшей на его собрании коллегой и…

— На его собрании?

— Да, на его собрании. Томас проводил это собрание. Ты, наверное, позабыла, так что позволь напомнить: он всего лишь скромный социальный работник. Такой же, как я. Так… Да, Жожо устранена со сцены, и он остается с девушкой своей мечты наедине. Какой план! Да вот только не складывается, верно? Потому что не Томас, а ты, ты заговорила с ним на балконе. Ты предложила ему подвезти тебя домой. И ты попросила его помочь с переездом. Я ничего не упустила?

Рут подняла руку, чтобы остановить раскачивающуюся клетку.

— Закончила? А теперь я скажу. Я была на том балконе еще до того, как туда вышел Томас. Это первое. У него есть машина, и когда мне потребовалась помощь, он случайно оказался рядом. Между прочим, откуда ты все знаешь?

— А как ты думаешь? Томас рассказал. Он хороший парень. Мягкий. Добрый. Щедрый. Да, у него неважно со здоровьем, и он немного застенчив с женщинами. Ты так смутила его своим вниманием.

— Я? Смутила его своим вниманием? — Рут чуть не задохнулась. — Он притащил мне рыбу. Он подарил мне цветы.

— Эту дурацкую рыбу он раздает всем знакомым. А что касается цветов, то тут ты ошибаешься. Томас купил их для старушки и оставил в холле. Я же знаю. Он даже возил меня в коляске в цветочный магазин, и я помогала ему их выбирать. Бедняжка… такой одинокий, такой неуверенный в себе… Даже не умеет выбирать цветы. — Жожо отодвинула столик и, опустив ногу, привстала, опершись на край кровати. — Перестань, Рут, хоть раз в жизни будь честна перед собой. Признайся, ты ведь с самого начала за ним ухлестывала. Стоило мне упомянуть про него, стоило тебе узнать, что он мне небезразличен, как ты тут же навострила коготки. Ты ведь жить без этого не можешь. Думаешь, что твоя задница — ванильное мороженое, и все только о том мечтают, чтобы оттяпать кусочек.

Злость ушла. Они оказались на совершенно неизведанной территории, и, чтобы вернуться назад, требовались неземная выдержка и полное присутствие духа.

— Когда я встретилась с ним, у меня и в мыслях не было, что это тот самый парень, про которого ты рассказывала. Ты ведь даже не намекнула, какой он из себя, помнишь? Я поняла это, только когда он подвез меня к барже. Видит Бог, это истинная правда. Скажу откровенно, поначалу он мне не понравился, но — только не обижайся — на вашей вечеринке выбирать ведь было не из кого.

Жожо обиженно надулась.

— И позволь сказать тебе еще раз со всей определенностью. Никаких планов относительно Томаса Спрингера я не строила. К тому же, на мой взгляд, он тоже не был от меня в восторге. Более того, у меня есть сильное подозрение — можешь назвать это женской интуицией, — что он меня очень даже недолюбливает.

— С какой это стати? — оживилась Жожо.

— Я отбила у него старушку. Он ревнует. Считает, что я лишила его и скипетра, и короны.

Жожо шмыгнула носом и вытерла губы тыльной стороной ладони. Потом пристально посмотрела на Рут, словно рассчитывая силой взгляда вскрыть суть вещей.

— Теории строить — это у тебя получается, да? Только что в этой твоей старушке такого особенного?

— Скажи, пожалуйста, кто такой Камерон? Что за человек? Чем занимается?

— Откуда ты знаешь Камерона?

— Он тоже был на вечеринке. Приставал к Томасу с разговорами.

Слова попали в цель. Жожо нахмурилась и заговорила совсем другим тоном:

— Камерон — жирный кот. Всадил все свои деньги в какое-то зернохранилище на Яве. Решил сделать там самый крутой в городе ночной клуб. Теперь ждет, пока они построят мост к восточным докам. Проблема в том, что строительство затягивается, а у Камерона туго с наличностью. Он вечно спешит.

— Насчет этого я немного в курсе. Но при чем тут Томас?

— Томас нужен ему в качестве партнера. Время и энергия сейчас, деньги — потом.

— Партнер? Ты же сама сказала, что Томас всего лишь социальный работник.

— Знаю. И Томас знает. Но Камерон почему-то никак этого не поймет. Говорит, что у Томаса есть потенциал. Говорит, что Томас — его сундук с приданым.

— Ну конечно. — Рут пожала плечами. — Деньги ведь не самое главное, в чем и я себя постоянно убеждаю. Здесь, похоже, речь идет о человеческих ресурсах. К тому же у Томаса есть адресная книга. Такая клиентура! Совершенно неосвоенный рынок. Кстати, не знаешь, что за клуб он имел в виду? Не танцы на льду для восьмидесятилетних?

Жожо предпочла не заметить сарказм.

— Это как-то связано с картиной? Ты расскажешь мне, что происходит?

— Вряд ли.

Рут протянула руки. Жожо взяла их, и с минуту обе сидели молча, словно прислушиваясь к чему-то, словно ожидая возвращения ушедшего. Из прошлого пахнуло ностальгией.

— Чашечку чая, а?

Рут покачала головой.

Жожо сжала ей руки и то ли нахмурилась, то ли улыбнулась, словно все происходящее представлялось ей непостижимой головоломкой. Голос, когда она заговорила, прозвучал увереннее и спокойнее.

— Ты изменилась. И не только волосы. Ты сама стала другая. Незнакомая. Чужая.

— В прошлый раз мы пришли к выводу, что я совсем не меняюсь. Проблема в этом.

— Так у тебя появились новые друзья?

— О да! У меня все новое. А моя личная жизнь бурлит и кипит. А ты? Вы с Томасом видитесь?

Жожо кивнула:

— Не часто. И ты сильно ошибаешься на его счет. Если бы что-то было, я бы уже знала.

— Похоже, я только и делаю, что ошибаюсь. Что ж, если так, значит, мир стал лучше, а я этого не заметила.

Она высвободила руки, и они безжизненно легли на колени. Руки пощипывало. Может быть, они просто отходили от онемения, а может, у нее уже началась лучевая болезнь. Рут попыталась представить лицо Лидии, когда та проснется и увидит картину.

Что ж, по крайней мере она сделала все, как надо. Обошла систему. Доставила немного радости пожилому человеку, хотя, конечно, весь прочий мир квалифицирует это иначе.

— Ты чего-то боишься, — сказала Жожо. — Да? И во что ты вляпалась на этот раз?

Рут не ответила.

Пробившийся сквозь тучи солнечный луч радостно возвестил о своем появлении, коснувшись медных головок воткнутых в стену канцелярских кнопок. Они вспыхнули, и Рут непроизвольно зажмурилась. Минуту или две слышалось только их дыхание да гул поднимающегося лифта. Наконец она пожала плечами:

— Я ничего сама не искала. Оно само меня нашло. Двести пятьдесят лет назад один парень по имени Йоханнес ван дер Хейден совершил нечто необычное, и вот теперь эхо ударило по мне. Знаешь, почему я стала историком искусства? Потому что больше всего на свете мне нравится пустота и скука. Прошлое казалось вполне безопасным местом, потому что оно уже там и никогда не повторится. Но не тут-то было. Жизнь имеет на нас собственные виды. И прошлое живет вне зависимости от того, нравится нам это или нет. — Ее взгляд упал на знак философского камня на гипсе. — Вот из-за чего все началось. Кто-то нарисовал эту штуковину на моей барже. Томас скопировал ее тебе на ногу — без всякой задней мысли, как он сам уверяет. И этот же символ начерчен на задней стороне одной небольшой картины. Глаз. Глаз, который следует за мной повсюду.