Гыррр Макарка - Под сенью клинка

• Название: Под сенью клинка
• Автор: Гыррр Макарка
• Жанр: Фэнтези

Статус: Закончен, бета-версия. Все правки вносятся сюда.

Он должен был стать императором в своём мире — он станет правителем в чужом. Он хотел жить по правилам своего мира — ему придётся принять чужие. У него были стереотипы — их пришлось сломать. Ему казалось — он единоличный правитель. Это было не совсем так.

---

Мать с упорством проверяла арбалет, целясь в болотные кочки. Стреляла она прекрасно — твари разлетались с чавканьем и скрывались в тине. Но Ренине всё равно с трудом удавалось не зажмуриваться от ужаса. Она обняла мать — скорее, чтобы не пугаться самой, — и положила голову ей на плечо.

— Пойдём, сегодня папа точно не придёт… — вновь затянула она и застыла. — Папа?

* * *

Он не знал, сколько блуждал в этой багровой тьме. В ней не было ничего — кроме серо-красного марева. В ней не было никого — и эха своих шагов он тоже не слышал. Ему казалось — он ходит кругами, и они бесконечны. В какой-то момент навалилась тоска, а горло свело невыносимой болью так, что он схватился за него обеими руками. Он помотал головой — наваждение исчезло. Он садился, вставал, шёл и снова садился — и не мог сказать, сдвинулся ли с места. Пытался телепортировать. Удалось. Ощущения были абсолютно идентичны, но вышел он всё в ту же багровую тьму. Она не менялась — и он не знал, бродит ли здесь день или вечность. Иногда начинали работать огненные заклинания — пламя срывалось с ладоней, сливаясь с окружающим туманом, иногда всплывали заклинания временные — туман менялся, как при ускорении или замедлении, но туманом быть не переставал…

Отчаяния не было — что ж, он ошибся. И будет платить. Когда его найдут. Может, стоило сесть и ждать, но он не хотел. Решил идти по расширяющейся спирали, и, после нескольких дюжиниц то ли дней то ли лет так и не смог бы сказать — расширяется ли спираль, или он ходит кругами…

…граница тумана разорвалась внезапно, и он едва не ухнул в чёрную вонючую жижу… Равновесие удержал в последний момент, прыгнув на болотную кочку. Лиэрн учил ходить по болотам… вспомнил он. Лиэрн? Ни одного имени не всплыло у него в памяти за всё это время… даже своё собственное он назвал бы с трудом. Нет, только не забвение…

— Папа?

Он и не помнил её такой — уже не совсем юной, но ещё не вступившей в зрелость. У неё, оказывается, и вправду огненные волосы, молва ничего не приукрасила спустя столько лет.

Хватило памяти не рвануться вперёд — это могла быть и не Ренина. Как второй могла быть и не Талина… Дочь сама подбежала к нему и повисла на шее.

— Папа!

Это навсегда, понял он, ощутив такой родной запах её волос. Это навсегда — но какое счастье, что он вышел к ним. Так не бывает…

Болт мелькнул около его сапога и увяз в болотной кочке. Он оторвался от дочери и огляделся. Со всех сторон: глаза — пустые и безжизненные, полные злобы и ненависти, гноящиеся и вытекающие, покрытые корками и лишаями… Следом появились зубы — они прорезались из ниоткуда, норовя приблизиться и вгрызться в сапог.

Ещё один болт раздробил уже подползшую к ноге челюсть, и та с хлюпаньем и хрустом ушла в трясину.

— Думаешшшь ушшшёл? — разноголосицей прошипели сзади. — Не-ет… всего лишшшь пришшёл… мы долго искали тебя…

Ренина подняла голову и испуганно сжалась: ступить было некуда — разве идти по головам. Плотнее обхватила отца — места на кочке едва хватало для двоих. Как же она умудрилась добежать сюда?

Тварь впилась в сапог. Ренина пнула её, едва не взвизгнув от ужаса, и тут же тяжёлый болт перебил лапу — здесь мать никогда не промахивалась.

— Мама! — крикнула Ренина и попыталась выстучать пальцами по спине отца 'не бойся', но руки свело от ужаса. — Мама! Что делать? Тут ступить некуда! Папа не пройдёт!

— Не пройдё-ёт, не пройдё-ёт… — эхом подтвердило болото.

Талина направилась к ним, перепрыгивая с кочки на кочку — те словно возникали у неё под ногами. Головы и лапы расступались, когда она делала очередной шаг, и вновь смыкались за её спиной.

— Ну вот и встретились, — улыбнулась она, дотрагиваясь до его локтя, — как же ты так? Уж от тебя-то они должны были шарахаться с визгом…

И отпихнула каблуком очередную лапу. Она стояла по щиколотку в грязи, а он не мог даже подвинуться и уступить ей место…

— Давай попробуем выйти, — в отличие от дочери Талина была совершенно спокойна, — Ренина, ищи тропу, а я прикрою отца сзади… Не оборачивайся, Ренни, ступай за ней след в след. Начнёт засасывать — я придержу…

Ренина осторожно развернулась, стараясь не сорваться, а Талина зашла ему за спину и с силой сжала предплечья…

Дочь сделала крошечный шаг вперёд и взвизгнула, подавшись назад и едва не столкнув его с кочки — хорошо, Талина удержала.

Ему не вырваться из этого кольца — осознал он. Теперь твари стояли в полный рост и злорадно скалились. Не было ни страшно, ни противно — целители видят и не такое — пугал ужас дочери.

— Плохо, — выглянула Талина у него из-за спины. — Застрянем мы здесь. Но ты не бойся — пока мы с тобой, тебе ничего не грозит. Как-нибудь выберемся… потихоньку. Ренина, давай поменяемся — я пойду вперёд, ты страхуешь сзади…

Они поменялись местами. Но ничего не получилось. Сколько ни расталкивала Талина нижних, те не поддавались: качались, сминались, падали под арбалетными болтами, растекались мутными лужами — но с места не двигались… и смеялись — тихо, шелестящее, сыто.

— Мама! — не выдержала Ренина. — Я позову Роксану! Мама, подожди, я мигом!

Хохот стоящих вокруг тварей был ей ответом.

— Не надо… Роксану, — онемевшими губами выдавил Гозрений, — не… надо…

— Почему? — искренне удивилась дочь. — Папа, она тебя выведет! Она… она иногда сразу нескольких выводит… она… папа? Она найдёт дорогу, она никогда не ошибается… Я позову… она должна услышать… папа?

Болото вокруг булькало и плескало вонючей жижей, заходясь от хохота. Казалось, даже вылетающие из него конечности корчатся от смеха.

— Давай, — мужчина возник на чьей-то угодливо прогнувшейся спине. — Зови.

Он не был ни страшен, ни уродлив. Никакой — прилизанные с проседью волосы, чисто выбритые щёки, серая рубашка и серые штаны.

— Зови-зови, — довольно усмехнулся нижний, — вот и проверим, всегда ли госпожа Роксана вытаскивает заблудившихся. Зовите хором! Либо вытащит, либо столкнёт к нам, либо развернётся и уйдёт. Хотите проверить?

— Если столкнёт, — возразила Ренина, — вы бы сами её позвали. Чего ж не зовёте? Боитесь?

— Зачем? — равнодушно пожал плечами ловец. — Он всё равно никуда от нас не убежит. Хочешь — зови сама. Только учти, что это Роксана сначала завела твоего отца сюда, потом заколола его мечом в спину и вслед за этим преспокойно отрубила ему голову. Там, внизу.

Гозрений непроизвольно схватился за шею.

— Лично отрубила, — продолжил нижний. — Мечом. И не поморщилась. Не тем мечом, что ты думаешь, потому что по милости твоего папочки её любовничек на тот момент был отсюда слишком далеко. А если учесть, что твоя дражайшая мамочка совсем недавно собиралась ещё и пристрелить его из арбалета, а Роксана за своего сожителя голову любому не то что отрубит, а голыми руками оторвёт и откусит, то посмотрим, поможет ли она вам. Зови.

Он откинулся назад, словно в кресле, и закинул ногу на ногу.

— Зови.

Ренина оглянулась — разложившиеся пальцы цеплялись за штаны и сапоги отца. Они не могли вырвать его из их с матерью хватки, как не могли вцепиться в саму Ренину, но и сделать хотя бы шаг дальше не позволяли. Мать впереди пробовала нащупать тропу под извивающимися щупальцами и зелёным гноем: это иногда ей удавалось, и тогда они делали движение вперёд — на волос, на полпальца, на ширину медной монетки. Чавкающая жижа расступалась, чтобы следом взметнуться зловонным фонтаном, не оставляя следов на штанах матери, но пытаясь облепить отца. Они с матерью не дадут нижним забрать его, но и вытащить не смогут — придётся идти вечность.

Ренина ненавидела эти места. Тропа сюда была ещё знакома и не так ужасна, но всё равно — она приходила к матери гораздо реже, чем хотелось — каждый раз боясь, что не дойдёт. Она знала, что нижние миры вытолкнут её — но когда к тебе тянутся со всех сторон, трудно не завизжать и не броситься наутёк… Сейчас они не тянулись — спокойно и деловито чавкали, жрали, совокуплялись, испражнялись, рыгали — словно показывали: им некуда спешить. Они подождут. Они дождутся. Рано или поздно терпение женщин иссякнет, и вот тогда… Нет, обозлилась Ренина, её силы не закончатся — она не отдаст им отца. Вот только выдержит ли он сам?

— Папа? — неуверенно спросила Ренина. — Папа?.. Звать…?

Отец оглянулся через плечо и прошептал:

— Не надо…

Ренина посмотрела ему в глаза — он почти сдался.

— Я приведу помощь, — решила она. — Мама, ты только дождись меня. Ты не устанешь? Ты только не отпускай его… Я приведу помощь…

Отец молчал. Мать развернулась и закрыла его собой, сцепив руки у него за спиной.

— Беги, — ответила она. — Мы подождём. Держись за меня, Ренни. Она скоро. Не бойся.

Тропинка была известна — оставалось только собраться с силами и ступить прямо на клыки и когти, в гной и нечистоты. Ренина погладила отца по руке, зажмурилась и шагнула — болото чавкнуло, тропа сама толкнулась в ноги. Надо открыть глаза: серое месиво, тусклое марево над тропой. Пауки — она боялась пауков, а их то и дело приходилось сталкивать с тропы. Они не кусались и не нападали — но она всё равно боялась — а вдруг? А вдруг? Уклон стал таким, что пришлось карабкаться вверх на четвереньках, марево сгущалось, превращаясь в воду — тёплую, грязную… Она выныривала глотнуть воздуха, вспоминала, что не нужно, отталкивалась от тропы и плыла… в прошлые разы путь был куда легче… но тогда она шла из дома, а здесь… спутала тропу и идёт кружным путём? Взяла не то направление? Стена пружинила, отталкивая её, Ренина толкалась раз, другой… вот оно — синее небо… здесь самое начало лета… теперь сосредоточиться и попасть в сад, чтобы не стучать в ворота… Только бы он был дома… только бы не ждать… только бы он был дома…