Рудольф Зальвермозер - Воспоминания ветерана дивизии Grossdeutschland

• Название: Воспоминания ветерана дивизии Grossdeutschland
• Автор: Рудольф Зальвермозер
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

С осознанием пришла боль, и я обнаружил, что единственным способом облегчения мучительного состояния моих рук было держать их поднятыми. Так я и спустился с холма, едва видя следы гусениц, которые наше штурмовое орудие оставил на траве, к гравийной яме, где меня ждали безопасность и помощь. К этому времени все, что я мог видеть это молочные пятна перед глазами. Тут я услышал как кто-то спросил: "Кто это?".

- Руди, из самоходки 5141, - ответил я.

- О Боже, - воскликнул невидимый мне камрад, -кто-нибудь остался жив?

- Да, - ответил я, - трое других ранены, но мы не можем их вытащить и им нужна помощь.

- Хорошо, - сказал он, - мы идем к ним!

К этому моменту я уже почти ничего не видел, поэтому я крикнул:

- Я ослеп!

- Стой здесь, помощь идет! - ответили мне.

Позже мне сказали, что один из танков вышел из боя и вытащил нашу САУ и команду в безопасное место. Я потерял сознание и все, что я помню, это как кто-то говорит со мной, а я лежу на походной кровати а скорей всего на земле. Я не понимал, что он мне говорил. В соответствии с моей Verwundetenkarte (табличка с медицинской и другой информацией, которая сопровождает раненого солдата), капеллан провел надо мной последний обряд. Мое состояние и состояние заряжающего были столь тяжелыми, что они решили, что нам уже не поможешь, и ожидая, что мы вскоре умрем, оставили нас в полевом госпитале, а не отправили в Германию. Через две недели, в течение которых я все еще был без сознания, мое здоровье стало улучшаться, и я вспоминаю, что пришел в сознание как раз тогда, когда меня выгружали из военного эшелона в Дрездене, Германия.

До этого боя, из-за которого я почти распрощался с жизнью, нам сообщили о новом русском танке, "Иосиф Сталин III", который весил сорок шесть тонн и стрелял реактивными снарядами калибром 122 мм. Благодаря его толстой (120 мм) наклонной броне, наши 75-миллиметровые снаряды просто отскакивали от его шкуры, если только мы не стреляли сбоку и с очень близкого расстояния. Когда я стрелял по Т-34 в той долине, я не знал, что несколько этих монстров ждут в двух километрах отсюда на краю леса. Не успел я потянуть за спусковой крючок, как русский бегемот начал стрелять.

Русские подбили нашу самоходку первым же выстрелом. Реактивный снаряд попал в нашу машину между стволом и маской орудия. Он вырвал пушку там, где ударил, и невероятным образом вошел в боевое отделение, где и взорвался, заставив наш заряженный снаряд сдетонировать. За ним сдетонировал весь наш боезапас. Свидетель говорил, что бронированная крыша нашего сварного штурмового орудия была вынесена со своего места волной пламени, которое поднялось в воздух на 100 метров. Я уверен в том, что это преувеличение, потому что для того, чтобы оторвать эту массивную стальную крышу и поднять ее в воздух, нужно было поистине значительное усилие. Очевидно, что мои тренировки в Бамберге и Растенбурге по запрыгиванию на танк и спрыгиванию с него оказались не напрасными, потому что я должен был без сознания выползти из танка и спрятаться за ним. Так как наше штурмовое орудие было полностью разрушено, а наша команда чудом осталась в живых, то наша машина получила название "чудесный танк Восточного фронта".

Наш водитель, который вышел из этой переделки относительно невредимым, не мог говорить в течение пяти дней. Он целиком погрузился в мир своих мыслей, как мне рассказывали. Вдруг он оттуда выскочил, и его направили водителем другого танка. В свой первый день после возвращения на фронт он вел свой танк по деревянному мосту, когда мост под ним провалился. К счастью для остальных членов команды, они сидели снаружи; но водитель был в своем отсеке в передней части танка. Когда танк провалился под мост, он перевернулся и упал в воду. Единственным погибшим был мой водитель, который утонул, потому что не смог выбраться из затонувшей машины.

За то, что я был несколько раз ранен, я получил Verwundeten Abzeichen в серебре. Этим знаком награждался каждый солдат, который был ранен более трех раз, или потерял руку, ступню, глаз или же полностью оглох. Кроме того, я был награжден Panzerkampf Abzeichen (медаль за танковую атаку) за то, что принимал участие, по крайней мере в трех успешных танковых сражениях. Эта награда давалась также за участие в танковой операции против противотанковой артиллерии. Третьей и самой престижной из моих наград был Kreuz II Klasse ("Железный Крест" второго класса). Эта медаль давалась за храбрость, выходящую за пределы служебного долга и было большой честью, если награжденный был в чине ниже унтер-офицера (как я). Я был представлен к Железному Кресту первого класса, но по какой-то причине не был удостоен этой награды.

Однако, мои награды я в основном получил за то, что уничтожил общим счетом шесть русских танков два из них по отдельности, а оставшиеся четыре в одной танковой битве.

Четыре русских танка я подбил в бою, когда примерно двадцать русских танков попытались прорваться через нашу линию обороны неподалеку от Нарвы, Эстония. Каким-то образом мне удалось попасть во все четыре в течение нескольких минут, в то время, как один из наших танков уничтожил еще два за то же время. Между тем, наша противотанковая батарея успешно уничтожила еще четыре русских танка. Потеряв десять танков из двадцати, русские отступили в лес.

Были и другие случаи, которые привели к тому, что я заработал славу храброго и преданного своим товарищам солдата, что и по совокупности стало причиной присуждения этой награды.

В 1944 г. Рудольф Салвермозер был переведен на Западный фронт и участвовал в Арденнском наступлении.

Во время наступления в Арденнах ("Битва за Выступ") мы были размещен в доме прямо напротив стартовых площадок V-1 ("Фау-1"). "Фау-1" были также известны тем, что когда их впервые пустили в ход, они не всегда летели прямо к своим целям. Вместо этого они часто разворачивались в полете и взрывались неподалеку от стартовой площадки. "Фау-1", которые выпускали в сторону Арденского фронта, обычно летели над домом, в котором мы находились и, так как они находились всего в десяти метрах над домом, это было очень неприятно.

Я никогда не забуду этот ужасный рев -звучало, как будто над нами летели десять русских танков.

"Я лучше останусь здесь со своими товарищами и буду воевать с русскими"

В марте 1945 г. меня послали вместе с обер-лейтенантом Кирстеном и унтер-офицером Шютке в Мюнхен. В тот момент лейтенант думал, что делает мне добро, потому что эта командировка позволяла мне покинуть фронт, но я сказал ему:

- Если есть такая возможность, господин обер-лейтенант, я лучше останусь со своими товарищами и буду дальше воевать с русскими.

- Нет, - сказал он, - не получится. Приказ готов, и ты идешь с нами на очень важное спецзадание.

Задание, о чем я узнал позднее (хотя я так и не узнал никаких подробностей), заключалось в попытке реорганизации дивизии Grossdeutschland. Мне никогда не говорили, почему меня включили в эту группу может быть, я нравился лейтенанту и он подумал, что у меня будет шанс сбежать (к тому времени я уже был ранен четыре раза), или, может быть, так как я вырос недалеко от Мюнхена, я могу оказаться полезным в качестве "хомяка" (это тот, кто собирает продукты у окрестных фермеров какая унизительная кличка!), или возможно то, что я все еще считался небоеспособным; или же сработали все эти причины сразу.

Какими бы ни были его резоны, это на самом деле было неважно, потому что я не мог отказаться от выполнения приказа. Я не хотел идти, даже несмотря на то, что позже я узнал, что в ту самую ночь наша боевая группа была окружена русскими (в Саксонии) и почти все мои товарищи или погибли, или ранены, или взяты в плен. Наверное, судьбе хотелось, чтобы я выжил, потому что если бы я остался, то уверен, что попал бы в число тех, кто так и не вернулся с войны.

Май 1945 г.

30 апреля, в день, когда Гитлер совершил самоубийство в своем бункере, мы услышали по радио и прочитали в газете, что фюрер погиб "смертью героя" на фронте в Берлине. Так как американцы были уже в предместьях Мюнхена, наш лейтенант решил, что нам пора уходить. Мы сели на троллейбус и поехали в юго-восточный пригород Мюнхена, где лейтенант нас оставил на некоторое время и вернулся на довольно нарядном "Мерседесе". Из Мюнхена мы поехали на северо-восток, в Пассау на баварско-австрийской границе и затем на восток в Линц, Австрия. Однако, в Линце мы услышали по радио, что русские войска приближаются к городу с севера. Не стоит говорить, что мы повернули назад и поехали в Зальцбург.

До самого недавнего времени я еще надеялся на то что Германия сможет победить и победит в войне по крайней мере, я думал, что у нас еще есть шанс. Тем не менее, в целом, если у нас не было так называемого "секретного оружия", которое собирался применить Гитлер (когда все остальное уже провалилось, а мы считали, что он сможет это сделать), то все выглядело так, как будто мы обречены.

Я думаю, что наша вера в победу все эти годы основывалась на нашем юношеском неведении и на твердой вере в то, что делал и говорил Гитлер. Помимо всего прочего, до войны он был успешным лидером нашего народа, он делал все эти удивительные вещи, он никогда нам не лгал (мы так думали), и зачем ему делать это сейчас? Мы просто не могли принять, что после всех этих усилий война может быть проиграна. Когда ехал в родной Альтмюнстер, где-то в середине апреля 1945 г. я в поезде встретил своего друга, и он высказал мне свои сомнения.