Илона Эндрюс - Пылай для меня (ЛП)

• Название: Пылай для меня (ЛП)
• Автор: Илона Эндрюс
• Издательство: СИ
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016

Невада Бейлор сталкивается с самым непростым расследованием в своей карьере детектива — смертельно опасным заданием, привлечь к ответственности подозреваемого в запутанном деле. Невада не уверена, что ей это под силу, ведь ее цель — один из Превосходных, принадлежащий к высшему рангу среди магов, способных воспламенить что угодно и кого угодно. Но ее похищает Коннор «Безумный» Роган — загадочный и соблазнительный миллионер, с не менее разрушительными силами. Разрываясь между желанием сбежать и желанием сдаться невероятному притяжению, Невада присоединяется к Рогану, чтобы сохранить себе жизнь. Роган преследует ту же цель, поэтому ему нужна Невада. Но она пробивает его равнодушие, внезапно заставляя его заботиться о ком-то еще, кроме себя. И вскоре Роган узнает, что любовь может быть опаснее смерти, особенно в мире магии.

---

— Прямо так, да?

— Прямо так.

Он уставился на мое лицо, подобрал упавшую ветку и поднял ее вверх. Ветка загорелась ярко-оранжевым пламенем.

— Что с тобой случилось? Ты ужасно выглядишь.

— Я боролась с конкурентом, и он был не слишком любезен.

— Я популярен, что тут скажешь.

Пламя исчезло и он сдул пепел с пальцев.

— Да, давай ты все решишь.

Он удивился.

— Ты пришел, чтобы сдаться? — Спросила я.

— Нет.

Я вздохнула.

— Что заставит тебя прозреть?

— Я не знаю. — Он пожал плечами и ухмыльнулся. — Попробуй переспать со мной. Это могло бы убедить меня.

Он что, подкатывал ко мне? Похоже на то.

— Нет, спасибо.

Он откинулся на локоть, так что черные кожаные штаны обтянули ноги, и улыбнулся. Это была его знаменитая «призывная» улыбка, та, которую СМИ любят тиражировать. Улыбка, которую ни одна женщина. вышедшая из детского возраста, не смогла бы проигнорировать. Она обещала дикие, порочные и жаркие вещи. Она, вероятно, почти не давала осечек. Что ж, его ждет сюрприз.

— Если тебе действительно невтерпеж, я могу познакомить тебя со своей бабушкой. Она твоя фанатка.

Адам моргнул.

— Обычно она не спит с симпатичными молодыми парнями, но в твоем случае сделает исключение. Ты мог бы даже научиться у нее паре фокусов.

Он наконец вернул себе способность говорить.

— Твоя бабушка?

Я кивнула.

Он рассмеялся. — Что ж, по крайней мере, она бы умерла счастливой.

— Не льсти себе.

— Это не лесть. Это факт. — Он наклонился ко мне. — Я могу воспламенить твои простыни.

В этом я не сомневалась. — И меня за компанию?

— Поцелуй меня и узнаешь.

Нет, спасибо. — Твоя семья переживает за тебя.

— Ты забавная. Мне нравятся забавы. Я люблю новое и интересное. Я говорил, что у тебя страстный голос, Невада?

То как он произнес мое имя было почти неприличным. Он не мог бы сделать это более приглашающим, даже если бы разделся предо мной.

— Когда ты говоришь, это заставляет меня думать о забавных вещах, которые я могу сделать для тебя. С тобой.

Да это комплимент.

— Твоя кожа словно мед. Интересно, какая ты на вкус.

Горькая и уставшая. — Угу.

Он протянул руку и коснулся пряди моих волос. Я отпрянула назад. — Я не давала тебе права меня трогать.

— А как мне его получить?

Перестать быть испорченным, эгоистичным мальчишкой.

— Только если я влюблюсь в тебя.

Он остановился. — Влюбишься. Ты серьезно?

— Да. — Это заставит его прикусить язык.

— Сейчас что, шестнадцатый век? Может, мне тебе еще сонет написать?

— А это будет хороший сонет?

Он откинулся на траву и провел пальцем по экрану телефона. — Посмотри вот это.

Экран побелел. Бледный фон рассыпался, разбиваясь на отдельные куски и сплетаясь в сложный узор. На экране появилась женщина. Она была зрелой, вероятно за пятьдесят, но было трудно определить ее истинный возраст. Темно-синий деловой костюм облегал тонкую, как тростинка, фигуру. У нее был искусный макияж, а волосы стильно уложены в свободную, но в тоже время официальную прическу. Сердцевидное лицо, большие темные глаза и узкий нос выдавали ее. Я смотрела на Кристину Пирс.

— Я получил сообщение от матери, — сказал Адам. — Отправленное на мой личный адрес из публичного места и закодированное при помощи семейного шифрования.

Он нажал «играть». Кристина Пирс ожила.

— У меня есть самолет, готовый увезти тебя в Бразилию, — сказала он. В ее голосе был намек на джорджийский акцент, но в нем не было никакой мягкости. — В этой стране нет закона об экстрадиции. Это дом. — Изображение Кристины сменилось особняком: белые стены, тропические растения и бесконечный бассейн, темно-синие силуэты на светло-голубом фоне океана. Кристина возникла вновь. — Пока тебя не будет, кто-то другой возьмет вину на себя. Ты сможешь вернуться самое меньшее через год и начать все с чистого листа, получив море публичной поддержки и симпатии из-за ложного обвинения. Год в раю, Адам, с учетом всех твоих пожеланий. Даю тебе слово, что ты ни минуты не проведешь в тюрьме. Подумай об этом.

Я просила у Августина подтверждения. Дом Пирсов повиновался.

— Мать говорит, что любит меня. — Пирс разглядывал ее изображение. — Любовь это контроль. Люди говорят, что любят тебя, когда хотят управлять твоей жизнью. Они загоняют тебя в удобные для них рамки, а когда ты пытаешься сбежать, связывают тебя по рукам и ногам чувством вины. Моя семья осознала это еще много лет назад. Мы женимся и размножаемся ради выгоды больше столетия. Без всякой любви.

— Я этого не понимаю.

— Единственная причина, по которой ты сидишь под этим деревом — это потому, что моя мать нагнула Монтгомери, а он нагнул тебя, угрожая твоей семье. Если бы не угроза потери дома, ты бы взялась за эту работу?

— Вряд ли. Но в конце концов, это был мой выбор.

— Зачем? Ты ничего им не должна. Ты не просила тебя рожать. Они притащили тебя в этот мир, орущую и брыкающуюся, а теперь ждут от тебя подчинения. Знаешь что — да пошли они все.

Ты не просила тебя рожать… В каком-то роде он все еще оставался пятнадцатилетним внутри, и таким же переменчивым, как и огонь, который он создавал.

— Слушай, у тебя хотя бы есть родители, — сказала я. — Мой папа умер и уже ничто не сможет его вернуть обратно.

Он склонил голову набок. — Какого это?

— До сих пор больно. Он так долго был в моей жизни, а теперь его там нет. Мама любит меня. Она все для меня сделает. Но отец был тем, кто меня понимал. Он понимал, почему я поступала так, а не иначе. Мы так отчаянно пытались сохранить ему жизнь, но он все-таки умер, и наш мир рухнул. Я была старше, но мои сестры были маленькими, и для них это было очень тяжело.

Адам пожал плечами. — У меня есть отец. Но никогда не было папы. Только прилежный родитель. Если мама поясняла ему, что нужно посетить футбольный матч или фортепианный концерт, то он непременно там появлялся. Он там был, но не участвовал. Я не знаю, что он любит, но точно знаю, что ему нравятся деньги. Мой старший брат работает на компанию. Другой брат — в армии, выстраивает столь жизненно важные деловые связи. Отец общается с ними обоими. Он начинает интересоваться жизнью своих детей, только когда те начинают приносить деньги. До этого времени мы принадлежим матери.

— По крайней мере, она хотя бы за тебя переживает. Она должна тебя любить.

— Она мне потакает. Есть разница. Потакание подразумевает молчаливое неодобрение. Дом преуспевает. Ее профессиональная жизнь успешна; c IQ 148 она может выполнять работу даже во сне. Наши финансы стабильны, а отец никогда не опозорит семью. Я ее повод проявлять эмоции. Каждый раз, когда я делаю что-нибудь, что потрясает их дворец, она может захватить львиную долю внимания, устраивая драму. Если бы не я, на что ей жаловаться? Я поставил себе целью быть разочарованием как можно чаще.

Ух ты.

— А тебе как-нибудь случайно не приходилось оправдывать их ожидания?

— Я ходил в колледж. Когда я поступил на магистра, то осознал, что этого никогда не будет достаточно. Всю мою жизнь Дом будет ожидать, что я стану взбираться по лестнице их ожиданий. Получу степень. Заработаю денег. Женюсь по расчету. Произведу на свет умных, магически одаренных детей. Заработаю еще больше денег. Они управляли мной двадцать четыре года. Большего они не получат. — Адам наклонился ко мне. — Послушай, всему есть предел, о сестрах и родителях можно заботиться, когда тебе пять. Я даю тебе шанс стать свободной. Пошли их всех и отправляйся со мной.

Я познакомилась с беглым преступником, который любит сжигать людей. Пойдем со мной, чтобы мы могли заняться жарким сексом, в то время как весь город пытается прострелить мне башку. Если я заскучаю, то поджарю тебя для развлечения. Ага, сейчас, только туфли натяну.

— Это плохая идея.

— А если я притворюсь, что влюблен? — Адам щелкнул пальцами и крохотный огонек вспыхнул над его рукой. Он поднес его словно свечу, к моему лицу. Его глаза, обрамленные густыми ресницами, были такими темными, что превратились в два бездонных озера. — Я обещаю, что никто нас не найдет. Копы могут искать хоть тысячу лет и все равно им меня не найти.

Он в самом деле настаивал на всей этой давай-вместе-сбежим-фигне. Я прикинулась дурочкой.

— Ты ведь обманываешь меня?

— Я? Нет.

Ложь. Он солгал мне. Почему?

— Я правда заведен, в смысле, влюблен в тебя.

Что ж, та часть про вожделение была правдой. Мне нужно действовать хладнокровно.

— Ты позволишь мне себя сдать?

— Я подумываю об этом.

Ложь. Что б тебя.

— Невада, — промурлыкал он. — Ну же, солнечная девочка. Повеселись немного.

Мне вспомнились слова Корнелиуса. Адам получает желаемое, а если вы скажите ему нет, он причинит вам боль. Он хочет признания. Он хочет быть уверенным в своей особенности. Если я тут же его отвергну, горечь отторжения в ту же секунду превратится в ненависть. Я должна была уговорить его сдаться и при этом не закончить, как тот охранник из банка.