Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

• Название: Фридрих Барбаросса
• Автор: Фердинанд Опль
• Издательство: Евразия
• Жанр: Научпоп
• Год: 2010
• ISBN: 978-591852014-7

Монография современного австрийского историка Фердинанда Опля посвящена одной из самых известных личностей XII столетия и всего европейского Средневековья — правителю Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. Труд, первое издание которого было приурочено к 800-летней годовщине со дня смерти монарха, сочетает в себе яркое и подробное изложение биографии императора (первая часть книги) с комплексным описанием своеобразия его политической деятельности, взаимодействия с разными сословиями и институтами средневекового общества (второй раздел). Барбаросса представлен как политик мирного времени и военный организатор, в борьбе за власть и на вершине своего могущества, на фоне разнообразных событий в немецких землях и во время шести походов в Италию, во главе III крестового похода, принесшего ему гибель, и как мифологизированный образ многовековой исторической памяти.

---

Многократно уже отмечавшееся присутствие феодальных слоев в городском населении этой эпохи — важных аристократических родов в меньшей степени, чем более или менее крупных вассалов (которые, прежде всего в Милане, так хорошо опознаются под терминами «капитаны» и «вальвассоры»)[491], — заставляет нас обратиться теперь к миру коммун в собственном смысле и тем самым, пожалуй, к определяющему элементу структурных взаимосвязей имперской Италии[492]. Со времен античности Италия оставалась страной городов, густая сеть епископских резиденций — лишь другая грань того же явления. Властные отношения в городе и его округе определялись при этом условиями епископских церквей, положение которых пытались укрепить в рамках переноса в Италию оттоновской системы имперской церкви, в меньшей степени — положением графов, но прежде всего — начиная с XI века все отчетливее — растущей властью городского общества. С начала XII столетия, в эпоху, когда движение крестоносцев во многих отношениях привнесло в общее развитие повышенную мобильность, во многих городах уже выдвинулся и смог констатировать свои первые успехи представительный орган для обсуждения политических вопросов — консулат. Но очевидным неудержимый подъем коммунального движения становится именно тогда, когда имперские власти из-за своего многолетнего отсутствия в Италии не смогли с должными силами соблюсти свои права. Таким образом, понятно и вполне оправдано, что Оттон Фрейзингенский в своей характеристике имперской Италии сконцентрировал внимание на городском мире, чью угрозу устройству Империи он особо подчеркивает и взгляд на который — с точки зрения германского имперского князя — прикован к необычной социальной мобильности.

Разумеется, в результате городская политика должна была воспринять решающий отпечаток общей итальянской политики Фридриха L Уже рассмотрение его итинерария[493] позволяет отчетливо судить о том, какое место Штауфен отводил проблемам имперской Италии при осуществлении своей власти. В течение своего 38-летнего правления (за вычетом года, когда он находился в крестовом походе, — 1189/1190) он шесть раз отправлялся в поход на юг (1154–1155, 1158–1162, 1163–1164, 11661168, 1174–1178, 1184–1186 годы), проведя, таким образом, 14 лет в Италии. Добавим, что годы пребывания там, без сомнения, следует расценить как отмеченные особой активностью, потребовавшие полного напряжения сил, а также и самые трудные на протяжении его правления. Впрочем, полученное благодаря общей статистике впечатление еще сильнее акцентируется при более подробном рассмотрении, когда, например, выясняется, что император за десять лет с 1158 по 1168 годы лишь три из них провел севернее Альп.

Наибольший интерес вызывает в связи с этим вопрос о средствах осуществления господства, использовавшихся в рамках этой итальянской политики. Инструментарий, к которому обращался здесь император, оказывается богатым. Он заново подтверждает большой политический талант этого человека, умевшего в конечном итоге обеспечить себе общепризнанный успех за счет комбинации вошедших в обычай, традиционных методов, которые он, впрочем, наполнял новой динамикой и новым содержанием, и вновь создававшихся политических возможностей. В результате Барбаросса вошел в историю как один из знаменитейших средневековых правителей. Основополагающая роль здесь, несомненно, отводится целеустремленному использованию возможностей ленных отношений. Этот традиционный элемент созидания Империи был задействован, посредством раздачи регалий городским консулам, и применительно к новому миру коммун. На рейхстаге в Ронкалье в ноябре 1158 года Штауфен сумел с большим мастерством, с привлечением представителей городов, включить в объем имперского права регалии, которые города имперской Италии с начала XII века все более и более присваивали себе. При этом он воспользовался правоведением, расцветшим в Италии уже в те времена. Подключение возможностей римского права отчетливо сказалось и на обнародованных на этом рейхстаге текстах законов, касавшихся требования высших полномочий Империи в назначении любых судебных и исполнительных властей, вопроса о пфальцах в имперской Италии и взимания налогов. Тем самым Барбаросса из развивавшейся в Италии правовой жизни создал для себя единообразное поле деятельности, сумел добиться подведения теоретикоюридического фундамента под имперскую власть. Последующие традиционные средства господства можно видеть в целенаправленной политике раздачи привилегий, но также и в ведении переговоров, заключении договоров и соглашений[494]. Наконец, нужно вспомнить и о нередких открытых конфронтациях, то есть о прямой борьбе, использовании военных средств и всех принимаемых здесь в расчет мерах принуждения.

Наряду с вышесказанным — и это, без сомнения, особенно примечательная характерная черта политики Фридриха Барбароссы относительно имперской Италии — необходимо все же в первую очередь обратить внимание на ряд новаций в его методах господства. Речь при этом идет прежде всего о создании его собственной организации управления Империей, которая распознается на многих уровнях в очень типичных формах своего проявления[495]. Имея в виду самый высокий уровень, следует начать с института имперских легатов, которые, снабженные обширными юридическими, но в особенности политическими полномочиями и предписаниями, распространяли свою активность на большие части королевства. В результате возник вид управляющей инстанции, исполнявшей обязанности императора, которая таким образом могла воспользоваться его правами и во время его отсутствия в Италии или в какой-то определенной части этой области. Эти функции имперского легата хорошо подтверждаются мероприятиями архиепископа Кёльнского Райнальда фон Дасселя, а позднее также и архиепископа Майнцского Кристиана фон Буха в шестидесятые и семидесятые годы XII столетия[496]. Определенно полномочия в сфере юрисдикции, но едва ли далеко заходящая политическая компетенция полагались выступившим также в 1160-е годы придворным викариям, таким, как епископ Герман Верденский[497], на что ясно указывает их титул с добавлением ad iustitias facietidas.

Решения рейхстага в Ронкалье осенью 1158 года, которые во многом должны расцениваться как поворот в итальянской политике Барбароссы или как, собственно, ее начало, привели в будущем к непосредственному влиянию Империи на власть консулата, до сих пор развивавшуюся в городах самостоятельно. При этом обнаруживаются разные виды такого влияния, которые в соответствующей своей характеристике являются отражением политических условий, но также и локальных, институциональных предпосылок. Сначала, где-то на рубеже 1158 и 1159 годов, произошло следующее: коллегия консулов в некоторых городах, например в Лоди, Кремоне и Пьяченце — после предварительной проверки этих лиц, — была санкционирована государем в такой форме, чтобы назначать туда людей как императорских potestates. За этим, без сомнения, скрывалось особенно настойчивое воздействие имперских властей на состав городского правления. Вскоре это должно было привести к новым волнениям (Милан, Пьяченца). В различных городах, расположенных по Виа Эмилия, но также в Вероне и в части Средней Италии, где с начала пятидесятых годов XII века явно вне всякой зависимости от Империи возникли городские режимы единоличного правления[498], штауфеновский император мастерски использовал эти местные условия. Помимо прочего, возможно, было проще сохранять влияние на отдельную персону, чем на коллегию с чаще всего особым соотношением интересов и разнородной партийной солидарностью. В отношении же городов, на деле доказавших верность Империи, та затем позволяла себе в жестких столкновениях эпохи ослабить узду. Они получали утверждение избранных консулатов с назначением вполне выполнимого годового ценза за сохраняемые суверенные права (ценз за регалии) или даже без его назначения.

Непосредственное влияние Империи на имперскую Италию существенно усилилось прежде всего с момента триумфа над Миланом, которому в марте 1162 года довелось пережить горькую судьбу разрушенного города. Применительно к городам это привело к назначению внешних, нередко немецких подеста (производное от potestas), которые действовали или наряду с сохранявшимися коллегиумами городских консулов, или даже единовластно. Известно, например, о назначении в Пьяченцу саксонца Арнольда фон Дорштадта, которому итальянцы за его пегую бороду дали прозвище Barbavaria. Другая возможность состояла в том, чтобы подчинить одному должностному лицу Империи несколько городов (Маркварду фон Грумбаху — Брешиа и Бергамо), окрестную область таких городов (Ламберту фон Нимвегену — территорию Кремы в округе Лоди) или даже не вполне определяемые городами зоны с собственными владельческими признаками (графу Госвину фон Хайнсбергу — Сеприо и Мартезану, то есть местность, традиционно оспариваемую друг у друга Миланом и Комо). Выселенные из своего города миланцы, как давний наиболее опасный элемент ломбардской антиимперской оппозиции, были отданы в подчинение собственному подеста — сначала епископу Генриху Люттихскому (Льежскому), затем другим.