Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

• Название: Ксеркс
• Автор: Луи Мари Энн Куперус
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018869-2, 5-271-06563-4

Романы известных американских писателей-историков повествуют о времени правления персидского царя Ксеркса (?–465 до н. э.). Центральное место занимает описание предпринятого им похода против Греции: знаменитые битвы при Фермопилах и Платеях и морское сражение у острова Саламин.

---

И он процитировал старое речение Гесиода:

— «Верит по истине вору ночному, кто женщине верит».

— Замолчи, визгливая свинья, — приказал женщине Гиб, нагибаясь. — Или тебе мало одного удара кнутом?

Лампаксо притихла. Формий попытался повернуть ноги в колодках. Главкон молчал. Его посетила надежда: если он не умрёт, то может сойти с ума, избавив себя от страшнейшего врага — себя самого.

Как уже было сказано, «Бозра» направлялась не на юг, а на восток. Гасдрубалу надлежало дойти до Самоса, где располагалась внушительная флотилия варваров, и передать драгоценные бумаги, полученные от Демарата, в руки Тиграна, командовавшего всеми силами Ксеркса на побережье Малой Азии. Следовало спешить, однако путешествие не складывалось. У Бельбины ветер оставил паруса, и Гасдрубалу пришлось посадить экипаж на гребные скамьи; огромным веслом приходилось орудовать втроём, тем не менее продвижение не было быстрым. У Кифноса вновь задул ветерок, но это был Эвр, с юго-востока, и «Бозра» простояла на якоре целых два дня. Потом опять наступил штиль, но наконец с севера подул ровный ветер, позволивший судну направиться в нужную сторону. Благочестивый Гасдрубал счёл сие результатом принесённого им обета пожертвовать двух чёрных ягнят богу ветров. На пятый день после отплытия из Трезена на рассвете впереди замаячили мысы Наксоса, и корабельщик успокоился. Греческий флот, как сообщили ему с рыбацкой лодки, стоял на якорях в гавани возле Делоса, к северо-западу отсюда, и карфагенянин мог считать себя в безопасности в водах, покорных Царю Царей.

— Удачное путешествие, — сказал корабельщик, сидя с Хирамом за блюдом отварного дельфиньего мяса. — Два таланта от персов — за доставку их вести, тысячу драхм я заработал на зерне и ещё сотню получил от господина нашего Демарата за оказанную ему мелкую услугу, не говоря уже о доходе от продажи нынешнего груза вместе с тремя рабами.

— Да-да, с тремя рабами. Я уже начал забывать о них.

— Ну, видишь ли, теперь, дорогой мой Хирам, — изрёк корабельщик, проглатывая один кус мяса и берясь за другой, — насколько опрометчивым было твоё предложение ослепить молодца. Мне хочется, впрочем, продать его не в Карфагене, а в Вавилоне. У меня есть один знакомый в Эфесе, который торгует симпатичными молодыми людьми. Сатрап Артабаз приказал ему подыскать красивых молодых челядинцев — сколько найдёт. Потом, ему нужны евнухи… Какой скопец выйдет из этого Главкона!

Хирам отломил край лепёшки, весьма многозначительно ухмыляясь, и тут у входа в каюту появился моряк:

— Корабли, господин! Весельные корабли!

— Откуда идут? — Гасдрубал вскочил.

— От Микона. Идут быстро. Гиб насчитал одиннадцать судов.

— Сохрани нас Баал. — Корабельщик отправился на палубу. — Что, если греческий флот оставил Делос? Помолимся о ветре.

После дюжины ясных погожих дней над морем стояла серая дымка. Северный ветер слабел. По правому борту виднелся Наксос — ещё не слишком отчётливо. Но внимание Гасдрубала в первую очередь привлекла линия точек, протянувшаяся вдоль северо-западного горизонта. Острые глаза морехода даже на таком расстоянии различали движения вёсел — суда были военными, не торговыми. Гиб был прав, и лицо Гасдрубала вытянулось. Это могли быть лишь греческие триеры, и торговое судно из официально нейтрального Карфагена здесь, возле берегов персидских земель, в дни войны могло оказаться выгодной добычей. Решение было принято мгновенно:

— Они ещё далеко. Ставьте паруса.

Морская мышь действительно была слишком быстроходна для торгового судна, однако, в отличие от триеры, зависела от ветра. При попутном ветре «Бозра» могла бы легко уйти от погони. Но только не в штиль. Тем не менее Гасдрубал постарался уверить себя в том, что ему удастся улизнуть незамеченным. Расстояние было ещё чересчур велико.

— Да пожрёт меня Мелек-Баал! Если глаза мои не лгут, на нас охотятся.

Действительно, от отряда отделились две триеры, направившиеся прямо к «Бозре». Погоня предстояла долгая, но при почти полном отсутствии ветра шансы были не на стороне карфагенянина. Гасдрубалу не пришлось подгонять свой экипаж, немедленно разобравший вёсла: всех ожидала греческая тюрьма и невольничий рынок.

Сорок смуглых матросов — весь экипаж — навалились на дюжину огромных вёсел, чтобы увести «Бозру» от беды. Задыхаясь, вопя, богохульствуя, они какое-то время выдерживали расстояние, хотя господин их с трепетом следил за опадающими парусами. Через какой-нибудь час погоня окончится…

Гасдрубал в отчаянии завопил:

— О, Баал, пошли нам ветер! Наполни паруса, и тогда я пожертвую тебе семь козлов на твоём алтаре в Карфагене.

Однако бог или счёл взятку слишком скромной, или же не имел желания принять её. Ветер не усилился. Карфагенские мореходы, словно демоны, налегали на вёсла, но расстояние между «Бозрой» и военными кораблями мёд ленно сокращалось.

Сидевший за одним из вёсел Хирам оторвался от своего дела и приблизился к корабельщику:

— Как быть с пленниками? Всех нас ждёт распятие, если их обнаружат на корабле и услышат их повесть. Убей их немедленно и трупы брось за борт.

Гасдрубал качнул головой:

— Рано. У нас ещё есть шансы. Я не выброшу за борт пятьсот шекелей, пока у меня остаётся возможность сохранить их. Ветер может усилиться. — И он вновь завопил: Ветер, Баал! Пошли нам ветер!

Однако по прошествии не столь уж большого времени разрыв сократился настолько, что жадность, основное качество в характере корабельщика, начала уступать место осторожности.

— Эй, Гиб! — крикнул он. — Возьми Адхербала и Лартатиррена. До этой проклятой галеры ещё добрых десять двойных стадиев, однако пленников лучше вывести на палубу. И за борт их, если преследователи станут нагонять нас.

Рослый ливиец отправился исполнять приказ, а экипаж, вторя голосу корабельщика, завыл:

— Ветра, Баал, ветра!

Зазвучали обеты, мореходы впились глазами в серо-зелёную полоску воды между двумя кораблями, отделявшую их по меньшей мере от рабства, если не от смерти.

Греческая триера отстала: её наварх предоставил право вести утомительную погоню пентеконтере, неутомимо мчавшейся вперёд.

— Будь прокляты греки вместе со своими военными кораблями, длинными вёслами и большими экипажами, — буркнул Гиб, появляясь из люка вместе с пленниками. — Пентеконтера уже в девяти двойных стадиях от нас.

Ему пришлось выпустить пленников из колодок, но из предосторожности Гиб надел на атлета кожаные кандалы, соединённые цепью. Руки Главкона были связаны верёвкой. Ларт и Адхербал вели остальных пленников, ноги которых были свободными. На мгновение все трое остановились, моргая на свету и не понимая ситуации, в которой оказались. Тем временем Гасдрубал измерял взглядом расстояние. Ветер и впрямь усилился. Если он ещё окрепнет, «Бозра» сумеет уйти. Однако экипаж её уже был утомлён греблей, а многочисленная команда военного судна делала сопротивление бесполезным.

— Приготовить мешки с песком, — приказал Гасдрубал, — чтобы их можно было привязать к ногам этих несчастных. И поставьте пленников за мачтой, чтобы с пентеконтеры ничего не увидели. Приготовьте топор. Пока повременим прощаться с нашими пассажирами: боги могут ещё помочь нам.

Гиб и его помощники повели пленников на корму, и тут вид военного корабля поведал Формию о замыслах похитителей. Сейчас во рту его не было кляпа.

— О, драконы из Карфагена, теперь вы собрались убить нас? — закричал он скорее от негодования, чем от страха.

— Нет, если небеса не захотят вашей смерти! — изрёк корабельщик, выбивая ладонями ритм гребли. — Так что, эллины, молитесь своему Эолу, чтобы он послал нам ветер.

— А вы, псы, молитесь Аиду, — выкрикнул рыботорговец, — чтобы он подыскал вам уютное местечко в Орке! Приятный будет вид, когда все вы устроитесь на крестах кормить ворон!

Тут лишь Лампаксо осознала грозящую им участь.

— Ай! Ай! Спасите меня, братья-эллины! — завопила она в сторону пентеконтеры. — Меня, истинную афинянку, патриотку, убивают варвары!

— Заткните рот этой визгливой свинье! — взревел Гасдрубал. — Её вопли услышат на пентеконтере. Кончайте её — и за борт!

Лампаксо потащили к борту, этруск Ларт зажал женщине рот своей ладонью. Она стихла, но сразу же закричал он сам: мегера сумела вцепиться зубами в пальцы тиррена. На помощь к нему рванулись двое гребцов. Однако Лампаксо, сознавая, что речь идёт о жизни и смерти, не сдавалась. Угрозы, удары были бесполезны, не помог даже кинжал, кото рым попытались разжать ей зубы. Лампаксо казалась одержимой. А Ларт всё это время вопил от жестокой боли.

Схватив мегеру за горло, карфагеняне начали душить её. Лицо Лампаксо почернело, но зубов она не разжимала.