Мириам Анисимов - Ромен Гари, хамелеон

• Название: Ромен Гари, хамелеон
• Автор: Мириам Анисимов
• Издательство: Деком
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89533-169-9

Ромен Гари (Роман Касев, Фоско Синибальди, Шайтан Богат, Эмиль Ажар) — личность в литературе уникальная. Он единственный дважды получил Гонкуровскую премию и этим заставил говорить о себе весь мир. Русский читатель познакомился с его творчеством в 1988 году, прочитав роман Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди». Тогда в предисловии писатель предстал сыном «московской актрисы», которая в 1921 году увезла его из России. О Гари ходили легенды, которые он сам предлагал читателям в своих произведениях, играя фактами, словно факир.

Эта книга впервые открывает правду о жизни великого мистификатора: здесь он писатель, сценарист, дипломат, летчик, участник движения Сопротивления… и страстный любовник, о котором мечтали многие женщины.

Роман-биография удовлетворит вкусы любого читателя: разножанровость и закрученность интриги нередко не уступают романам самого писателя, а многие факты заставят по-новому взглянуть на хорошо известные произведения Гари-Ажара и перечитать их еще раз.

---

В лицее имени Массены — такое название он получил в конечном итоге — учились такие известные люди, как Альфред Бине, Рене Кассен, Ролан Гаррос, Франсуа Бонди, Эдуард Корнильон-Молинье, командующий ВВС «Свободной Франции» и друг Ромена Гари, Франсис Карко и Вильгельм Аполлинер, он же Шйом Костровицкий («Костро»), который шокировал друзей рассказами о своих подвигах в борделях старой Ниццы. Быть может, по тем же улицам скоро будет ходить и Ромен Гари, несмотря на все наставления матери, которая ханжой не была, но чрезвычайно боялась сифилиса. Находясь под впечатлением от красочных описаний Мины, он не переставал думать о том, что может заразиться венерической болезнью, и неумеренно применял марганцовку, которая была панацеей для нескольких поколений.

Следует отметить и некоторых преподавателей Массена: Фаригуля (Жюля Ромена), Жюля Исаака, Луи Фуасье («Фуа-Фуа»), Фуасьяля, Лулу, преподавателя философии, который пришел на смену Жюлю Ромену и читал с кафедры отрывки из произведений малоизвестного тогда философа Анри Бергсона. Луи Фуасье был в дружеских отношениях с Александром Ажидом и часто бывал у него в гостях в «Эрмитаже». Летом Ажиды приглашали его в свой просторный дом в Шамони. Фуасье был знаменит тем, что, читая лекции, пускал из огромного рта пузыри, которые стекались в уголках. Он стал прототипом персонажа первого неопубликованного романа Гари «Вино мертвых».

В 1932 году Альбер Ориоль, специалист по классическим языкам, к которому все относились с пиететом, напечатал в газете «Тан», всегда отличавшейся строгостью в подаче материала, сочинение Ромена Касева, одного из лучших своих учеников, к которому он относился с большой симпатией. Во втором классе преподаватель французского языка и литературы Антони Мюссо зачитал с кафедры сочинение Ромена, завершавшееся фразой: «Нельзя сказать, что Лафонтен лучше всех во Франции слагал стихи, но из всех слагавших стихи он лучше всех представлял Францию». Можно представить себе, как торжествовала Мина, видя, что сбываются ее пророчества.

Альбер Ориоль был инвалидом Первой мировой войны, носившим усы и бороду, пенсне на шнурке и ходивший в корсете. Каждый день слуга довозил его на коляске до улицы Дезире-Ниэль, где уже ждал специально нанятый человек, который помогал пересадить Ориоля на стул, а затем поднять по лестнице в класс и поставить на кафедру. Только тогда ученики могли занять свои места. Ориоль опирался на костыль и начинал читать лекцию, переворачивая страницы книг ножом для бумаг. К своим ученикам он относился с большим уважением.

Если учеников было мало, Альбер Ориоль приглашал их к себе домой на улицу Джоффредо и встречал в халате, с платком на шее, сидя за секретером. Если у него начинался приступ кашля, он просто просил учеников выйти на минутку — приходил слуга и помогал ему, а Ориоль уже спешил извиниться: «Простите. Давайте продолжим». И продолжал приобщать их к искусству писать сочинения и переводить с французского на латинский. Иногда он читал ребятам отрывки из своих любимых книг. Ромен Касев всякий раз с нетерпением ждал этого момента, потому что чтение давало пищу его воображению. Он слушал, как учитель с выражением читает книгу, автором которой хотел бы быть сам Ромен. Если история была трагическая, у мальчика на глаза наворачивались слезы, но он отважно принимал бравый вид, когда Альбер Ориоль молча закрывал том.

Альбер Ориоль, преподаватель словесности в лицее Массена. Ницца, 1929.

Collection Diego Gary D. R.

В лицее регулярно проходили педагогические советы, на которых утверждались списки используемых учебников, составлялось расписание занятий, обсуждалась успеваемость, а также столь серьезные вопросы, как, например, доклад министра образования о занятиях физкультурой в лицеях-интернатах.

Каждый год в начале июля в лицее проходила церемония награждения. Сначала под звуки «Марсельезы», которую нарядно одетые ученики и их родители слушали стоя, на сцену поднимались учителя и заместитель директора, следовали нескончаемые речи во славу французского Просвещения и наконец зачитывался список особо преуспевших в учебе. Отличившихся по одному приглашали на сцену, вручали им поздравления и стопку книг сообразно заслугам и отпускали в зал под громкие аплодисменты и слезы умиления матерей. Гари не говорил, присутствовала ли на награждениях Мина.

По итогам первого для Гари учебного года во французской школе он, ученик четвертого класса Б3, попал на доску почета и стал победителем конкурса выразительного чтения. Его шведский друг Сигурд Норберг, отец которого работал в Ницце массажистом, получил награду первой степени по немецкому языку. На следующий год, 11 июля 1930 года, ученик Ромен Касев станет вторым по французскому, а еще через год, учась во втором Б1 классе, — первым. 13 июля 1932 года Ромен Касев (первый Б2 класс) признан автором лучшего сочинения на французском языке. По всем остальным предметам, за исключением разве что немецкого, на котором он прекрасно говорил и писал, Ромен Касев учился посредственно.

Ромен явно скучал в лицее, но терпел. Он рассуждал как взрослый, отличался если и не красотой, то обаянием и пользовался авторитетом у своих товарищей, которые по сравнению с ним были еще малышами. Говорили, что у него уже есть подружки. И действительно, среди учениц женского лицея имени Рауля Дюфи была некая Маргарита Лаэ, девочка из хорошей семьи, которая учила Ромена танцевать. Отец Маргариты не одобрял встреч дочери с «нищим иностранцем» и прямо сказал ему об этом.

Ромен Касев не хвастался своими победами. Хотя мать и повторяла ему с пафосом: «Ты самый красивый мужчина на свете!»{204} — он очень переживал из-за внешности. Однажды его приятельница Сильвия Ажид, заметив, что он периодически поднимает бровь, спросила, зачем строить ужасные гримасы, от которых перекашивает лицо: «Одну бровь ты поднимаешь, другую опускаешь, принимаешь мефистофелевский вид, а в итоге получается довольно нелепо». Гари удивился: «Но разве ты не видишь, Сильвия, — я так некрасив, что только это мне и остается?»{205}

Сильвия Ажид утверждала, что Ромену настолько портила жизнь собственная застенчивость и приниженность, что ему приходилось скрывать ее под масками совсем других людей.

Возможно, в Ницце Ромен Касев действительно вел себя не образцово, о чем он пишет в «Обещании на рассвете» и «Ночь будет спокойной», всё же его приключения были большей частью воображаемыми. В разговорах с Франсуа Бонди иногда он мимоходом упоминал, что подрался, но дальше этого дело никогда не заходило — Мина не позволяла сыну хулиганить. По словам Роже Ажида, самым отчаянным из их компании был Эдмон Гликсман, постоянно строивший планы ограбления какого-нибудь парижского банка. К счастью, теория интересовала его больше практики, и в итоге, эмигрировав в США и приняв имя Эдмонда Гленна, он стал респектабельным служащим Министерства иностранных дел.

Вместе с другими старшеклассниками, пожелавшими проходить службу в офицерском составе, Ромен Касев посещал Высшие курсы военной подготовки и рассчитывал получить звание младшего лейтенанта авиации. Ему очень хотелось примерить кепку и кожаную куртку летчика. Мина уже представляла сына на пороге пансиона «Мермон» в парадной форме с нашивками офицера французской армии. Но ведь он еще не был французом.

С ужасом наблюдая, как его матери становится хуже: неправильная дозировка инсулина иногда вызывала у нее гипогликемию, и она в любой момент могла впасть в кому, Гари понимал, что нужно торопиться. Они вместе считали годы, оставшиеся до того, как он получит диплом, отслужит в армии и, разумеется, станет знаменитым. Ромен сомневался, что мать доживет до этого, и довольно трезво рассуждал, что такой успех более чем маловероятен. Он не был патологическим вруном, он лгал лишь по необходимости.

В июле 1933 года Ромен Касев, Эдмон Гликсман и Сигурд Норберг (отец последнего придерживался очень жестких взглядов на образование и возмущался расхлябанностью французской системы) сдали экзамен на звание бакалавра философии. Ромен получил оценку «посредственно», Эдмон и Сигурд — «удовлетворительно», а Франсуа Бонди провалился и пересдавал экзамен осенью. Кроме того, он вместе с Роменом участвовал в так называемом «общем конкурсе» по философии. Оба они сдали этот экзамен посредственно.

По воскресеньям Александр Ажид приглашал Ромена Касева в «Эрмитаж» на обед. Гари платонически ухаживал за его дочерью Сюзанной, одной из самых красивых девушек Ниццы. Из-за бедности юноша чувствовал себя неловко, и чтобы хоть как-то сгладить разницу, он, обитатель скромного пансиона «Мермон», приходил в самый роскошный отель Ниццы, не иначе как повязав поверх своего единственного пиджака белый шарф. Рене, как и мать, играл на фортепиано, а Андре — на скрипке в музыкальном салоне. Никто, кроме Мины Касев, и не рассчитывал, что в будущем Ромен и Сюзанна могут пожениться: она была завидной невестой, а он испытывал нежные чувства не только к ней. Как сам Гари признавался спустя сорок лет в «Голубчике», «я был весьма привязчив».