Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"

• Название: "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Современные любовные романы

Во всех своих произведениях Людмила Бояджиева ставит перед собой задачу соединить традиционные для русской литературы нравственную ориентацию и качественную форму с требованиями коммерческого успеха — динамикой развития сюжета, усилением элементов детективного, авантюрного характера, психологической напряженностью действия, созданием живописной атмосферы. Книги Бояждиевой утоляет жажду сильных эмоций, ярких красок, захватывающих событий. Это приятный допинг для обыкновенного человека, не нашедшего в повседневной реальности «островов сокровищ», манивших с детства.

---

Пока Геннадий переодевался, Кристина осматривала библиотеку, фонотеку, картинную галерею. Вкус и размах хозяина впечатлял. Фил не соврал — дружбы с таким человеком гнушаться не стоит. Только вот зачем все это Кристине? Не та уже она озябшая нимфа, попавшая в сети обаяния бестии Стефано…

— Я не спросил гостью — угодно ли ей посидеть на солнышке или накрыть стол в доме?

Спускающийся по лестнице Геннадий озорно улыбался. Он «подыграл» Кристине, выбрав костюм в том же стиле: джинсы цвета слоновой кости и куртка из тонкой замши песочного тона.

— Но вы уже одеты для прогулки в саду. И я не прочь позагорать. Мне кажется, мы выглядим, как близнецы! — заметила она.

— Это смешно, но у меня есть консультант по вопросам «имиджа». Стилист-визажист называется. А то бы я из своих затертых джинсов никогда не выбрался.

— Вижу, жизнь в России для обыкновенного миллионера совсем не проста… — вздохнула Кристина, садясь за столик, накрытый с чрезмерным для садовой трапезы изыском — морские деликатесы, будто прямо с витрин Стокгольма, шампанское в ведерке со льдом, сверкающее на льняной скатерти столовое серебро.

— Положение обязывает… Видите ли, Кристина, у нас сейчас строго соблюдается понятие иерархии. Как звездочки на погонах: имеешь определенный чин, значит, должен выдерживать уровень… Не смущайтесь, у меня припрятано за душой и кое-что свое — индивидуальное. Друзья считают Гену Лопахина эксцентричным, враги — непредсказуемо хитрым. И те, и другие льстят.

Приятно разомлев от еды и шампанского, они сидели под теплым солнцем, щурясь на зеленеющие сосновые кроны и перебрасываясь ленивыми репликами.

«Пора, кажется, раскланяться и отбыть восвояси», — думала Кристина, отгоняя мысли о том, к чему и зачем сей визит. Во всяком случае, время прошло незаметно и молодожены не будут в обиде.

— Дело идет к вечеру, а у меня в рукаве ни одного туза. Сидим здесь, болтаем, как гимназисты.

Геннадий развернулся к Кристине и внимательно посмотрел ей в глаза. Русая прядь на лбу, еле заметная седина на висках, черные, бездонные зрачки в наивной голубизне радужки.

— Вы позволите быть серьезным? До ужина это плохой тон. Но я ещё не получил вашего согласия отужинать, а если и удостоюсь такового, то не хотелось бы портить трапезу деловыми разговорами… Как вам нравятся устрицы?

Кристина рассмеялась:

— Совсем наоборот, чем Гиви помидоры. Помните анекдот? Так вот, я устриц люблю, а кушать — нет.

— Благодарю за откровенный ответ. Выходит, что сервируя для нас ужин, бедолага Порфирий старался зря. Это мой мажордом или, если угодно, дворецкий. У меня сплошная эклектика — смесь «французского с нижегородским». Порфирий — это кличка в честь сыщика из «Преступления и наказания». Помните, он мучил Раскольникова неожиданными вопросами типа… Ну, например: «Кристина, вы согласились бы стать моей женой?»

— Что? Я не сразу схватываю новый юмор. Это «прикол», «феня»? Смешно.

— Неужели вам необходимы свидетели и маменька? Дорогая моя, я предлагаю вам руку и сердце. И заметьте, до сего момента я не только не «обесчестил» вас, но ни разу не «тыкал» и даже не распускал руки. Мне нужна интеллигентная, представительная супруга с безукоризненным добрачным поведением… Вы опять смеетесь?

— На редкость неудачный выбор, Геннадий Алексеевич. Или здесь какой-то скрытый смысл? Возможно, игра? — спросила Кристина, теряясь в догадках. То, что Геннадий не шутит, она поняла сразу, но к чему намеки о «безупречности» поведения?

— Пять тысяч долларов — это трехмесячная ставка русской фотомодели в рекламном агентстве «Стиль», — как бы рассуждая вслух, заметил Геннадий. Красивый, юный атлет предлагает девушке эту сумму за одну ночь, она же, брезгливо фыркая, отказывается. Выводы: атлет ошибся адресом.

— Значит, это вы устроили мне проверку, а потом, в знак благодарности за моральную устойчивость преподнесли орхидеи? — догадалась Кристина. Отличная работа!

Ей стало противно за подстроенную проверку, и в то же время весело серьезный подход Геннадия к выбору подруги казался смешным, а его брачные планы ничуть не взволновали.

— Всего год назад я заглотила бы вашу блесну с крючком. Столковалась бы, наверно, даже на трех тысяча[… Но теперь, Геннадий Алексеевич, действительно, ошибочка вышла! — с простодушной улыбкой призналась она. — Я не та, за кого вы меня принимаете.

— Вы зря себя порочите, уважаемая синьорина, — Геннадий примирительно пожал её руку, лежащую на подлокотнике кресла. — Я вдумчиво изучил ваше досье и с огромным удовольствием просмотрел «портфолио».

Он открыл стоящий рядом кейс и на зеленую траву выскользнули журналы, газеты с фотографиями Кристины и стопка студийных портретов, сделанных при содействии Эдика перед конкурсом в Москве.

— Следовательно, вам известны мои взаимоотношения с итальянской прокуратурой, романтические увлечения и, наверно, даже то, что я беременна, — с вызовом заявила Кристина, но Геннадий лишь пожал плечами:

— Обвинения прокурора сняты. Вы чуть ли не национальная героиня. Романы пустячные, включая почти невинную связь с Эдуардом Цепенюком. Бедняга никогда не пользовался славой растлителя и постельного гурмана…

Геннадий устало вздохнул:

— Ребенка, чей бы он ни был, я готов усыновить. Брачный контракт составим при участии вашего адвоката. Медовый месяц проведем в Европе, если угодно, на Аппенинском полуострове. Ведь у вас, наверняка, есть там любимые места?

— У меня такое чувство, что я сдаю какой-то экзамен. Только вот не пойму, на что — на приз юморины или диплом за цинизм. — Кристина поднялась. — Очень жаль, Геннадий Алексеевич, становится прохладно. От ужина я вынуждена отказаться — мне надо вернуться домой. Благодарю за приятный вечер. Разрешите откланяться и вызвать такси.

— Прекрасная осанка, преисполненная достоинства, жесты! Кто бы сказал, что вы дочь заурядного стукача! — Геннадий, не покидая кресла, любовался девушкой. — Порода. Тут заметна настоящая порода. От маман, Аллы Владимировны, надеюсь? Ваш репрессированный дед, не вернувшийся из ссылки, хороших кровей, между прочим. Бабушка не рассказывала? Теперь можно. И даже Дворянское собрание навещать принято. Особенно, если фамилия звучная, как у вашего прадеда.

Кристина остановилась, присматриваясь к Геннадию — нет, он не шутил и с удовольствием готовил сюрприз.

— Почему вы не хотите сказать мне все прямо? Я далеко не фанатичка старинных титулов и не монархистка. Но все-таки приятно знать, что имеешь в роду кого-то поинтереснее неведомого отца «стукача».

Геннадий встал и подошел к Кристине.

— У меня ключи от многих загадок, девочка. Я готов поделиться всеми. Про деда вам охотно живописует бабуля… Мне же хочется говорить о себе. О нас. Я влюбился в тебя с первого взгляда, осатанело, безумно. Как, впрочем, делаю все в этой жизни. У меня нет недостатка в женщинах — любых женщинах. Но мне нужна ты. Не спрашивай, почему. Я и сам не знаю — волшебство, магия, мистика…

Синий сумрак опустился в сад, напомнив о зиме и пронизывающем холоде. Запахло снегом и дымом, как в Новый год. Геннадий притянул к себе ошалевшую девушку и поцеловал в губы. В меру нежно и страстно. С достоинством и напором.

— Ты поймешь потом, девочка, в какую огнедышащую лавину я тебя увлекаю, — прошептал он хрипло.

— Монолог о внезапной страсти прозвучал романтично. Если это сочинение вашего стилиста, то весьма удачное: необходимая условность сделки соблюдена. Цинизм повержен пылкостью чувств. — Кристина высвободилась из объятий Геннадия. — Я все поняла и оценила, Гена. Только, пожалуйста, не надо торопить меня. Я не испугана, не смущена… Жаль, но мне почему-то невероятно грустно… Пора возвращаться домой.

— Иваныч ждет в машине. — Геннадий взял её за руку и повел к гаражу. Это вполне понятно, — ты должна хорошенько подумать. Но когда будешь размышлять, прими во внимание одну деталь: я не случайный человек на пути «голубого принца»…

— Что?…

— Год назад я уже держал его в руках… Это охота, азартная охота, детка. Ты в заколдованном кругу, очерченном этим камнем. И ты, и я. Мы не вырвемся из него, пока не овладеем талисманом.

Кристина остолбенела, уставившись на Геннадия округлившимися глазами. Ей показалось, что она видит перед сбой совсем другого человека. В сумерках лицо её спутника белело алебастровой маской, на которой фанатичным блеском сверкали глаза.

— Ведь это твой камень, Кристина. По праву, твой. «Голубой принц» попал в коллекцию моего отца очень сложным путем… Старик умер, утратив любимую игрушку, за которой охотился несколько лет. В то время, как некая мадемуазель Ларина пересекала границу с бриллиантом в чемоданчике, отец сипел, еле шевеля онемевшим языком. «Верни…» — я уверен, что услышал именно это слово. И еще… «жене…». Он хотел, чтобы я вернул талисман для своей будущей жены. «Принц» будет твоим, Кристина.