Павел Батов - В походах и боях

• Название: В походах и боях
• Автор: Павел Батов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Дважды герой Советского Союза генерал армии Батов П. И. начал военную службу ещё в царской армии. Участвовал в гражданской войне, воевал в Испании. В Великую отечественную войну ему довелось командовать войсками в Крыму, а затем он возглавил 65-ю армию, с которой прошёл от Сталинграда до Щёцина. Автор знакомит читателя с замыслом и осуществлением ряда выдающихся операций, делится раздумьями о качествах командира, об искусстве воинского воспитания, о пламенном партийном слове, которое вдохновляет людей и ведёт на подвиг. Новое издание книги предпринято по многочисленным просьбам читателей.

---

«Раз, два… раз, два», ускоряя темп. Это тренируются в гребле. В другом месте слышно, как группа солдат тащит к воде пушку и грузит ее. В третьем постукивают топоры — собирают паром. Оснащают лодки. Забота одна — темп! На каждой операции стараются сэкономить минуты — те самые минуты, которые позволят проскочить на тот берег перед носом у смерти. Слышен негромкий голос:

— …Плавать я тебя зараз научу… сигай в воду! Секунда заминки.

— Разрешите раздеться, товарищ сержант…

— Раздеться? Фрицев за Днепром без штанов догонять будешь? Некрасиво! Сигай в полном комплекте…

Всплеск от падения неуклюжего тела. Другой — вводу пошел мастер.

— Держись за меня. Выгребай!.. Вот так. Стиль баттерфляй… по-русскому как топор… Цепляйся за лодку!..

Увидев группу генералов, сержант выскочил из лодки на берег, подбежал, хлюпая набравшейся в сапоги водой.

— Личный состав десантной группы проходит занятия по достижению берега вплавь. Докладывает старший лодки сержант Тарасенко.

— Стилю баттерфляй обучаете, я слышал? Сержант открыто улыбнулся. Его молодое лицо стало совсем мальчишеским. Мне был знаком этот сапер-комсомолец еще по лету сорок третьего года, когда П. В. Швыдкой представил его к первой правительственной награде. Наш инженер любил своих людей, то есть знал их и ценил по заслугам. «Знаменитый будет сапер», — сказал он тогда про Василия Тарасенко. Взводу Швеца было приказано проделать в немецком минном поле проход для общевойсковой разведки. Отделение В. Ф. Тарасенко под покровом ночи поползло вперед, а взвод остался в траншее, чтобы прикрыть огнем отход товарищей, если их обнаружат немцы. Случилось непредвиденное: на местности стояли мины неизвестной конструкции. Как быть? «Всем назад!» — шепотом приказал Тарасенко. Он остался один. Швец, когда ему доложили, выругался и быстро цополз к минному полю, ежесекундно ожидая взрыва, но взрыва не было. Из темноты навстречу — сержант. «Теперь она наша!» — сказал он, и вместе они вернулись назад. Тарасенко обезвредил новинку, принес ожидавшим солдатам и тут же, в первой траншее, при свете карманного фонаря за десять минут показал, как с ней обращаться. Еще десять минут ушло на то, чтобы каждый солдат отделения попрактиковался в обезвреживании новой конструкции, и Тарасенко снова повел людей вперед. Проход был сделан в срок. Утром сержант уже инструктировал дивизионных саперов.

Таков был один из старших лодок, которые обеспечивали в 193-й дивизии первый бросок через Днепр.

— Сколько в вашей лодке не умеют плавать, сержант?

— Трое, товарищ командующий… Научим. За три ночи научим!.. — И добавил конфиденциальным тоном (каким только бывалый солдат умеет говорить с командиром): — Люди так хотят за Днепр, что они всему научатся.

Хорошо было сказано, молодец сержант. Хотят за Днепр! Лучших слов не подберешь, чтобы передать боевое настроение тех дней. Василий Швец уже после войны писал мне: «…За сутки до начала форсирования в нашей роте было комсомольское собрание и митинг. Помню, солдаты, выступая, говорили: «Выполним приказ. Выбросим фашистов с родной белорусской земли». Здесь же, на митинге, солдаты предложили создать расчеты лодок из добровольцев. Но не получилось! Оказалось, что все саперы и стрелки хотят первыми переправиться через Днепр. Все были добровольцами. Поэтому приняли решение — первые рейс-расчеты сформировать только из коммунистов и комсомольцев. Каждый солдат тогда ходил за своим командиром, искренне и настойчиво просил пустить в первый рейс…»

Из четырех батальонов 14-й инженерно-саперной бригады один, 170-й, был выделен для обслуживания десантных и паромных переправ. Остальные три батальона эти дни вместе со стрелками работали в окрестных лесах, готовя все, что нужно, для форсирования — лодки, паромы и, главное, мост. Наш армейский инженер был отличным организатором, и на Днепре его способности развернулись в полную силу. За день до начала операции все детали моста на жестких опорах под грузы в 60 тонн были сделаны. Занумерованные, подготовленные к перевозке, они стояли в рощах, и, как только были захвачены пойма и вторая траншея противника, саперы начали строительство сразу с двух берегов.

Это был настоящий подвиг! Мост протяжением более 400 метров они поставили за одни сутки. Работали под бомбовыми ударами немецкой авиации, работали вручную, сваи забивали, наращивали их на глубине 5–6 метров — и дали армии мост, по которому наша техника двинулась на заднепровский плацдарм. Вспоминая эти славные дела, Иван Семенович Глебов сказал: «Не забудьте, Павел Иванович, упомянуть: нам ведь не поверили, что этакую махину поставили за двадцать четыре часа. Помните, Пархомчук прилетал?..» Действительно, из Москвы на Днепр прилетал инженер И. Т. Пархомчук проверить. Что ж, он удостоверился в мастерстве инженерных войск.

— Як у сказки, — пошутил, показывая москвичу мост, Швыдкой. — Махнул палицей — и готово!

— А вы раскройте товарищу Пархомчуку секрет, где взяли такую палицу.

— В народе, товарищ командующий. Наши саперы — народ знаменитый. Да в здешних деревнях почти каждый старик топором расписываться может… Попросил помочь. Они помогли.

Герои форсирования Днепра не забудут неоценимую помощь местных жителей. Потомственные рыбаки, бывшие матросы речных судов, лесосплавщики — все они отлично знали Днепр. С приходом наших войск они вернулись из лесов и болот в свои разрушенные деревни. На одной из площадок по ремонту лодок работало четверо стариков — братья Новгородские, когда-то служившие в речном флоте, и рыбаки Савельев, Станкевич, Волохин. Ритмичный перестук топоров. Негромкая песня.

— Хорошо поете, деды…

— На свободе, милый товарищ, всякая пташка песню заводит, — ответил коренастый седой Савельев.

— Перекурим, товарищи. Есть разговор.

Присели на бревнах. Плотники с удовольствием потянулись к пачке «Казбека». Савельев взял папиросу и негромко сказал:

— Москва!.. — Помолчал, потом спросил:-О чем будет разговор, товарищ командир?

Гидрометеорологическая служба снабжала войска очень скудными данными о водных рубежах. Приходилось при подготовке к форсированию пользоваться опытом старичков. Савельев охотно отвечал на все вопросы и дал много ценных сведений о характере реки на участках переправ. Они подтверждали выводы нашей инженерной разведки, позволили принять решение о длительности артиллерийской подготовки и произвести точный расчет времени на захват плацдармов.

Жители Радуля и других селений хорошо помогли нам и при самом форсировании — рыбаки сели за весла и перевозили за Днепр наших бойцов. Настоящие герои!

Вспоминаю одного из таких добровольных наших помощников, с которым познакомился в деревне Лопатня, где, как говорилось, размещался КП генерала Иванова. Звали его Павлом Абрамовичем, по фамилии Саенко. Он был уже старик и сильно прихрамывал. На вопрос, что с ногой, ответил, что старая рана, еще с первой мировой войны. Участвовал в Брусиловском прорыве. Саенко помог саперам собрать семь лодок, сделал к ним весла, отковал скобы для паромов. В ночь перед атакой старик вышел проводить бойцов. Люди несли к реке лодки, а он стоял у кусточков на краю торфяного луга в чистой рубахе, и па груди у него было четыре Георгиевских креста. Так старый русский солдат просто и ясно выразил ощущение праздника, овладевшее им в канун броска наших войск через Днепр…

Мы постояли рядом, и знаете, вдруг в памяти мелькнули дни военной молодости — тогда, в шестнадцатом году, учителями моими были вот такие же, как этот русский солдат, бородачи.

Павел Абрамович Саенко стоял рядом, глядя вслед уходившим к Днепру бойцам, и на его лице было выражение спокойствия и удовлетворения. Посмотрел я еще раз на его чистую заплатанную рубашку со старинными наградами и от души обнял ветерана.

Южная окраина Каменки подходила к безымянной высотке, возвышавшейся метров на двенадцать над окружающей местностью. До берега рукой подать — через луг метров триста. Роща, уже по-осеннему прозрачная, все же служила приличной маскировкой блиндажей армейского командно-наблюдательного пункта. На высоте было тесновато, поскольку здесь же были оборудованы КП дивизии Фроленкова и командиров ее полков. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Непосредственная близость армейского пункта управления к наступающим частям дает многое — большую организацию, большую способность всего армейского организма к маневру наличными средствами и, если хотите, более высокий уровень наступательного порыва.

Ночами на высотке можно было застать разве что начальника штаба. Все остальные — в частях — на озерах, где учатся, в лесах, где строят переправочные средства, на берегу, где идет разведка реки и вражеской обороны, готовятся укрытия для людей и лодок и т. д. Не только командарм и член Военного совета, но и все руководящие работники управления побывали на партийных и комсомольских собраниях в батальонах первого эшелона. Помогли солдатам своим партийно-политическим опытом я сами напитались возвышенным настроением масс. Горбин был в 406-й дивизии. Докладывал: комсомольцам, идущим в первые рейсы, торжественно вручены красные флаги с надписью: «За нашу Советскую Родину!» Товарищ я веред всем батальоном поклялись водрузить их на том берегу. Липис вернулся из 118-го артиллерийского полка полковника В. Л. Болдасова, который был выделен для обеспечения огнем десантной группы 69-й дивизии. «Артиллеристы и стрелки прекрасно понимают друг друга, — докладывал он. — Командир второй батареи лейтенант Бутылкин отлично ладит с комбатом Кулешовым. Он переправляется первым рейсом. Провели совместный митинг. Между прочим, выступал подполковник Сидоров, замполит полка. Как его слушали!.. Завидую людям, у которых слово, как огонь, зажигает… Сидоров тоже идет с первым десантом. Вот кому счастье!..»