Пурнабхадра - Панчатантра

• Название: Панчатантра
• Автор: Пурнабхадра
• Издательство: Издательство Академии наук СССР
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1958

Древний сборник индийских басен «Панчатантра» («Пять книг») был составлен в наиболее ранней редакции в III—IV вв. н. э. неизвестным автором. Первоначально он служил педагогическим целям — это была «наука житейской мудрости», по которой обучались юноши.

Каждая из пяти книг памятника представляет собой самостоятельный рассказ, герои которого по ходу действия рассказывают басни, иллюстрирующие обычно то или иное поучение. Текст изобилует стихотворными вставками. Сборник написан хорошим литературным языком и является одним из лучших образцов прозы классического санскрита. Известен ряд версий «Панчатантры»: Кашмирская версия, Джайнская версия, версия Пурнабхадры и т. д.

Большую помощь при составлении примечаний оказали переводчику комментарии акад. А. П. Баранникова к его переводу «Рамаяны» Тулси Даса (М.—Л., 1948).

Отсутствуют примечания и приложение "объяснение стихотворных размеров" (follof).

---

Заяц сказал: «Господин, ты прав. Ведь воины вступают в бой за свою землю, когда их оскорбляют. Однако он живет в крепости. Ведь и послал он меня, выйдя из нее. Трудно одолеть врага, укрывающегося в крепости. Сказано ведь:

Ни с тысячей больших слонов, ни с сотней тысяч лошадей |
Не сможет царь достичь того, чего достигнет с крепостью. (187)

Стрелок, стоящий на стене, сильнее сотни воинов. |
Наука поведенья нам рекомендует крепости. (188)

Послушавшись наставника, руками Вишвакармана[107] |
Сам Шакра крепость основал, боясь Хираньякашипу[108]. (189)

И пожелал он вслед за тем: «Царь, крепостью владеющий, |
Да победит!» Поэтому повсюду крепости стоят». (190)

Услышав это, Мандамати сказал: «Дорогой, даже если он находится в крепости, покажи мне этого вора, чтобы я его погубил. Сказано ведь:

Борись с болезнью и с врагом, как только обнаружишь их. |
Ведь коль усилятся они, тебя сумеют погубить. (191)

А также:

Кто силу сознает свою и хочет славу приобресть, |
Один всех перебьет врагов, как Бхаргава[109] воителей». (192)

Заяц сказал: «Это так. Но все же он показался мне сильным. Не следует идти господину, не зная его сил. Сказано ведь:

Кто сил не знает собственных и сил своих противников, |
Тот гибнет в столкновении, как гибнет мотылек в огне. (193)

А также:

Ведь если слабый в бой пойдет, чтоб сильного врага убить, |
Бесславно возвратится он, как слон, чьи сломаны клыки». (194)

Мандамати сказал: «Какое тебе до этого дело! Покажи мне его, даже если он находится в крепости». Заяц ответил: «Если так, пусть господии идет». Сказав это, он пошел вперед и, достигнув колодца, обратился ко льву: «Господин, кто же может вынести твой блеск? Ведь даже издали завидя тебя, этот вор забрался в крепость. Подойди же, чтоб я показал тебе его». Услышав это, Мандамати сказал: «Дорогой, покажи скорее». И тот показал ему этот колодец. А лев, совсем лишенный разума, увидев в воде свое отражение, издал рев. Тогда благодаря эху из колодца послышался рев вдвое громче прежнего. Услышав этот рев и подумав: «Он очень силен», лев бросился вниз и лишился жизни. А довольный заяц обрадовал всех зверей и, прославляемый ими, счаетливо зажил в том лесу.

 * * *

 Поэтому я и говорю: «Разумен кто, тот и силен...». Каратака сказал: «Это вроде сказки о вороне и плоде пальмы[110]. Хоть заяц и достиг успеха, все же человек, лишенный могущества, не должен обманывать великих». Даманака сказал: «И могучий и немощный — всякий должен быть решительным в своих усилиях. Сказано ведь:

Кто был решительным, того ожидает счастье.
«Судьба, судьба!» — так говорят ведь одни лишь трусы. |
Судьбу себе ты подчини и смелее действуй,
А коль удача не придет, — где ж проступок в этом? (195) vasa

К тому же сами боги сопутствуют тому, кто всегда предприимчив. Сказано ведь:

К исполненным решимости сам бог идет в союзники. |
Так Вишну, диск[111] и Гарутман[112] ткачу в сраженьи помогли. (196)

И кроме того:

Сам Брахма разобрать не смог обмана, ловко скрытого. |
Принявший облик Вишну ткач царевной наслаждается». (197)

Каратака спросил: «Как же это благодаря уверенно и ловко проведенному обману был достигнут успех в предприятии?» Тот рассказал:

Рассказ восьмой

«Есть в стране гаудов[113] город под названием Пундхравардхана. Жили там два друга, ткач и тележник, каждый из которых достиг совершенства в своем ремесле. Они без конца тратили заработанные ими деньги, носили мягкие, пестрые и чрезвычайно ценные одежды, украшались цветами и бетелем[114] и благоухали ароматом камфары, алоэ и мускуса. Проработав три четверти дня, они в последнюю четверть обычно украшали тело и гуляли вдвоем по площадям, храмам и другим местам. Обойдя различные зрелища, собрания, посетив праздники по случаю рождений и другие людские сборища, они возвращались в сумерки к себе домой. Так проходило у них время. И как-то в один большой праздник все городские жители, нарядившись кто как мог, стали бродить вокруг храмов и других мест. И вот наряженные ткач и тележник, глядя на разукрашенные лица собравшихся повсюду людей, увидели дочь царя, сидевшую на большом балконе верхнего этажа дворца и окруженную подругами. Область сердца ее была украшена парой упругих и выдающихся вперед грудей, цветущих первой молодостью. Ее округлые ягодицы отличались пышностью, и талия ее была стройна. Волосы ее, темные, как грозовая туча, были мягкие, умащенные и волнистые. Золотые украшения, покачивающиеся в ее ушах, соперничали со сладостными качелями бога любви. Лицо ее было прекрасно, как недавно распустившийся нежный цветок лотоса, и, подобно сну, она овладевала глазами, всех людей.

И видя эту несравненную красоту, ткач, со всех сторон пораженный в сердце пятью стрелами Манасиджи[115], скрыл, сохранив присутствие духа, свое состояние и кое-как добрался до дому, всюду видя перед собой царскую дочь. Испуская длительные и горячие вздохи, он упал на непокрытую постель и остался на ней. Представляя царевну такой, какой она явилась, ему, и думая о ней, он, находясь в таком состоянии, прочел стихи:

«Где красота живет, там — добродетель».
Увы! Нет правды в этом изреченье. |
Ведь красота ее вошла мне в сердце,
А тело все горит в разлуке с нею. (198) upa

И также:

Одно любовью сожженно, другое унесла она, |
В сознанье третье держится. Так сколько ж у меня сердец? (199)

И также:

Всегда достоинства должны всем людям счастье приносить. |
За что ж газелеокая меня сжигает красотой? (200)

Ведь каждый — нет сомненья в этом —
Всегда стремится охранять свое жилище. |
А ты в мое вселилась сердце
И безрассудно сжечь его желаешь. (201) ār

Уста, как пурпур бимбы[116], || младых грудей сосуды, ||
что гордо выступают,
А также пуп глубокий, || и вьющиеся кудри, ||
и стан изящный, тонкий |
Приносят без сомненья || немалые страданья ||
мечтателям влюбленным.
Но как несправедливо, || что щек ее блистанье ||
всего меня сжигает! (202) srag

Прижавшись к влажным от шафрана грудям любимой,
Буграм подобным, что на лбу у слона вспухают[117], |
В ее объятья заключен, утомленный страстью,
Я на мгновенье бы уснул, сладким сном объятый. (203) vasa

Ведь если мне самой судьбой погибнуть предназначено, |
Пускай хоть смерть нашел бы я не от газелеокой той. (204)

Хоть милая вдали, но видишь ты ее ||
перед собой, о сердце,
Так научи глаза такому волшебству, ||
коль утомилось видом. |
Ведь одиноко ты, и даже встречи час ||
тебе печаль приносит.
Кто любит лишь себя, тот радостей лишен, — ||
лишь благодетель счастлив. (205) çārdū

Воистину с небес похитила красу ||
ты у луны холодной,
А лотос голубой всей прелестью своей ||
глаза твои украсил. |
От страсти пьяный слон не знает, что взяла ||
ты у него походку,
Но как сумела ты, чьи члены так стройны, ||
мое похитить сердце? (206) çārdū

На небе, в воздухе, средь нас — везде присутствует она. |
Зовут ее в опасностях, как Нараяну[118] самого. (207)

«Мгновенны состоянья все» — неверно Буддой[119] сказано: |
Когда я думаю о ней, все время предо мной она». (208)

Так с возбужденным умом он причитал на все лады, пока, наконец, не настала ночь. На следующий день опять в условленное время тележник нарядился и пришел в дом ткача. Он увидел ткача лежащим на нспостланной постели с вытянутыми руками и ногами, испускающим длительные и горячие вздохи, с бледными щеками и проливающим слезы. Видя его в таком положении, он сказал: «Эй, друг! Отчего сегодня твое тело в таком состоянии?» И когда тот, снова спрашиваемый им, ничего не ответил от стыда, то тележник, охваченный печалью, прочел стихотворение:

«Разве можно || гнева друзей бояться?
Помогать им, || чувствуя недоверье? |
Тот, кому ты, || матери словно, веришь,
Вот кто — друг твой. || Всякий другой — лишь встречный». (209) çāli

И затем, умея разбираться во внешних признаках, он приложил руку к его сердцу и другим частям тела и сказал: «Приятель, как мне кажется, это состояние вызвано у тебя не лихорадкой, а любовью». Когда же таким образом он сам дал ему возможность говорить, тот, усевшись, прочел стихотворение: