Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

• Название: Унесенные блогосферой
• Автор: Татьяна Шахматова
• Жанр: Детектив

Город потрясло жестокое преступление – молодую семейную пару изощренно убили в собственной квартире: её задушили, его вытолкнули в окно. Перед смертью жертвы заказали на дом шикарный ужин, который остался раскидан по комнате, а входная дверь оказалась открыта. Пара вела активную жизнь в социальных сетях, поэтому в следственном комитете решили дать прочесть весь этот гигантский объём переписки филологу, человеку из научной среды, чтобы найти следы угроз, речевой агрессии, сомнительных связей. Опытному лингвисту тексты и контексты, которые они образуют, могут сказать намного больше, чем простому читателю. Поэтому филологу-эксперту Виктории Берсеневой удалось сделать важные выводы о личностях убитых, и, возможно, это поможет раскрыть преступление, ведь обычное следствие зашло в тупик…

---

Татьяна Шахматова Унесенные блогосферой

Несмотря на то, что сцены и персонажи этой книги выдуманы, она базируется на научных фактах и реально существующих характерах.

Все имена и названия вымышленные, прямое соотнесение персонажей и событий книги с реальностью – личное дело каждого.

Глава 1 Те же раки, только лобстер

Мы не просто переписываемся,

мы живем в сети,

пытаясь переписать

свою жизнь набело.

Артем Карапетян, журналист, писатель

Что-то легкое, прерывистое повисло в воздухе, как перья печного дыма над частным сектором в пятницу вечером. Перья расплывались, ловили друг друга за хвост, пока не перемешались в густую серо-синюю массу. Я резко выдохнул, сел на кровати и помотал головой, пытаясь стряхнуть остатки этого серо-синего тумана. Только сейчас, я понял, что это был не сон. Точнее, не совсем сон. Окончательно проснувшись, я теперь разобрал, что серо-синим туманом мне представился мужской бас, монотонно звучащий за тонкой гибсокартоновой стенкой. Кажется, это называется синестезия – цветовой слух. То ли Скрябин, то ли Римский-Корсаков видели свои симфонии в цвете. Мое же видение оказалось более прозаичным. Серо-синим туманом был голос какого-то незнакомого мужика. И что он вообще тут делает в такое время?! Мужик, меж тем, продолжал:

– Да ладно тебе. Почему не хочешь? Быстренько прочитаешь и все. Вообще не вижу проблемы…

– Ш-ш-ш-ш, – зашипел на серо-синего второй голос.

Видимо, они услышали мою возню.

– Каждый писатель мечтает о большом жанре. Разве нет? – снова вступил серо-синий, прилежно понизив громкость, но я все равно различал каждое слово, потому что гипсокартон только создает видимость настоящей стены.

Я окончательно проснулся.

– Ты издеваешься? – возмутился второй голос. – И вообще, чукча не писатель, чукча читатель… А читатель мечтает чтобы минимум слов, максимум пользы.

Второй голос был женским и это, конечно, Виктория. Моя соседка по квартире. Девушка старалась говорить тихо, почти шепотом и следующие несколько фраз я не расслышал, однако через пару секунд она вдруг воскликнула довольно беспардонно:

– Черт, как много-то! Это же две «Войны и мира», как минимум!

– Но у тебя же скорочтение… – пробормотал серо-синий.

– Что случилось? – снова зашептала она, спохватившись.

– Сегодня ночью мужа и жену убили в собственной квартире. Следов взлома нет. Ее задушили. Его – вытолкнули из окна десятого этажа.

Мужчина говорил ровным спокойным шепотом, который никак не увязывался в моей голове с тем, что он говорил. Я уже вновь готов был усомниться, слышу ли все это наяву, и собрался было хорошенько ущипнуть себя под одеялом, но тут снова вступила девушка.

– Прискорбно, конечно. Но при чем тут я? – ее вопрос звучал с неподдельным изумлением.

Значит, все-таки не сон.

– Ты ж филолог! – убежденно констатировал голос.

– Вот именно! – вздохнула она.

Раздался звук отодвигаемого стула. Ее шаги – быстрые и уверенные. Хлопнула форточка. Секунда. Щелчок. Так и есть – она перечеркнула три дня своего героического воздержания, и я почувствовал запах сигаретного дыма.

– Начальству виднее. Мне было сказано подключить филолога. Я пришел к тебе.

– Все в этом мире безумно. Все. Кроме имени Чакраборти Митхуна![1] – выдохнула Вика в пустоту, так как вряд ли собеседник оценил цитату. – Филолог. Это специалист. В области русского языка. И литературы, – продолжила она, разделяя слова. – Я ничего не знаю об убийствах, кроме того, что о них пишут в детективных романах.

Наш утренний гость вряд ли понял, при чем тут Митхун Чакраборти, однако иронию он уловил:

– Виктория Александровна, ты же знаешь, я человек подневольный, так что бери распечатки.

– Распечатки чего? – жалобно отозвалась она.

– Переписки убитых в социальных сетях.

– Да господь с тобой! Филолог-то вам тут зачем?

Голоса замолчали. Я слышал только как она шумно затягивается и так же шумно выдыхает. Едва слышно хрустнул новенький ламинат: гость тоже переместился поближе к окну.

– Но ведь убийство – это по любому лучше, чем следить, кто у кого сюжетик свистнул или разбираться, кто кого дураком обозвал?! – снова заговорил мужчина.

Вопрос сам по себе был поставлен не слабо. Либо товарищу в детстве не читали бессмертное стихотворение Маяковского про то, что все профессии хороши. Либо мужика вконец замордовало начальство и ему стало все равно, что выбор деятельности давно признан неблагородным предлогом для спора.

– Сюжетики и «кто кого обозвал» – это по моей части. Я, черт побери, филолог или кто? А вот убийства – это по вашей. И не надо мне тут огород городить.

Она отреагировала, как я и ожидал, и тишина затопила комнату на несколько секунд.

– Вик, ты так говоришь, как будто это я придумал, – снова начал мужчина с явной досадой в голосе. – Я как генерал сказал…

– А что генерал сказал? – живо перебила она.

Снова молчание. Теперь за мою перегородку проникали только звуки сопения раннего гостя.

– Генерал сказал «черт ногу сломит», – выдохнул он наконец и весомо добавил: – Без пол-литры и без филолога не разобрать.

– Именно о филологе шла речь? – с сомнением уточнила Вика, шумно затягиваясь. – Не о психологе? Не о социологе?

– Еще скажи, о патологоанатоме, – пошутил мужчина, но шутка явно не удалась.

– А это не вы на прошлой неделе назначили сексолого-лингвистическую экспертизу?

– Сексолого-лингвистическую?! Это как? – хохотнул голос.

– Вот мне тоже хотелось бы знать, – ехидно проговорила Виктория. – Журналисты окрестили какого-то чиновника «лицом с нетрадиционной сексуальной ориентацией». Следователям поручили проверить…

– Это сто процентов прокуратура, – довольно засмеялся голос, который, по методу исключения, принадлежал кому-то из работников Следственного комитета. Теперь стало понятно, почему сонное подсознание выбрало для этого голоса серо-синюю гамму: видимо, не зря говорят, что наш мозг умнее нас самих, цвет соответствовал цвету формы следователей нашего славного следственного ведомства.

Поняв, что разговор только начался, а выползать пред очи неизвестного мне следака в одних трусах не хотелось, я нащупал на своем столе ноутбук. Часы показывали только 6:15. Ничего себе у них там спешка! Видимо, убитые муж с женой не простые смертные. Такой вот каламбур: не все мертвые простые смертные. Мда.

Онлайн, естественно, почти никого не было. Во всяком случае, из значимых. Я открыл фейсбук и посмотрел оставленные сообщения. «Голая Эмма Уотсон, Одетт Энейбл или Скарлетт Йохансон?» – спрашивал один из участников группы «философия эротики». Это закрытая группа только для нескольких друзей. Простой треп. В опросе вела Скарлетт. Я скинул комментарий: «тройная порция счастья» и улыбнулся, парни опять назовут меня «дипломатичным пАдонком». На второй вопрос: «Совершал ли кто-нибудь из нас что-то по-настоящему опасное в этой жизни?» уже имелись ответы: «Каждый день добираюсь до универа на маршрутке» и «Ел шаурму на рынке». Парни не слишком откровенничали. Я собирался добавить что-то в том же духе, но разговор за стенкой снова привлек мое внимание: Вика пререкалась с гостем все громче.

– Ну, может, про сексолого-лингвистическую – прокуратура. Зато про толкиенистов точно вы! – безапелляционно заверила она.

– А с толкиенистами что? – удивился мужчина.

– Являются ли почитатели книг Толкиена социальной группой и можно ли их оскорбить по этому признаку…

– И кто к тебе такое направил?

– Эска, – так она сокращала Следственный комитет.

– Социальными группами социолог занимается, даже я знаю, – голос серо-синего окрасился недоумением.

– Мне разъяснили, что Толкиен – писатель, а значит толкиенистами должен заниматься филолог, – со смехом сказала Виктория, но в ее тоне слышалась надежда на то, что товарищ поможет избавиться от этой кулебяки, уже несколько недель висевшей на ее балансе. Значит, чин у перца немаленький.

– Кто разъяснил? Фамилию под определением посмотри, – озаботился перец.

– Какой-то Федяков.

– Услышал, ага.

Это «ага» прозвучало прямо-таки иезуитски, судя по всему, некто следователь Федяков, плохо разбирающийся в сферах ответственности современных гуманитарных наук, попал, как минимум, на выговор. Тем не менее, я не разделял злорадства серо-синего гостя. В нашем мире, который кипит словами, как мировой первобытный бульон кипел зарождающейся жизнью, языковые путаницы сплошь и рядом. Слово играет в мире информационных технологий слишком большую роль. А чем серьезнее роль, тем выше цена ошибки, тем чаще эти ошибки происходят. Путаницы и конфликты, произошедшие при участии слов, разруливала моя соседка за гибсокартоновой стеной, эксперт-филолог Виктория: клевета, оскорбление, вред деловой репутации, сомнительные журналистские расследования, угрозы, речевая агрессия, плагиат и тому подобные неудобные, неправильные, обидные речи и слова. Короче говоря, я и сам во всем этом еще не до конца разобрался и Федякова, залетевшего на выговор, мог только пожалеть. В слове нынче сила. Иначе зачем бы следственным органам понадобился простой филолог, вроде моей соседки?