Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

• Название: Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев
• Автор: Дебора Макдональд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-07130-9

Русская аристократка баронесса Мура Будберг – шпионка, искательница приключений, харизматичная соблазнительница, любовница двух крупнейших писателей XX века, родилась для того, чтобы потворствовать своим желаниям и получать удовольствие от жизни. Мужчины сходили по ней с ума, но ее главной любовью стал британский дипломат и тайный агент Роберт Брюс Локарт, ради него она была готова пожертвовать всем. Эта увлекательно изложенная, правдивая история о страсти, шпионаже, обмане и предательстве – первая биография Муры Будберг, в которой использованы все прежде не исследованные письма, дневники и документы, имевшие отношение к жизни этой необыкновенной женщины.

---

Рожденная в Ливерпуле в 1864 г., Маргарет рано вышла замуж за ирландца, который прожил с ней достаточно долго, чтобы она родила ему сына, а затем ушел, чтобы принять участие в одном из восстаний, которые часто вспыхивали в Ирландии в 1880-х гг., – так называемой Ирландской войне, где его и убили. Маргарет, энергичная, чуждая условностей женщина, стала любовницей английского офицера-кавалериста, полковника Томаса Гонна, который служил в Ирландии и по возрасту годился ей в отцы. В июле 1886 г. она родила дочку Эйлин. И как будто по заведенному сценарию, спустя несколько месяцев полковник Гонн умер от тифа, и Маргарет снова осталась одна с ребенком – на этот раз позорно незаконнорожденным[13]. С того момента ее жизнь, вероятно, стала невыносимой, но в конечном счете помощь пришла, откуда не ждали.

В 1892 г. Игнатий Закревский приехал в Англию по делам. Он пришел в компанию англичан, которые были, как он, богатыми, знатными, с радикальными взглядами. Среди них была Мод Гонн – актриса, поддерживавшая стремление ирландского народа к независимости, любовница поэта Уильяма Батлера Йейтса. Она также была дочерью умершего полковника Томаса Гонна, что делало ее единокровной сестрой маленькой дочери Маргарет Эйлин, которой было в ту пору шесть лет. Мод помогала Маргарет содержать Эйлин с самого рождения (вопреки противодействию своего дяди – брата умершего полковника)[14].

Игнатий Закревский принял участие в судьбе молодой Маргарет, и было заключено соглашение. Закревский – человек, благотворительные порывы которого часто перевешивали здравый смысл, должен был увезти Маргарет с собой в Россию, где она будет обучать английскому языку его дочерей-близнецов Аллу и Асю. А заботиться об Эйлин станет Мод[15].

Когда Игнатий Закревский возвратился в Россию с Маргарет, предполагалось, что она проработает двенадцать месяцев, и ее обязанности будут состоять исключительно в том, чтобы обучать английскому языку близняшек. Но вскоре она полностью вошла в семью, и первоначальный план был забыт. Кончилось тем, что Маргарет провела остаток своей долгой жизни с этой семьей[16]. Будучи не очень образованной, Маргарет не была учительницей, и помимо английского языка дети Закревских обучались другим предметам домашними преподавателями.

Мура родилась через несколько недель после приезда Маргарет, и та стала для младенца няней, а позднее – компаньонкой, подругой и кем-то вроде суррогатной матери. Все дети Закревских ее обожали. В то время как для родителей Маргарет была официально Уилсон, дети называли ее Даки (уточка), что потом превратилось в Мики. Это имя к ней приросло, и Маргарет с тех пор навсегда осталась Мики. Считая себя частью семьи, она ни разу не взяла жалованья; достаточно было сказать, что ей необходимо, и она это получала. Ее вкусы были простыми, а нужды – немногочисленными.

Мики имела огромное влияние на детей – особенно на Муру. Так и не научившись правильно говорить по-русски, она заставляла детей (и всех остальных в семье) говорить по-английски. В результате Мура, когда выросла, говорила по-английски лучше, чем по-русски, на родном языке говорила с английским акцентом.

Ограниченная поместьем Березовая Рудка в годы раннего отрочества, Мура была разочарована изоляцией и скукой этого места и постепенно стала демонстрировать упрямство и чувственность, которые оставались с ней всю ее взрослую жизнь. Если бы Мики была ее настоящей, а не суррогатной матерью, можно было бы сказать, что эта черта – наследственная[17].

Но Мура обладала способностями, которых не было у Мики. И у нее было сильное желание их развить. Необходимость быть в центре завораживающего вихря общественной жизни становилась для нее все более острой по мере того, как она постепенно превращалась в женщину, а ее талант привлекать к себе и удерживать внимание людей проявлялся все ярче. Она умела очаровывать, восхищать и соблазнять. Ее блестящие лукавые глаза останавливались на ком-либо, и, с кем бы ни разговаривала, она умела заставить почувствовать, что в тот момент он для нее самый важный человек на свете. И по мере того как созревала физически, Мура обнаруживала власть своей сексуальной привлекательности. Она стала опасной молодой женщиной, опасной не в меньшей степени и для себя. Один современник сказал о ней:

Ее лицо излучало мир и спокойствие, а большие, широко расставленные глаза искрились жизнью… ее острый быстрый ум, ее способность понимать собеседника с полуслова и ответ, который можно было прочесть по ее лицу, прежде чем она заговорит… придавал ей ореол душевности и редкости… Ее слегка подведенные карандашом глаза всегда были красноречивы, говоря именно то, что люди хотели услышать: что-нибудь серьезное или смешное, грустное или умное, мягкое или приятное. Ее тело было прямым и сильным, а фигура изящной.

Но в то же время:

Было что-то жестокое в ее лице, которое было чуть широковатым с высокими скулами и широко расставленными глазами, но у нее была невероятно подкупающая кошачья улыбка[18].

Немногие могли устоять перед ней, и немногие этого хотели.

Первым мужчиной, который, по слухам, попал к ней в постель – или первый, чье имя нам известно, – был Артур Энгельгардт. Обстоятельства были путаные, окутанные выдумками и слухами. Энгельгардт появился в поле ее зрения в 1908 г., когда Муре было шестнадцать лет. Приблизительно в этот период появилась и малютка по имени Кира. Позднее стали утверждать, что Кира – это ребенок Муры от Энгельгардта, но были и веские причины считать, что она была дочерью старшей сестры Муры Аллы, у которой также был роман с Энгельгардтом. Необычная ситуация, когда отец ребенка известен, а мать – под сомнением.

Какой бы ни была правда о родителях Киры, именно Алла вышла замуж за Энгельгардта, и Кира была записана как их дочь[19]. Этот брак был обречен, и в жизни Аллу преследовали раздоры и наркомания.

А Мура, оставив позади роман с Энгельгардтом, в 1909 г. сбежала наконец с Украины, где не происходило ничего интересного. Другая ее старшая сестра – близнец Аллы Ася вышла замуж за дипломата и жила в Берлине – одном из самых интересных городов Европы в плане общения богатых людей. Ася была типичная своенравная девушка из рода Закревских; ее брак начался с романа и тайного бегства с возлюбленным. Она пригласила Муру приехать и пожить у нее. «Привози свои самые лучшие наряды, – писала она, – так как будет много вечеринок, придворных балов и других мероприятий, на которые мы станем ходить»[20]. Как могла Мура устоять? Она упаковала свои платья, попрощалась с Мики и, раскрасневшись от волнения, выехала в Германию.

Все сложилось так, как обещала Ася: светская жизнь, блеск и яркие впечатления. Начался новый период в жизни Муры. В Берлине она познакомилась с другом своего брата Бобика, который также был на дипломатической службе. Ася полагала, что этот человек – молодой дворянин десятью годами старше Муры – станет хорошим сопровождающим для семнадцатилетней девушки, которая тоже так думала.

Иван Александрович фон Бенкендорф принадлежал к ветви большой эстонской аристократической семьи. Наряду с другими прибалтийскими провинциями, Эстония была частью Российской империи, и на ее дипломатической службе состояло несколько Бенкендорфов. Иван был подготовлен к тому, чтобы стать представителем следующего поколения, и уже был на пути к этому, унаследовав незадолго до встречи с Мурой большое поместье своего отца в Йенделе. Самым главным из всех прочих преимуществ, которыми обладал Иван, было то, что он был умным молодым человеком, почти лучше всех из своего выпуска закончившим Императорский лицей в Санкт-Петербурге.

Мура положила на него глаз. У нее были связи в аристократических кругах, умение держаться в обществе и индивидуальность, чтобы привлечь к себе внимание такого обыкновенного, консервативного представителя знати, как Иван. Он, вероятно, не понял, что она совсем не была обыкновенной, что она имела собственные взгляды и совершенно независимый дух. После знакомства Мура обратила на него всю силу своей харизмы, и вскоре он оказался во власти ее чар. Начался период ухаживаний.

Мура не была влюблена в него, но его богатство и положение в обществе притягивали ее, да и мать считала его подходящей парой для дочери. С таким мужем Мура не будет ни в чем нуждаться и станет вести прекрасную светскую жизнь. Ей нравилось вращаться в аристократической среде, и она быстро приняла решение, что, пока жива, никогда не будет «обыкновенной».

На придворном балу во дворце Сан-Суси – этом пышно украшенном чуде в стиле рококо, построенном в Потсдаме и принадлежавшем королевской семье Германии, – Мура и Ася были представлены царю Николаю, который приехал в качестве гостя к своему двоюродному брату – кайзеру Вильгельму. Это был бал, сравнимый с балами, которые давал сам царь в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге и которые славились невероятной расточительностью; три тысячи гостей – представителей аристократии демонстрировали на них свое богатство, разодетые в яркие военные мундиры и великолепные платья, сияющие блеском драгоценных украшений. На балу в Сан-Суси девушки Закревские «в своих прекрасных бальных платьях с вышитыми золотом шлейфами и традиционных русских головных уборах, усеянных жемчугом», произвели такое впечатление, что кронпринц, говорят, воскликнул: «Quelle noblesse!» («Какое благородство!»)[21]