Мика Валтари - Звезды расскажут, комиссар Палму!

• Название: Звезды расскажут, комиссар Палму!
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: Радуга
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002648-2

В романе уже ставшего классиком финской литературы Мика Валтари «Звезды расскажут, комиссар Палму!» детективная линия органично вплетена в ткань повествования «о жизни вообще», во всем ее разнообразии и многообразии.

---

Зато они лежали в ночном столике Анникки Мелконен. Не особенно сильные, правда, но все же снотворные. Видимо, Анникка продолжала жить в той же комнате, где и раньше, до смерти сестры. Н-да, странная семейка. В спальне Майре все тоже оставалось по-прежнему. Прелестная комната! Одежда так же висела в зеркальном встроенном шкафу, занимавшем всю стену. Стояли ряды туфель. Все на шпильках. Судя по этим туалетам, Майре не была любительницей здорового образа жизни, на свежем воздухе.

Я с опаской открывал разные двери, заглядывал внутрь, словно там, в этих пустых комнатах, бродили чьи-то тени. И если бы не бодрый храп, доносившийся из комнаты для прислуги, у меня мурашки бы забегали по коже.

Комната майора выглядела как настоящий кабинет. На полках книги по генеалогии, военной истории, земледелию. Я уселся за дорогой письменный стол и начал выдвигать ящики. Бумаг было поразительно мало. Майор, очевидно, был человеком порядка. Ни чековых книжек, ни ценных бумаг. Наверняка все в банковском сейфе. Или у адвоката на хранении. Нет, я не нашел ничего, что дало бы толчок моему воображению. Или просто я не выспался? От выпитого коньяка меня начало клонить в сон. Веки стали тяжелыми, их трудно было поднять. А кресло было неописуемо удобное. Я устало опустил голову…

Пробудился я от звяканья стаканов. В гостиной возле бара стоял Палму. На цыпочках. Дверца была открыта.

— Я просто попробовал, можно ли тихонько пробраться сюда, чтоб никто не слышал, — торопливо стал оправдываться он. — Ну что, хорошо вздремнул? Сейчас уже полпервого… Вот так Майре и проскальзывала сюда, во всякое время дня и ночи.

Кокки сидел за письменным столом и изучал содержимое ящиков.

— Да нет там ничего, — раздраженно сказал я; голова у меня была чугунная. — Я уже смотрел. А вы что-нибудь нашли?

— Размер ботинок подходит, — сказал Кокки. — Но это ничего не дает. А так майор вообще-то спартанец. Спортсмен, рыбак, охотник.

— И сам водит трактор, — буркнул я. — У меня, между прочим, тоже есть глаза.

На стенах кабинета висели фотографии. Майор с бьющимся лососем в руках. На медвежьей охоте. На тракторе, надменно улыбающийся. Да, видный мужчина. Этого у него не отнимешь. Мужественный. Кобель. Еще — фотография улыбающейся госпожи Ваденблик в вечернем туалете, как-то не очень ему под пару.

— Н-да, ничего, решительно ничего, — признал Палму. — Подозрительно! Уж больно быстро они с Анниккой все подчистили. Ни один нормальный человек не будет так стараться ничего не оставить, никаких личных вещей!

— Ну они же в основном в имении живут, — объяснил я. — В этом Линнанмяки. А тут квартира так оставлена, для представительства. На попечении Лююли. Приезжают переодеться, иногда принять гостей. Если вообще здесь бывают гости, после смерти Майре.

В комнате для прислуги раздался грохот: это Лююли неосторожно перевернулась и шлепнулась на пол. Работы хватило для всех троих. Лююли мы нисколько не побеспокоили, она спала без задних ног. Палму заботливо подложил ей под голову подушку, но она и ухом не повела. Что ей были такие пустяки, когда она выдержала жизнь в Америке!

— Не пора ли нам уходить подобру-поздорову, — смущенно предложил Кокки.

— Ага, ведь начальник обещал устроить увеселительную прогулку, — сказал Палму, как бы между прочим разливая коньяк по крошечным рюмкам. — Этот я еще не пробовал! Нельзя же, чтоб только твои отпечатки остались на бутылке! — обратился он ко мне, и я хотел было открыть рот, но Палму опередил меня: — И ты тоже выпей, чтоб в машине не сомлеть. Или ты хотел предложить нам сначала позавтракать? Нет, никак не получится. Нам еще пару часов ехать, а я твердо намерен вернуться из этой глухомани до темноты. Пока под любым кустом может сидеть убийца, я темноты опасаюсь.

Палму был завзятым горожанином. Он даже летом, в отпуск, не уезжал из города и не ездил ни в какие лечебницы, чтобы подлечить колено. Хотя и голову ему тоже не мешало бы…

— А куда мы поедем? — подозрительно спросил я.

— В Линнанмяки, разумеется, — удивился Палму. — Ты же сам говорил, что не прочь повидать майора. Вместе с Анниккой, конечно. Поздравить, так сказать, молодых, пожелать им счастья…

— Нет, так дело не пойдет, — сказал я. — Мы не можем забирать патрульную машину для увеселительной прогулки.

— У тебя же широчайшие полномочия, — принялся хитрить Палму. — Если мне не изменяет память, шеф полиции еще не дал задний ход. Все пока остается в силе. А губернатор посулил тебе даже войска. Неужели ж ты не можешь воспользоваться одной машиной!

Что и говорить, Палму был известная лиса… Оказалось даже, что он уже успел позвонить и вызвать машину к подъезду. Так что мы тихонько выбрались из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь, и спустились вниз.

Какая чудесная стояла осень! Как празднично желтели леса по обеим сторонам дороги! Светило солнышко, мы ехали со скоростью восемьдесят километров в час, и на душе у меня как-то само собой полегчало. Полицейский в форме на патрульной машине не имеет права развивать бо́льшую скорость, и Палму ныл совершенно напрасно. Да и спешки никакой особенной не было. В Таммисаари мы остановились выпить кофе, и Палму с Кокки тряхнули своим шведским. Дальше дорога начинала ветвиться, и ехать надо было осторожно, чтоб не ошибиться. Места вокруг стали совсем дикие, там и сям в просвете между деревьями поблескивало море. Наконец мы увидели указатель: «Линнанмяки». Настроение у меня опять упало. Мы поехали еще медленнее, а Палму зорко оглядывал окрестности. И очень кстати, потому что сразу за очередным поворотом на дорогу выскочил мальчик, и водителю пришлось резко затормозить. Мальчик преследовал раненую ворону. Мы остановились.

В руках у мальчика была мелкокалиберная винтовка. Это был и вправду самый красивый мальчик, какого я когда-либо видел. Примерно лет двенадцати. В зеленой тирольской шляпе, с красным перышком. И в блестящих сапогах.

Но повадки у него ничем не напоминали охотничьи. С искаженным злобой лицом он нагнал ворону и, схватив ее за крылья, с силой рванул в стороны так, что послышался хруст. Истязаемая забилась. Мальчик бросил ее на землю и с увлечением стал смотреть, как ворона барахтается с повисшими крыльями.

— Садист! — с отвращением сказал водитель. — Истязатель животных! Тебя надо как следует выдрать!

Мы вышли из машины. Но мальчик не обратил на нас ни малейшего внимания. Он подошел к вороне еще на шаг, старательно прицелился и отстрелил ей клюв. Та все еще была жива. Меня замутило.

— Немедленно пристрели ее, — приказал я.

Ворона лежала в обмороке, и кровь медленно вытекала из нее, окрашивая осенние листья.

Мальчик едва скользнул по мне надменным взглядом. В его красивых темных глазах горела ненависть.

— Go to hell, — бросил он.

— Что он сказал? — осведомился Палму, глядевший на все это вытаращенными глазами.

— Проваливайте, пошли к чертям собачьим! — перевел мальчик. — Вон с нашей земли, а то пристрелю как собак!

Он взял оружие на изготовку и направил на нас.

— Сопротивление полиции… — начал водитель, но Палму среагировал быстрее.

Забыв о своем больном колене, он прыгнул через канавку, выхватил у мальчишки винтовку, а ему дал такую затрещину, что тот чуть не свалился. Оружие Палму вручил мне.

— Давай ты, я не могу.

Взъерошенное тело вороны еще дрожало. Я выстрелил. Мальчик держался за щеку. Вдруг он выругался — так непристойно, что я не решаюсь здесь и повторить, повернулся и побежал в глубь леса с криком: «Отец, отец!»

— Если это и есть отпрыск Ваденблика, — с чувством сказал Палму, — то я начинаю понимать Майре. «Бедный маленький мальчик», с которым «жестоко» обращались. «Злая мачеха» и так далее и тому подобное… Я забросил винтовку в лес и сказал:

— Едем.

Весь мой страх как рукой сняло. Истязание животных — это то, чего я выносить не мог. И не потому, что был такой чувствительный. Просто люди должны иметь дело с себе подобными. С людьми то есть. Они умеют разговаривать и всегда могут договориться, а животные не умеют.

Метров через двести мы въехали в старый одичавший парк. Дубовый. Господский дом был сравнительно невелик — примерно два десятка окон по фасаду. Крытый новой черепицей. Перед домом аккуратно подстриженная лужайка с бархатистой травкой. И с цветущими астрами и георгинами. Значит, холодных ночей тут пока не было.

Мы остановились. Наш водитель вылез, чтобы открыть нам дверцы, и в это же время распахнулась парадная дверь, и на пороге показался майор Ваденблик собственной персоной. Такого мужчину ни с кем не перепутаешь. На нем были такие же блестящие сапоги, как на сыне, и твидовый пиджак. Загорелое волевое лицо, глаза со стальным блеском. Настоящий господин, помещик. Спортсмен. Офицер.

— Добро пожаловать! — радушно приветствовал он нас, протягивая руку и тепло улыбаясь. — Не ждал вас так скоро.