Мика Валтари - Звезды расскажут, комиссар Палму!

• Название: Звезды расскажут, комиссар Палму!
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: Радуга
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002648-2

В романе уже ставшего классиком финской литературы Мика Валтари «Звезды расскажут, комиссар Палму!» детективная линия органично вплетена в ткань повествования «о жизни вообще», во всем ее разнообразии и многообразии.

---

Репортеры обступили нас, едва мы вышли за калитку. Но теперь только одна одинокая вспышка сверкнула нам навстречу. Они берегли пленку.

— Заходите и можете фотографировать все, что хотите, — сделал я широкий жест. — Расследование идет по верному пути. Думаю, позже вечером смогу сделать заявление для прессы. — Толпа загудела одобрительно. — Часов в одиннадцать, — осторожно пообещал я. — Да, приходите в двадцать три ноль-ноль. Впрочем, вам, может быть, придется немного подождать. Мне в данном случае от вас ничего не нужно. Но вы, быть может, успеете кое-что дать в свои газеты, прежде чем они уйдут в набор!

Репортеры даже не успели рта раскрыть — не то что начать клянчить! И, конечно, они были здорово удивлены такой моей щедростью. Потому что наш командир — я имею в виду начальника нашего отделения — их никогда не баловал. Но пока что распоряжался я. А я не был сторонником гомеопатических доз — гулять так гулять!

К моему изумлению, Палму одобрительно кивал, слушая мои обещания, и, садясь в машину, довольно пробурчал:

— Хоть на время от них избавимся!

Но что меня еще больше изумляло, так это его унылая физиономия. Мне казалось, что он должен в данной ситуации выказать подобающие радость и восхищение. Он же, напротив, сидел погрузившись в свои мысли и недовольно жевал мундштук пустой трубки. Это был плохой признак. Значит, что-то, по его мнению, складывалось не так, как надо. Но, с другой стороны, подумал я, все это, может быть, чистая зависть — стареет, ну и так далее.

Пока он грыз трубку, я тоже размышлял. И потом нравоучительно сказал:

— Надеюсь, ты понимаешь, Палму, что все только подтверждает виновность Вилле. Девушка о завещании знала. И, несомненно, рассказала о нем Вилле. Для неимущего сироты подобная сумма должна показаться колоссальной! Против соблазна устоять невозможно. Затем, скажем, ссора со стариком. А у парня и так нервная система неустойчивая, и он, конечно, впадает в страшную ярость. Припадок бешенства. Про деньги он знает. Собирается переехать и жить вместе с девушкой на новой квартире. Зачем же ему делить эту квартиру со стариком? Старик норовит наставлять да советовать, а они этого не любят. Чуваки эти.

— Ну конечно, раз хорошенькие глазки — так ты и уши развесил! — вдруг съехидничал Палму. — И давай себе воображать, рисовать разные картины… А где она сама была? Вот она признается, что дошла до двора. А почему? А потому, что есть свидетель — этот пьяный; поэтому ей и нет смысла запираться. Ты думай головой, а не ахай — ах, хорошенькая девочка, ах, миленькое личико! Ведь мы только с ее слов знаем, что старику она якобы все рассказала. А может, если бы Нордбергу действительно было известно, что его ненаглядная невинная овечка поимела ребенка от этого негодяя и бездельника, может, тогда завещание прямиком полетело бы в печку, а про переезд вообще речи не было бы! Вот почему стоило вскрыть конверт и удостовериться, что с завещанием все в порядке!

Я не верил своим ушам.

— Чтобы эта девушка была тоже… — начал я. — Этого не может быть! Никогда… я не могу так ошибиться в человеке. Я никогда не ошибался… А если… — Страшные подозрения стали зарождаться в моей душе. Ведь бывало же раньше, что Палму оказывался прав! Хорошенькие личики, и правда, были моей слабостью. — Ладно, в любом случае Вилле за решеткой, — сказал я. — И там останется. До тех пор, пока это зависит от меня. А мы, конечно, можем заняться расследованием ее участия… Но если она действительно хладнокровная преступница или соучастница преступления, нам будет трудно найти неопровержимые доказательства…

— Воображение! — очень довольный, расхохотался Палму. — Ну, видишь, до чего оно может довести?! И сколько раз я тебе говорил! Но тебе хоть кол на голове теши…

Всю оставшуюся дорогу я дулся. Ну почему, почему он так любит портить мне настроение, обливать меня ушатами холодной воды! И именно в момент моего торжества! А ведь еще в час дня я даже в самых смелых мечтах не мог представить себе, какой триумф ожидает меня вечером! Нет, воля ваша, Палму просто старый, вредный и злющий осел!

Мы прошли прямо в мой кабинет. И обнаружили там Кархунена, стоявшего со сцепленными за спиной руками и караулившего блестящий латунный телескоп на треноге. Значит, журналисты поручение выполнили.

С радостным видом он щелкнул каблуками и откозырял.

— Вот она, эта чертова машина! — счел нужным сообщить он, как будто у меня самого не было глаз. — Меня тоже фотографировали! Завтра посмотрю в газетах, поместят ли снимки…

— Спасибо, Кархунен, — сказал я почему-то с тяжелым сердцем. — Все, больше его охранять не нужно, вы свободны.

Но Кархунен не хотел быть свободным.

— Посмотрите, какая замечательная штуковина! Вот этот винт, — принялся объяснять он, — если его подкрутить, то можно настроить так, что все хорошо видно. Вот этот винт поднимает трубу, а этот поворачивает.

Он расхваливал телескоп, как будто собирался продать его мне.

— Спасибо, спасибо, все понятно, — нетерпеливо сказал я. — Можете идти.

Но тут телескопом чрезвычайно заинтересовался Палму. Как назло! Он заново выслушал все объяснения Кархунена и лично покрутил все винты. Наконец Кархунен закончил и двинулся к выходу.

— Ах да, — припомнил он, стоя уже на пороге. — Вам тут все время звонили — сверхсрочные телефонные разговоры, разговоры-молнии и все в таком роде. Начальник отдела не смог отплыть от своих островов, потому что у него сломалась моторка, а идти к материку на веслах он в темноте не решился, из-за сильного ветра. Он требовал у портовой полиции прислать за ним быстроходную моторку, но они не прислали… Они и не могли — в субботу-то вечером! Да еще все ведь должны находиться в боевой готовности, на случай, если вам понадобятся. Шеф полиции так распорядился… Ну вот, а начальник отдела, значит, сидит себе сейчас на своей даче и ругается почем зря. Он про наши дела узнал только из вечерних новостей, а так все птиц до темноты стрелял. Из дробовика, я спросил. Я тоже иногда на зайцев хожу…

Но слушать охотничьи воспоминания я был не в силах и пресек эту тему. Кархунен, видно, сильно истосковался по человеческому обществу, поджидая нас, и теперь был чересчур разговорчив. Уже закрывая дверь, он проговорил в щелку:

— Начальник велел передать вам привет и сказал, чтоб вы ему срочно позвонили!

Но до телефона я не успел добраться: на своем столе обнаружил конверт, на котором было написано: «Срочно!» Подчеркнуто двумя красными чертами. Конверт был от редактора ежедневной газеты. Я вскрыл его.

Внутри лежал свежий корректурный оттиск. И записка редактора зарубежного отдела, моего бывшего школьного приятеля.

«Привет, старина! — гласила записка. — Это, конечно, запрещено, но я забегал случайно в наборный цех и смог стащить для тебя гранки — чтобы ты успел заранее намылить себе веревку! До встречи на небесах! Твой Хекке».

Я начал читать, и по мере чтения волосы мои вставали дыбом. Я верю в силу печатного слова. А это была, судя по всему, завтрашняя передовица. Под заголовком БЕССИЛИЕ НАБИРАЕТ СИЛУ, набранным прописными буквами.

«Мы привыкли к полному равнодушию со стороны полиции, — так начиналась статья. — Отсутствие дружеского сотрудничества и недооценка значения голоса общественности суть неотъемлемые черты работы криминальной полиции. Хорошо, наша печать свыклась с этим. Так же как с нерадивостью полиции порядка, по чьей милости центр города перестал быть безопасным местом. Тот, кто сомневается в этом, может попробовать прогуляться в сумерках в окрестностях Старой церкви. Или предложить компании стиляг на каком-нибудь углу посторониться и дать дорогу. Но лучше, поверьте, не делать этого. Не подвергать себя опасности. А в том, что это действительно опасно, сомневаться теперь не приходится.

Итак, почтенный пожилой господин хладнокровно убит, обобран и искалечен в самом центре города, в Обсерваторском парке. Но это еще не все. У нас есть веские основания утверждать, что полиция намерена замять дело, похоронить это ужасающее преступление вместе с телом одинокого старика, оставленным за ненадобностью в морге. Мы знаем, что полиция не удосужилась осмотреть место происшествия, что не сделано ни одного снимка, не говоря уже о поиске свидетелей. По чистой случайности журналист вечерней газеты оказался на месте происшествия, и только благодаря ему полиция вообще взялась за дело.

И как же она за него взялась? Сначала она оцепила Обсерваторский холм, дабы преградить дорогу фоторепортерам и помешать им выполнять их обязанности. Затем под завывание сирен по городу понеслись полицейские фургоны для облавы, так называемые «черные воронки». И полицейские части с дубинками, криком и руганью атаковали студентов и школьников, собравшихся на своем обычном месте для прогулок; после чего полиция похватала и отправила в тюрьму два десятка ни в чем не повинных юношей и девушек, не имевших, разумеется, никакого отношения к преступлению. Их, конечно, пришлось спешно освобождать и отпускать по домам. Все понятно — бессильной полиции захотелось продемонстрировать свою силу! Но Финляндия не полицейское государство. Пока еще нет. А вот что нас ждет в будущем, если все будет продолжаться в том же духе, — это вопрос. Его мы и хотим задать. Caveant consules![6]