Михаил Садовяну - М. Садовяну. Рассказы. Митря Кокор. Л. Ребряну. Восстание

• Название: М. Садовяну. Рассказы. Митря Кокор. Л. Ребряну. Восстание
• Автор: Михаил Садовяну
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1976

Ливиу Ребяну и Михаил Садовяну — два различных художественных темперамента, два совершенно не похожих друг на друга писателя.

Л. Ребяну главным образом эпик, М. Садовяну в основе своей лирик. И вместе с тем, несмотря на все различие их творческих индивидуальностей, они два крупнейших представителя реалистического направления в румынской литературе XX века и неразрывно связаны между собой пристальным вниманием к судьбе родного народа, кровной заинтересованностью в положении крестьянина-труженика.

В издание вошли рассказы М. Садовяну и его повесть "Митря Кокор" (1949), обошедшая буквально весь мир, переведенная на десятки языков, принесшая автору высокую награду — "Золотую медаль мира". А также роман Л. Ребряну "Восстание"(1932).

Вступительная статья и примечания Ю. Кожевникова

Иллюстрации П. Пинкисевича

---

М. Садовяну Рассказы. Митря Кокор Л. Ребряну Восстание

Перевод с румынского

Главная тема румынской литературы

Ливиу Ребряну и Михаил Садовяну — два различных художественных темперамента, два совершенно не похожих друг на друга писателя, с разным внутренним видением мира, — один беспощадный аналитик человеческой психологии и социальных условий, стремящийся быть предельно объективным, а потому как бы скрывающий свое авторское, писательское отношение к тому, что он изображает, другой полон сочувствия к людям, о которых пишет, — он непосредственный участник происходящих событий и тогда, когда рассказывает о том, что пережил и увидел сам, чем взволнован, и тогда, когда передает чужой рассказ, потому что и чувства других он принимает близко к сердцу, ибо в первую очередь сопереживает он, автор, заставляя сопереживать и читателя. Ливиу Ребряну главным образом эпик, Михаил Садовяну в основе своей лирик. И вместе с тем, несмотря на все различие их творческих индивидуальностей, они два крупнейших представителя реалистического направления в румынской литературе XX века и неразрывно связаны между собой пристальным вниманием к судьбе родного народа, кровной заинтересованностью в положении крестьянина-труженика.

Для Румынии, страны аграрной, где пережитки феодализма сохранились и на протяжении первой половины XX века, судьба народа и судьба крестьянства были неразрывно связаны между собой.

«Талпа цэрий» — «основа страны» — так называли в буржуазно-помещичьей Румынии крестьянство. Но это же слово «талпа» имеет в румынском языке и другой смысл, притом не иносказательный, а основной: подошва, подметка. Когда крестьянину хотели польстить, тогда он был «основой», но чаще всего ему приходилось быть «подошвой», на которую буржуазно-помещичье государство опиралось всей тяжестью налогов, поборов, бесправия.

Румынская литература, становление которой происходит на рубеже XVIII–XIX веков, с самого же начала выступает как поборник прав и свободы народа. В первой половине XIX века в литературе понятие народа сливается с понятием нации. Это было и естественно, потому что в то время для румын не было ни национального единства, ни национальной свободы: так называемые Дунайские княжества — Мунтения, или Валахия, и Молдова, — которые лишь во второй половине века объединились в единое национальное государство, Румынию, находились под властью турок. Считаясь номинально самостоятельными, княжества зачастую управлялись господарями, ставленниками Оттоманской империи, которые с начала XVIII века в течение более ста лет выбирались из фанариотов, верных турецкому султану греческих семейств.

Общий подъем национально-освободительной борьбы против турецкого владычества, охватившей в первой половине XIX века все Балканы, затронул и Дунайские княжества. Но крупнейшее восстание в 1821 году, во главе которого стоял Тудор Владимиреску, было направлено не только против «внешних» угнетателей, турок, но и против «внутренних» — бояр и помещиков. С этого времени в умах передовых людей постепенно вызревает идея необходимости не только национальной независимости и единства, но и социальной справедливости.

Революция 1848 года, прокатившаяся по всей Европе, достигла и Дунайских княжеств. Стремление коренным образом изменить жизнь народа не могло не поставить вопроса о крестьянстве. После долгих дебатов в программу румынских революционеров, получившую название Ислазской прокламации, был включен пункт о наделении крестьян землей за выкуп. Революционная вспышка в Дунайских княжествах закончилась неудачей, в первую очередь потому, что революционеры не смогли привлечь на свою сторону народные массы, то есть крестьянство. Но требования 1848 года продолжали оставаться настоятельной необходимостью общественного развития. В упорной борьбе против феодалов-сепаратистов достигается в 1859 году фактическое объединение княжеств. В 1864 году проводится весьма ограниченная аграрная реформа: крестьянам за выкуп предоставляется возможность получить небольшие наделы земли. После русско-турецкой войны 1877–1878 годов, в которой принимали участие и румынские войска, Румыния обретает независимость от Оттоманской империи. Хотя все это было значительным шагом вперед в жизни румынского общества, однако к радикальным переменам в жизни трудового народа не привело. Вместо республиканского строя, о котором мечтали наиболее прогрессивные умы, была установлена конституционная монархия. Освободившись от прямой дани турецкому султану, «свободная и независимая» Румыния распахнула доступ другому угнетателю — иностранному капиталу. Земельная реформа не решила крестьянского вопроса. Не успели румынские солдаты, сражавшиеся под Смырданом и Гривицей, прошествовать торжественным маршем по главной улице Бухареста, как вновь начались крестьянские волнения, опять раздался отчаянный и вместе с тем грозный стон: «Хотим земли!»

Тот романтический подъем, который предшествовал революции 1848 года, придавший свою окраску и литературе, иссяк, как только свобода, равенство и братство обрели свой буржуазный облик. В последней четверти XIX века румынская литература занимает резко критическую позицию по отношению к «чудовищной коалиции», как назвал великий румынский писатель Ион Лука Караджале буржуазно-помещичий строй. И если прогрессивная литература продолжает защищать народ, то уже не как нацию в целом, а как его трудовое большинство, крестьянство, лишенное земли и гражданских прав, угнетенное, страдающее, темное.

Критика буржуазно-помещичьего строя и защита угнетенного крестьянства становится той идейной и моральной основой, на которой возникает и развивается реализм в румынской литературе. Как только крестьянство становится центром внимания литературы, в ней сразу же намечаются две линии, две художественные тенденции. У истоков одной стоит молдованин Ион Крянгэ (1837–1889), вторую открывает трансильванец Ион Славич (1848–1925).

Крянгэ с его сказками, народными притчами, побасенками и главным его произведением «Воспоминаниями детства» (1880–1881) выступает как крестьянин от лица крестьянства. Он раскрывает деревенский мир. Эту линию, связанную с фольклором, пластичным народным языком, красочным бытом, образностью мышления, принципами глубокой нравственности, будет по-своему развивать Михаил Садовяну, для которого летописец Ион Некулче и Ион Крянгэ были носителями духовной красоты румынского народа. Садовяну писал в статье «Народная поэзия», что он, чувствуя себя «принадлежащим народу и его прошлому», считает их своими великими предшественниками[1].

В отличие от Крянгэ, Славич суровый реалист. Он стремится к объективности и воспринимает деревню не «изнутри», а смотрит на нее со стороны, и потому поле его зрения шире, в него попадают и такие стороны деревенской жизни, которые «изнутри» как бы и не видны: жестокость и жадность мужика, его ограниченность и вековая забитость. Если социальные мотивы у Крянгэ проступают сквозь сказочные иносказания, у Славича в его лучших произведениях, таких, как повести «Счастливая мельница» (1881), «Клад» (1896), роман «Мара» (1906) и др., они выражены четко и составляют основу конфликта. Эту линию суждено будет продолжать Ливиу Ребряну.

Жизнь крестьянина становится главной темой реалистической литературы. Общественная мысль тоже была прикована к положению крестьянина, к его судьбе. Но судьба крестьянина была такой беспросветной, положение таким безвыходным, что, казалось, остается только одно: взывать к общественной совести. Именно таким призывом и явился в конечном счете «попоранизм» (от румынского слова «попор» — народ), под знаком которого проходило развитие румынской литературы в начале XX века.

С проповедью попоранизма начиная с 90-х годов выступает Константин Стере. Уроженец Бессарабии и русский народник, отбывший ссылку в Сибири и переселившийся потом в Румынию, Стере искренне желал продолжить традиции русского революционного народничества в Румынии. Однако, понимая, что крестьянская революция ни к чему не может привести и никаких «милостей» от короля и боярства тоже ждать не приходится, он так сформулировал основную сущность «попоранизма»:

«Это скорее всеобщее чувство, интеллектуальная и эмоциональная атмосфера, чем доктрина и строго определенный идеал; анализируя его, мы можем извлечь следующие составные элементы: безграничная любовь к народу… преданная защита его интересов, вдохновенная и чистосердечная работа для того, чтобы поднять его до уровня социального и культурного независимого фактора; в качестве же теоретической основы можем указать на идеи: 1) народ, и только он, является вечной жертвой — на протяжении целых веков он трудился и проливал свою кровь для того, чтобы поднять на своих плечах все социальное здание, и 2) вследствие этого все вышестоящие слои находятся перед народом в таком неоплатном долгу, что если бы они решили честно расплатиться, то смогли бы, несмотря на все жертвы, все самоотречение и чувство долга, заплатить едва ли проценты»[2].