Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора

• Название: Стихотворения. Рассказы. Гора
• Автор: Рабиндранат Тагор
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1973

Кабигуру — поэт-учитель — так назвали соотечественники Рабиндраната Тагора, как нельзя лучше определив самую суть его творчества. Слитые воедино художественное видение и философское осмысление позволили ему возрождать и нести в современный мир те "глубочайшие проникновения человеческого духа", которые Индия дала человечеству на протяжении веков. Это и сделало творчество Тагора ведущим проявлением художественного развития Индии и ее крупнейшим вкладом в мировую литературу XX века.

Примечания А. брагимова, М. Кафитиной, В. Новиковой, А. Гнатюка-Данильчука, А. Чичерова.

Вступительная статья Э. Комарова.

Рисунки Рабиндраната Тагора.

---

— Гора, я не буду с тобой спорить, но знай, что ты меня ни в чем не убедил. Ведь основной вопрос…

— Знаешь что, Биной, — прервал его Гора, — если мы будем продолжать спор на эту тему, то в конце концов поссоримся по-настоящему. Я признаю, что вопрос о женщинах не заполняет моих мыслей так, как он с недавних пор заполняет твои. Поэтому все твои попытки заставить меня проникнуться к ним теми же чувствами, какими проникся ты, ни к чему не приведут. Давай же согласимся на том, что мы не согласны.

Гора не пожелал продолжать разговор, но семя, подхваченное ветром, в конце концов всегда падает на землю, а упав, обязательно прорастает. До сих пор Гора решительно исключал женщин из своих мыслей и ни на минуту не задумывался над тем, что благодаря этому что-то теряет, не чувствовал никакой пустоты. Горячность, с какой говорил о женщинах Биной, впервые заставила его осознать, что — никуда не денешься — женщинам отведена в обществе не такая уж маленькая роль. Но какая именно роль предназначена им, какое место занимают они по праву, сказать он не мог, и потому ему совсем не улыбался разговор на эту тему. Правильного решения он еще не нашел, не мог он, однако, согласиться и с доводами Биноя и потому предпочел пока не вдаваться в обсуждение этого вопроса.

Вечером, когда Биной уже собрался уходить домой, Анондомойи подозвала его к себе и спросила:

— Ну что, Биной, кажется, твоя свадьба с Шошимукхи уже решена?

Биной смущенно улыбнулся.

— Да, ма, — ответил он, — как же иначе, раз сватом выступил Гора.

— Что ж, Шошимукхи хорошая девушка, — сказала Анондомойи, — но вот что, Биной, не поступай опрометчиво. Я ведь тебя хорошо знаю: ты колебался, не зная, как поступить, и предпочел поскорее покончить с этим делом. У тебя есть еще время взвесить все «за» и «против». Ты же взрослый человек, помни, что, прежде чем решить такой важный вопрос, нужно спросить свое сердце.

Она ласково дотронулась до плеча Биноя. Юноша ничего не ответил и медленно вышел из комнаты.

Глава восемнадцатая

По дороге домой Биной продолжал размышлять над тем, что сказала ему Анондомойи. Он привык во всем — даже в мелочах — следовать ее совету, и сейчас тяжесть невольно легла ему на сердце. Всю ночь неприятное чувство не оставляло его.

Однако, проснувшись утром, Биной ощутил вдруг необычайную легкость — как будто, сполна заплатив долг, налагаемый на него дружбой, он освободился от всех обязательств. Ему казалось, что, добровольно возложив на себя пожизненные оковы в виде брака с Шошимукхи, он тем самым приобретал право скинуть некоторые другие путы. Гора был неправ, подозревая его в желании порвать с индуистами и взять в жены девушку из дома брахмаиста. Женитьба на Шошимукхи должна была рассеять эти подозрения. Поэтому, отбросив прежние колебания, он стал частым гостем в доме номер семьдесят восемь.

Биной легко сходился с теми, кто ему нравился. Поскольку он мог больше не мучиться из-за того, что подумает или скажет Гора, ему понадобилось очень немного времени, чтобы близко подружиться со всеми в доме Пореша-бабу и сделаться как бы членом его семьи. Даже Лолита, которая сначала относилась к нему с некоторой неприязнью, так как подозревала, что он нравится Шучорите, и та, убедившись, что сестра вовсе не выделяет его из числа других знакомых молодых людей, сменила гнев на милость и охотно согласилась с тем, что Биной-бабу удивительно милый.

Даже Харан-бабу не был настроен к нему враждебно, — напротив, он старательно подчеркивал тот факт, что Биной отнюдь не лишен хороших манер, давая понять, что с Горой дела обстоят в этом отношении весьма плачевно.

Чувствуя, что таково желание Шучориты, Биной никогда не вступал в споры с Хараном-бабу, поэтому за чайным столом теперь всегда царили мир и благодать.

Однако в отсутствие Харана-бабу Шучорита сама вызывала Биноя на откровенные беседы и заставляла его высказывать свои взгляды по разным социальным вопросам. У нее в голове не укладывалось, что такие образованные люди, как Гора и Биной, могут оправдывать отжившие суеверия, и она страстно хотела понять причину этого. Если бы она не знала, что представляют собой два друга, она была бы возмущена до глубины души их рассуждениями и с презрением отвернулась бы от них, но уже после первой встречи с Горой она поняла, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет отвернуться от него с презрением. Поэтому при каждом удобном случае Шучорита снова и снова заводила с Биноем разговор о Горе. Ее интересовали убеждения Горы и его образ жизни. Она задавала Биною всякие вопросы и нередко спорила с ним — все для того, чтобы выведать как можно больше о его друге. Пореш же, веря, что знакомство с разными религиозными вероучениями очень расширяет кругозор, и зная, что Шучорита никогда не даст сбить себя с толку, не препятствовал подобным беседам.

Однажды Шучорита спросила Биноя:

— Скажите мне, Биной-бабу, Гора действительно признает кастовое деление или это лишь проявление его крайнего патриотизма?

— Но ведь признаете же вы лестницу? — спросил, в свою очередь, Биной. — Вы не возражаете, что одни ступеньки расположены над другими?

— Я признаю ее постольку, поскольку она дает мне возможность подниматься наверх. Иначе зачем она нужна? На ровном месте я обхожусь без нее.

— Совершенно верно. Так вот, наше общество напоминает лестницу, имеющую определенное назначение: помочь человеку подыматься все выше и выше, пока он не достигнет конечной цели. Если бы мы могли достигнуть этой конечной цели, не выходя за рамки общины или хотя бы за рамки здешней жизни, то, конечно, никакой необходимости в кастовом делении не было бы. Тогда каждый член общества стремился бы урвать для себя как можно больше за счет другого, совсем как это делается в Европе. Лишь сильные держались бы на поверхности, а слабые шли бы ко дну. Мы же хотим здесь, на земле, в рамках этого общества, преодолеть мирские привязанности и потому, естественно, не можем строить свои взаимоотношения на личной предприимчивости и конкуренции. Мы превращаем в культ высшее назначение человека на земле. Ведь в этом и заключается смысл кармы — достижение свободы. Итак, мирское существование человека, с одной стороны, и конечная цель его жизненного пути, с другой, легли в основу кастового деления нашего общества — деления, базирующегося на предопределенном свыше занятии человека.

— Боюсь, что я вас не совсем понимаю. Я хочу знать одно — считаете ли вы, что цель, которую, по вашим словам, преследует кастовое деление, достигнута и, следовательно, это деление оправдало себя?

— Убедиться воочию, что ваши попытки достичь какой-то цели действительно увенчались успехом, в этом мире не так-то просто. Возьмем, например, идеи древнегреческих философов: в Греции в свое время они не получили соответствующего развития, но это еще не значит, что они были ошибочны или бессмысленны — постепенно в разных формах эти идеи находят свое воплощение в человеческом обществе. Кастовое деление, принятое в Индии, является очень серьезным экспериментом разрешения социального вопроса; опыт этот еще не закончен, и о том, как он проходит, может судить весь мир. Ничего более приемлемого не могла предложить в этом отношении и Европа, — вся история развития европейского общества — это непрерывная цепь борьбы, столкновений и интриг. Человечество еще увидит плоды решения, предложенного Индией. Не думайте, что, если мы — фанатики — исчезнем, исчезнет и эта извечная система. Нет, мы — индуисты — действительно ничтожная капля в море, но великий гений Индии подсказал величайшее решение, и до тех пор, пока результаты опыта не станут окончательно ясными, эта система будет существовать.

— Не сердитесь на меня, — смущенно прервала его Шучорита, — но, пожалуйста, скажите — вы действительно так думаете или только повторяете мысли Гоурмохона-бабу?

Биной улыбнулся:

— Сказать вам правду, непоколебимой уверенности Горы у меня нет. Когда я вижу людей, отверженных кастами, подвергающихся общественному остракизму, я начинаю сомневаться. Но Гора уверяет, что происходит это оттого, что мелочи заслоняют мне истинную суть дела. Он говорит, что нельзя судить о природе дерева по обломанным сучьям и высохшим листьям — это доказывает лишь умственную незрелость. Он не требует похвал обломанным сучьям, но просит, чтобы люди внимательно присмотрелись к самому дереву и постарались бы понять, ради чего оно растет.

— Бог с ними, с обломанными сучьями, — сказала Шучорита. — Но ведь есть еще и плоды. Так какие же плоды принесло кастовое деление нашей стране?

— То, что вы подразумеваете под плодами кастового деления, порождено не только им, это — результат условий жизни, существовавших и существующих в нашей стране. Если у вас шатается зуб и вы станете кусать им, вы почувствуете боль, но ведь это не будет означать, что все ваши зубы никуда не годятся. Виноват в этом будет один испорченный зуб. Обрушившиеся на нашу страну болезни и порожденная ими апатия не способствовали успеху идеи, выдвинутой Индией, а наоборот, исказили и дискредитировали ее. Однако все это не означает, что плоха сама идея. Поэтому Гора и повторяет: «Чтобы избавиться от головной боли, предпочтительно не лишаться головы, а закалять организм».