Роберт Уилсон - Мистериум

• Название: Мистериум
• Автор: Роберт Уилсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

В самом городе, среди решётки пустых улиц единственными подвижными огнями были фары патрульных машин, а единственным звуком — ворчание их моторов и шорох колёс по асфальту.

∞

Люк сегодня не пришёл, и мама Клиффорда отправилась спать в десять вечера. Когда у неё не было компании, она ложилась рано и спала почти до полудня. Клиффорда это вполне устраивало.

Он не ложился гораздо дольше. Ему позволялось спать сколько хочется, и он знал, что когда мама отправляется в постель — подкрепив себя перед этим доброй порцией виски из бутылки без этикетки — дом оказывается в его полном распоряжении.

Он владел им. От загромождённой гостиной до тёмного и страшного подвала, это были его владения. Вечерами вроде сегодняшнего дом казался непредставимо огромным. Это было королевство, обширное и немного жуткое, и он был его беспокойным владыкой.

Сегодня Клиффорд решил остаться в своей комнате с радиосканером. С прошлой недели он проводил бо́льшую часть вечеров за прослушиванием переговоров военных; динамик сканера от отключил и подключил вместо него наушники от плеера, чтобы мама ничего не услышала. Он предпринял все усилия к тому, чтобы сканер остался его и только его личным делом. С его помощью он многое узнал.

Он нашёл в ящике кухонного стола складную карту Ту-Риверс и прикнопил её на свою доску. (Он снимал её, когда приходил Люк — для надёжности.) Три ночи подряд он с её помощью отслеживал маршруты военных патрулей по городу. Он обозначил каждую машину (всего их было десять) буквой и записывал время, когда объявлялись перекрёстки. Ему пришлось не спать до четырёх утра, что удалось лишь с помощью заваренного без разрешения кофе, но в конце концов систематическая прослушка принесла плоды — полное расписание ночных патрулей, контролирующих выполнение комендантского часа: когда и где будет какая машина.

Последние несколько вечеров Клиффорд его перепроверял.

Вроде получилось всё точно. Машина могла опоздать к контрольной точке или приехать раньше, но никогда более, чем на несколько минут. Могли быть нарушители режима, солдаты вроде Люка, которые завели знакомства в городе, но даже Люк всегда серьёзно относился к соблюдению комендантского часа; лишь казарменная сделка, включавшая некоторое количество напитка из кукурузы, позволяла ему оставаться на всю ночь в пятницу или субботу. Клиффорд подслушал это объяснение и счёл его правдой.

Вооружённый своими записями, Клиффорд начертил на карте дополнение: карандашную линию, соединяющую его дом с парком «Пауэлл-Крик». При правильном хронометраже человек на велосипеде мог доехать до парка и обратно, не встречаясь с патрулями.

Идея ночной велосипедной вылазки появилась у него на прошлой неделе. Сканер сделал её практически осуществимой, но идея обладала собственной притягательностью. Комендантский час сделал ночь запретной зоной, но Клиффорду всегда нравилась ночь. Ему нравились летние вечера с их тишиной и теплом и висящим в воздухе ароматом постриженных газонов и горячего ужина; нравились зимние вечера, такие холодные, что снег скрипит под его ботинками. Но больше всего он любил вечера осенние, подёрнутые таинственной дымкой. А бо́льшая осени уже прошла — как он считал, была у него украдена.

Также ему нравилась идея воспользоваться тайным знанием, которое дал ему сканер, для собственной пользы.

Он, разумеется, боялся, но искушение было очень велико. А в ветреный вечер вроде сегодняшнего оно становилось гигантским. Некоторое время он сидел в своей комнате в темноте, уперев локти в подоконник и прислушиваясь к звукам в наушниках. Оконное стекло было холодным. Ветер теребил ветви облетевшего дуба в соседнем дворе, а когда в тучах появлялся разрыв, в нём были видны звёзды. Было уже хорошо заполночь. Все патрули двигались по расписанию.

Он взглянул на часы и проделал в уме кое-какие вычисления. Решение, к которому он пришёл, было внезапным и не облечённым в слова. Он даже не думал о нём, просто начал двигаться. Он сбежал по лестнице вниз, включил свет в коридоре и отыскал свои сникеры; он зашнуровал их плотно и на всю длину.

Он надел тёплую зимнюю куртку и, уходя, запер за собой дверь.

Его велосипед стоял прислонённым к стене гаража. Руль оказался жутко холодным, и Клиффорд задумался, не стоит ли надеть перчатки. Но возвращаться не было времени. Он уже на маршруте — и расписание очень плотное.

Ветер трепал его волосы, когда он покатил по пустой улице. Ни в одном доме не горел свет. Подшипники велосипеда немного пощёлкали и затихли, а тучи разошлись, словно занавес, открывая взгляду звёздное великолепие.

∞

Самая большая опасность, говорил себе Декс Грэм, в непривычности пустого города. Слишком легко поверить, что ты тут один. И поэтому в безопасности. И утратить бдительность.

Он хотел сказать это Говарду, но они решили не разговаривать без крайней необходимости. Звук их голосов мог кого-нибудь разбудить, а у их экспедиции не должно быть свидетелей.

Проезд позади дома Кантвеллов шёл между рядом покрытых рубероидом гаражей и ломкими остатками огородов. Асфальт был старый и потрескавшийся. Стоящие по сторонам в отдалении дома спали за деревянным сайдингом, двойными дверями и отстающей дранкой. Фонари были редки. В правой руке Декс нёс ломик, сопротивляясь мальчишескому желанию обрушить его на рейки штакетника.

Говард крался следом длинными нервными шагами. Ему хочется поскорее покончить с этим, подумал Декс. Однако, он осторожен; осторожность сейчас — это главное.

Они спустились с холма, держась в самой густой тени, и остановились там, где проезд выходил на Оук-стрит.

Переход через Оук был самой трудной частью, большим вопросительным знаком. Оук-стрит идёт через весь город с запада на восток; когда-то именно по ней ездили грузовики с цементного завода и каменоломен. В прошлом году её расширили и поставили фонарные столбы через каждые десять ярдов. Фонари светили ярким хирургическим светом. Хуже того, Оук пересекалась с каждой торговой улицей, включая Бикон; машина могла появиться из-за любого из углов четырёх кварталов в обоих направлениях без всякого предупреждения. Проезжая часть была асфальтовой пустыней, слишком широкой и гостеприимной, как гильотина. Ветер дул вдоль магистрали леденящим потоком.

— Будем переходить по одному, — прошептал Говард. — С той стороны видно другую половину перекрёстков, — он указал в сторону Бикон в квартале от них, где под порывами холодного ветра дребезжал светофор. — Убедившись, что там всё в порядке, первый махнёт рукой второму, и тот тоже перейдёт.

— Я пойду, — сказал Декс.

— Нет. Первым должен идти я.

Заявление прозвучало очень смело. Декс чувствовал, как важна эта вылазка для Говарда. Говард никогда особо не распространялся о своей персоне, но Декс кое-что узнал о нём тем самым невербальным способом, которым научился понимать детей, заполнявших его класс каждый сентябрь: по жесту и позе, по тому, что они говорят, а что — нет. Говарду вовсе не доставляло удовольствия идти наперекор авторитетам. Декс представлял себе его умным тихим ребёнком, всегда предпочитающим задние парты, который не курит на школьном дворе и не крадёт пакетики с M&M’s в бакалее на углу. Который соблюдает правила и находит в этом повод для гордости.

Совсем не такой, как я, подумал Декс. Мужчина среднего возраста, не владеющий ничем, кроме себя самого, да и это не слишком ценящий.

— Нет, — сказал он, — пойду я.

Говард, казалось, начал формулировать возражение, но Декс дезавуировал его, выскочив на продутую ветром проезжую часть Оук-стрит.

Он что есть сил бросился к противоположной стороне улицы. Когда он оказался на пустой мостовой, немного закружилась голова. Однажды, когда ему было семнадцать и он жил с родителями в Финиксе, он напился на чьей-то вечеринке и пошёл домой только в четыре утра. Поддавшись внезапному порыву, он вышел на середину того, что днём было загруженной пригородной улицей, и уселся, скрестив ноги, на разделительной линии. Царь мироздания. В ту ночь не было других прохожих, не было машин, только сухой воздух и усыпанное звёздами равнодушное небо. Он оставался в этой возвышенной позе лотоса почти пять минут, пока не увидел в отдалении отблеск фар; тогда он поднялся, зевнул и пофланировал дальше, к дому и постели. Сущий пустяк. Но то ощущение сохранилось в его памяти до сих пор.

Его тянуло усесться посередине этой улицы. Дурацкое и безрассудное желание. В то же время она была знакома ему, эта тяга помахать флагом презрения перед носом вселенной, и он полагал, что однажды она его погубит или искалечит — и скорее рано, чем поздно, учитывая текущие обстоятельства. Но именно в моменты, подобные этому, он чувствовал себя подлинно живым и каким-то образом более близким к Абигаль и Дэвиду, сгинувшим в огне пятнадцать лет назад. Возможно, они где-то за одним из этих тёмных углов. Возможно, если он испытает судьбу, судьба доставит его к утраченным жене и сыну.