Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

• Название: Ночные окна. Похищение из сарая
• Автор: Альманах «Подвиг»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2010

ТРАПЕЗНИКОВ “НОЧНЫЕ ОКНА”

Пациенты комфортабельной клиники неврозов люди, в общем-то, безобидные, каждой живет в своем виртуальном мире. Но рядом с ними происходят преступления вполне реальные. Кто-то творит их, надев маску. И в прямом, и в иносказательном смысле слова.

Евгений КАМЫНИН “ПОХИЩЕНИЕ ИЗ САРАЯ”

Ну и воры пошли: банки с солеными рыжиками, все до одной, из сарая умыкнули! Пусть трепещут — за расследование берется сам творец этого, кулинарного чуда. И приходит к совершенно невероятному результату.

---

Остановившись возле теремка, мы стали прислушиваться к беседе. (Жанну я отпустил восвояси.) Сейчас дамы разговаривали более тихо, но были явно чем-то напуганы. Причина выяснилась довольно скоро. Левонидзе не смог сдержать злорадной усмешки.

-...я заявляю, что готова собрать свои вещи и уехать отсюда немедленно. — Голос принадлежал поэтессе Ахмеджаковой, гордящейся своим древним княжеским родом, что, впрочем, не мешало ей во время ночного сна регулярно мочиться в кровать. Параджиева, отвечающая за смену постельного белья, постоянно жаловалась мне на эту поэтическую слабость. Я же никогда не придавал этому особого значения, поскольку лечу не энурез, а мозги.

— Но вы уверены, что не ошиблись, милочка? — спросила актриса.

— О господи!.. — простонала вдова.

— Даже забавно! — фыркнула путана.

— Нет, не ошиблась, — ответила поэтесса. — Я лишь сегодня вспомнила, где видела его лицо. Лицо этого страшного казаха. Олжас, кажется? Так вот. Десять лет назад в одной газете была напечатана его фотография. И подпись: «Людоед из Чимкента». Он скушал, если мне не изменяет память, штук пятнадцать молоденьких девушек Варил плов в чане.

— Вам-то чего бояться? — язвительно спросила путана. — Молоденьких же…

— А что же с ним приключилось дальше? — поинтересовалась актриса трагическим шепотом.

— Его упрятали в сумасшедший дом, — ответила Ахмеджакова и тут же добавила: — Мне, между прочим, всего двадцать девять лет, по метрикам.

— Знаем мы эти метрики! — хихикнула путана. — С такими метриками плова не сваришь. Людоеда-то фальшивыми паспортами не обманешь!

— О господи!.. — вновь простонала Ползункова.

— Выходит, из сумасшедшего дома он сбежал, — сказала актриса.

— И спрятался здесь, — согласилась Ахмеджакова. — Но почему об этом ничего не знает Александр Анатольевич? — промолвила актриса. — У самого рыльце в пушку, не сомневаюсь. Может быть, он вообще с этим Олжасом заодно. А также с тем, другим, с лошадиными зубами. Японец тоже вызывает у меня жуткую неприязнь. Смотрит так, словно… словно хочет сделать из тебя суши.

— Для этого надо быть хотя бы воблой сушеной, — не удержалась путана, — а не скелетом рыбьим.

— Какая же вы, милочка, язва! — ответствовала актриса. — Вас нельзя принимать в светском обществе. Не комильфо.

— А идите вы все… — И путана разразилась соответствующим набором слов.

— О господи! — испуганно сказала Ползункова, даже ее Принцесса мяукнула от неожиданности.

Но тут настоящим мастером слова проявила себя и поэтесса княжеского рода:

— Да пошла ты сама… — И выдала целую тираду отборного портового мата.

Признаться, подобного я не слышал. Левонидзе толкнул меня в бок локтем.

— Не пора ли вмешаться? — шепотом сквозь смех спросил он.

Я приложил палец к губам. Еще не время.

— Дамы, дамы! Успокойтесь! — начала урезонивать скандалисток актриса. — Прежде всего надо решить, что делать? Уезжать или оставаться? Мне лично здесь по душе. Я будто вновь попала в свою любимую театральную среду. Только играю теперь саму себя, не для зрителей. А кто в этой пьесе злодей — даже и не важно. Узнаем в конце представления.

— Надеетесь доиграть до конца? — сумрачно спросила путана. — Может и не получиться. Если режиссер надумает убрать вас в середине спектакля.

— О господи! Зачем вы меня пугаете? — жалобно пискнула вдова-миллионерша. — Но я отсюда никуда не уеду, так и знайте. Мне здесь хорошо.

— Мне, в общем-то, тоже, — согласилась путана. — Кроме того, у меня есть свои, особые интересы. Но я о них вам не скажу. А людоед Олжас или нет — плевать. Нужно просто держаться от него подальше, не садиться за один стол. Чтобы не угодить в тарелку.

Какие же у нее «особые интересы»? — подумалось мне.

— Тогда и я останусь, — вздохнула поэтесса. — В конце концов, я действительно могу и ошибаться. Все казахи для меня на одно лицо, особенно людоеды. Вот послушайте лучше, что я сочинила намедни…

Левонидзе снова толкнул меня в бок

— Нашего вмешательства не потребовалось, пошли отсюда, — сказал он. — Я физически не могу переносить ее стихоплетство.

— А как же быть с Олжасом? — спросил я, терзаемый разного рода сомнениями.

— Ну, мы-то с тобой знаем, что он не людоед, — подмигнул мне Левонидзе. И добавил: — По крайней мере, не в данное время и не в данном месте.

Это было верно, пришлось согласиться.

Водки они, братья Топорковы, вкусили изрядно, поскольку сидели, осоловев. Но, кажется, вновь примирились. Вот ведь до чего странен и необъясним русский человек! Его родной брат предаст, а он все простит, даже найдет объяснение своему прощению.

Левонидзе приготовил для Топорковых последнего козырного туза. Я почти и не вмешивался в последующий пасьянс. Лишь фиксировал психомоторные реакции. Для своих аналитических выкладок о природе человеческого рода.

— Вернемся опять в прошлое, — произнес Левонидзе, расхаживая по комнате со своей папкой. — На сей раз речь пойдет о… вашем старшем брате, Николае, генерал-майоре бронетанковых войск.

— А он-то тут при чем? — насторожился Владимир. Алексей молча плеснул водку в рюмку, но пить не стал.

— Александр Анатольевич, пересядьте, пожалуйста, в это кресло, спиной к камину, — предложил мне Левонидзе. — Вы будете изображать у нас генерала.

— Извольте, — согласно кивнул я и выполнил его просьбу.

— Что еще за новые фокусы? — недовольно пробурчал Владимир.

— Сейчас узнаете. А вы, господин полковник, садитесь сюда, к окну.

Алексей с рюмкой переместился на указанную позицию.

— И что дальше? — спросил он.

— Восстановим ситуацию августовского вечера 1991 года, — продолжил Левонидзе. Он заглянул в папку и полистал какие-то бумаги. — В тот день ваш старший брат находился в квартире один. Он был действительно очень подавлен после неудавшегося путча. Следствием установлено, что Николай Топорков был связан с маршалом Ахромеевым. То есть был непосредственно причастен к заговору военных. Впереди неминуемая отставка, возможно, арест. Тюрьма, позор и все такое прочее. Но главное, конечно, крушение всех идеалов.

— Да-да, — подтвердил Владимир, — мы об этом уже говорили.

— Но вы не сказали о том, что никакой предсмертной записки найдено не было. — Левонидзе снова заглянул в папку. — Кроме листка бумаги с непонятной фразой: «Эники-беники ели вареники, все слопали, мне ничего не оставили, а энику я шею-то сверну!» Согласитесь, что для человека, готовящегося совершить самоубийство, звучит сие довольно странно и глупо, если только это не клиент Александра Анатольевича?

— Николай не был сумасшедшим, — произнес Алексей и залпом выпил.

— Нет, нисколько, он был необычайно трезвым и волевым человеком, — сказал и Владимир. — А то, что написал, к делу не относится. Просто любил черкать по бумаге, когда пребывал в задумчивости.

— Хорошо. Сочтем это неосознанным движением пера. Вопрос о другом. Застрелился он или нет?

— Застрелился — следствие пришло именно к этому ВЫВОДУ, — напомнил Владимир.

— Следствие приходит туда, куда его приводят, поверьте мне как профессионалу, — возразил Левонидзе. — Ответьте мне тогда на следующий вопрос: кто первым обнаружил труп?

— Да вы же наверняка знаете, — сказал Владимир, — я.

— А где был в это время Алексей?

— Тоже в Москве, — отозвался полковник. — Мы все собрались здесь по приглашению Николая. Но в путче я участия не принимал.

— Знаю, — произнес Левонидзе. — Николай почему-то оберегал вас от втягивания в политику. Очевидно, как младшего брата, считая вас таким до самого последнего момента. Это свойственно старшим, для них младшие до седых волос — дети. Наверное, он и любил вас больше среднего.

— Чепуха! — фыркнул Владимир. — Кто может определить степень любви? Вы, что ли?

— Я всего лишь следователь на пенсии, — скромно уточнил Левонидзе. — Я не претендую на роль ловца душ, как наш Александр Анатольевич. Мне привычнее оперировать голыми фактами. Итак, вы вошли в квартиру и обнаружили мертвое тело с огнестрельной раной в голове?

— Ну да, — кивнул подполковник. — И сразу вызвал милицию. Врач уже не требовался.

— Откуда вы возвращались?

— От Белого дома. Там уже все закончилось. Я шел к Николаю, чтобы сообщить об этом. Да он и сам знал, насколько я сейчас понимаю.

— Но он не знал о том, что вы были… на стороне Руцкого. Вернее, узнал об этом лишь утром.

— Чушь! — выкрикнул Владимир. — С чего вы взяли?

— Пришлось поговорить кое с кем из защитников Белого Дома. Там было много и моих знакомых из военной среды. Да что вы так побледнели? Ничего плохого в том нет. Каждый имеет право на свою позицию. Дело в другом. Августовский путч разделил двух братьев, как во время Гражданской войны. Но еще хуже то, что вы скрыли это от Николая. А он, очевидно, рассчитывал на вас, хотя бы на вашу моральную поддержку.