Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

• Название: Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88132-157-X

Составляющий эту книгу роман «Темные замыслы» продолжает эпическую сагу о Мире Реки. Ее герои стремятся отыскать истину, скрытую от них экспериментаторами-этиками, но сами оказываются вовлечены в их темные замыслы.

---

— Мы бы очень хотели, чтобы ты остался, — сказал вождь. — На дни или на годы. Как тебе захочется.

— Благодарю тебя за эти слова, — ответил Бёртон. И процитировал фразу одного из персонажей «Тысячи и одной ночи»: — «Аллах наградил меня страстью к путешествиям».

А потом процитировал себя самого: «Путешественники, подобно поэтам, — народ яростный».

Это вызвало у него смех, и он ушел на корабль куда менее мрачным. Прежде чем лечь спать, он распределил вахты. Фрайгейт запротестовал, сказав, что на этом изолированном острове вахтенные не нужны, тем более что немногочисленные островитяне кажутся честными ребятами. Однако ему пришлось подчиниться, что вообще-то не было для Фрайгейта в новинку. Он хорошо знал, что Бёртон считает жажду стяжательства главной пружиной, определяющей человеческие поступки.

Глава 6

Бёртон продолжал вспоминать эти и другие события нынешней ночи, включая и свои сны. Он стоял на палубе, покуривая сигару, вместе с Фрайгейтом, который еще не ушел спать. Скопление тесно спрессованных звезд и тонких вуалей светящихся газов успело заметно побледнеть за это время. Через полчаса должен был наступить рассвет. Его первые лучи смоют с неба большую часть видимых сейчас светил и еще долго будут разгораться, пока наконец солнце не вылезет из-за северной стены гор.

Им хорошо был виден туман, подобно лохматому шерстяному одеялу укрывавший Реку и равнины обоих берегов. — Он накатывался на поросшие деревьями склоны холмов, где светились редкие огоньки. А за холмами долины высились горы, нижние склоны которых поднимались под углом 45° до высоты 1000 футов (305 метров) или около того, а затем склоны шли совершенно отвесно вверх — ровные как зеркала — до уровня десяти тысяч футов, или 3048 метров.

В первые годы пребывания на этой планете Бёртон оценивал высоту гор в двадцать тысяч футов (6096 метров). Он был не одинок в этой ошибке в те времена, когда глаза были единственным прибором для измерения расстояний. Но, после того как ему удалось соорудить несколько примитивных измерительных инструментов, он установил, что горная стена, как правило, поднимается на вдвое меньшую высоту, чем ему казалось. Иссиня-серый или черный цвет камня порождал эту зрительную иллюзию. Возможно, действовало еще и то, что долина была узка, а горные стены заставляли местных обитателей чувствовать себя совершенными пигмеями.

Это был мир иллюзий, физических, метафизических и психологических. Как на Земле, так было и тут. В этом отношении между этим Миром и Землей разницы практически не было.

Фрайгейт закурил сигарету. Чуть ли не целый год он не курил, но теперь, по его выражению, снова «согрешил». Он был почти так же высок, как Бёртон. Глаза карие. Волосы черные, совсем как у Бёртона, хотя на солнечном свету они имели отчетливый красноватый отлив. Черты лица неправильные: выступающие надбровные дуги, прямой нос средних размеров, но с крупными ноздрями, полные губы, причем верхняя нависала над нижней, и раздвоенный подбородок. Последний казался даже несколько дегенеративным из-за слабого развития челюстей.

На Земле, среди прочих достоинств, Фрайгейт отличался принадлежностью к той редкой и славной породе, которая коллекционирует множество разнообразнейших книг, что было весьма немаловажно для Бёртона. Кроме того, Фрайгейт в свое время написал биографию последнего, но потом переделал ее в роман под названием «Крутой рыцарь королевы».

Встретившись с Фрайгейтом впервые, Бёртон был поражен, когда тот представился как автор научно-фантастических книг…

— Ради самого дьявола, это еще что за штука?

— Не просите меня дать точное определение научной фантастики, — ответил Фрайгейт — Пока еще никому не удавалось дать дефиницию, которая удовлетворяла бы всех. Это есть… был… литературный жанр, в котором местом действия является придуманное будущее. Научной фантастикой он называется потому, что, как подразумевалось, наука должна была играть там большую роль. Вернее, развитие науки в будущем. Сама наука отнюдь не сводилась к химии или физике, но включала в себя экстраполяцию развития социологии и психологии того времени, когда жили эти писатели.

Фактически же любой рассказ, действие которого происходит в будущем, считался научной фантастикой. Даже рассказ, написанный, скажем, в 1960 году с проекцией на 1984 год, в том самом 1984 году рассматривался тоже как научная фантастика.

Больше того, научно-фантастическое произведение могло иметь местом действия и прошлое, и даже настоящее время. В этом случае предполагалось, что описываемые события возможны, ибо они основываются на достижениях науки нынешнего века, и автор лишь экстраполирует с большей или меньшей степенью достоверности то, что могла совершить наука.

К сожалению, эта дефиниция позволила называть научно-фантастическим произведением и такие, где науки не было вообще, или те, в которых сказалось полное авторское невежество в научной области.

Однако (в научно-фантастической литературе множество таких «однако») в жанре есть множество произведений, в которых описываются вещи, которых просто не может быть, ибо для их существования научных предпосылок нет Ну, вроде путешествий во времени, параллельных миров, сверхсветовых двигателей, живых планет, богов, посещающих Землю во плоти, насекомых крупнее домов, всемирных потопов, порабощений с помощью телепатии… словом, имя им легион.

— А почему же все это названо научной фантастикой?

— Ну… фактически этот термин, изобретенный неким Хьюго Гернсбеком, появился гораздо позднее самого жанра. Ты, вероятно, читал романы Жюля Верна или «Франкенштейна» Мэри Шелли, верно? Их тоже можно классифицировать как научную фантастику.

— А мне кажется, что это просто выдумка, — сказал Бёртон.

— Да, но ведь любая литература отчасти тоже выдумка. Разница между приземленной выдумкой, которую мы называем главным направлением художественной литературы, и научной фантастикой заключается в том, что повествование в первой ведется о вещах, которые вполне могли произойти. Больше того, действие в них всегда происходит либо в прошлом, либо в настоящем.

Научная же фантастика говорила о вещах, которые либо вообще не могли произойти, или же возможность возникновения этих событий была совсем ничтожной. Кое-кто даже называл это направление спекулятивной литературой, но термин не привился.

Бёртон так и не понял по-настоящему, что такое научная фантастика, но вообще ему это не так уж мешало жить. Фрайгейту объяснить ему понятно так и не удалось, хотя он и приводил множество примеров.

— Фактически, — говорил Фрайгейт, — научная фантастика принадлежит к числу тех вещей, которые не существуют, хотя и имеют название. Давай-ка поговорим о чем-нибудь другом.

Однако Бёртон не хотел менять тему.

— Значит, у тебя была профессия, которая на самом деле не существует?

— Нет, профессия писателя-фантаста существует. Дело другое, что не существует как таковая сама научная фантастика. Впрочем, наш разговор становится все более похожим на диалоги из «Алисы в Стране чудес».

— А деньги, которые ты зарабатывал, они тоже не существуют?

— Почти что. Ладно. Это преувеличение. Я не подыхал с голоду в мансарде, но и не разъезжал в золотом «кадиллаке».

— А что такое «кадиллак»?

Вспоминая об этом разговоре сейчас, Бёртон подумал о том, как странно, что женщина, с которой он спит, — это та самая Алиса, которая стала вдохновительницей обеих гениальных книг Льюиса Кэрролла.

Внезапно Фрайгейт шепнул:

— Что это?

Бёртон посмотрел на восток — туда, где был пролив. В отличие от местностей ниже и выше его, пролив не имел отлогих берегов. Высокие холмы поднимались прямо из воды на всем его протяжении — холмы с гладкими полированными стенами. От пролива что-то… нет… какие-то два объекта направились прямо к ним; они казались плывущими над туманом.

Бёртон вскарабкался по веревочной лестнице, чтобы получше рассмотреть, что там такое. Нет, эти предметы не висели в воздухе. Их нижние части были просто скрыты туманом. Ближайший к ним был явно сделан из дерева, на нем виднелось нечто, напоминающее человеческую фигуру. Второй, расположенный гораздо дальше, был чем-то большим, круглым и черным.

Бёртон крикнул вниз:

— Пит! Мне кажется, это плот! И очень большой! Его несет течением, и он движется прямо на нас! Там есть вышка, на которой находится рулевой. Он неподвижен — просто стоит, и все. Уверен…

Ни в чем он не был уверен. Человек на вышке не двигался. Если бы он бодрствовал, он бы обязательно заметил, что плоту грозит столкновение.

Бёртон сгибом руки уцепился за веревку, поднес сложенные рупором ладони ко рту и взревел. Фигура, прислонившаяся к бортовому ограждению, даже не шевельнулась. Бёртон перестал пытаться докричаться до нее.