Владимир Прасолов - Золото Удерея

• Название: Золото Удерея
• Автор: Владимир Прасолов
• Издательство: ЗАО Издательство Центрполиграф
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04109-8 (ОИ), 978-5-227-04110-4 (КБПиНФ)

Автор повествует об удивительном мире сибирской тайги, о людях, живших в начале XIX века на берегах величавой красавицы Ангары. В центре остросюжетного романа — судьба тех, кто нашел и добывал здесь золото. Ярко написанные эпизоды заставляют задуматься о страшной силе «золотого тельца» и непобедимой мощи и широте славянской души, позволяют увидеть власть любви и дружбы, ненависти и предательства.

---

«Придется ждать погоды, при таком встречном ветре не угребешь», — думал Федор, глядя на близкий, но недосягаемый противоположный берег.

— Пока плот построим, может, утихнет, — как будто услышав его мысли, сказал Семен, устало опускаясь на камень.

— Может, пока по берегу пройдем дальше? Присмотрим, с чего плот сподручнее сделать.

— Мы здесь с Лексеем всегда привал делали, отдыхали. Отдохнем малость и пойдем, что-то устал я.

— Хорошо, посиди, дядя Семен, я сейчас посмотрю вдоль берега, может, что и тут есть.

Три хороших сушины, годные для плота, были совсем недалеко, видно, притащило льдами весной и выбросило под самую кромку обрыва за кусты. С воды не видать, иначе их давно бы прибрали. Обрадованный находкой, Федор повернул было назад, но что-то потянуло его пройти еще немного берегом. Едва заметная тропка уходила с узкого в этом месте припая вверх, в тайгу, и Федор решил посмотреть, что там. Еще две-три сушины не помешали бы, да еловые шесты для плота были нужны. Поднимаясь по небольшому, но крутому подъему, приходилось руками помогать себе, хватаясь за кустики и крепкие, как веревка, сплетения таежного хмеля. Ладанка, висевшая на шее Федора, выскользнула из-под рубахи наружу. Он машинально взял ее, чтобы отправить на место, и вдруг ему показалось, что-то шевельнулось под его пальцами. От неожиданности он остановился и, развернувшись, сел прямо на тропе. Он поднес к своим глазам кулак с зажатой в нем ладанкой и осторожно разжал его. Ладанка, лежавшая в его ладони, светилась… нет, она играла своими гранями и как бы лучилась. Федор завороженно смотрел на это переливающееся золотыми узорами волшебство. Вот она, ящерка! Она сверкала и шевелилась на пластинке, Федор не верил своим глазам! Он стал медленно съезжать по тропе вниз, чтобы скорее добежать до Семена и показать ему ладанку. Но, как только он спустился вниз, ладанка погасла и превратилась в простую пластинку ребристого металла. Он остановился и вновь стал подниматься вверх по тропе, уже не сводя глаз с ладанки. Вот она блеснула, вот появилось сияние, вот она снова заиграла гранями, вот появилось в ней движение. Да, ящерка шевелилась. Она, извиваясь на пластине, крутила длинным хвостом и поворачивала маленькую голову. Она сверкала чешуйками своего зеленовато-золотистого тела! Она шевелилась, пока Федор шел, и замирала, когда он останавливался. Поднявшаяся на берег тропка никуда не вела, а сразу терялась в таежной чащобе. Федор остановился в нерешительности.

Посмотрел по сторонам: высокая, выше пояса, трава скрывала все и переходила в береговой подлесок.

«Эх, по этой кромке бы с косой, славное сено пропадает», — мелькнула мысль.

Куда же эта тропка проложена была? Федор посмотрел на ладанку. Ящерка, все так же сияя чешуйками, замерла. Она как бы ждала чего-то от Федора, и Федор понял. Он, глядя на нее, шагнул прямо, и ящерка, воссияв лучиками, стала плавно извиваться. Он остановился, замерла и она. Он шагнул в сторону, и она осталась неподвижной. Сделал еще несколько шагов — она не двигалась. Пошел в другую сторону, убедился, что ящерка не шевелится. Федор вернулся назад и снова шагнул, как в первый раз, в сторону покореженной молнией старой сосны. Ящерка ожила.

«Понял! Я все понял, она так кажет путь, куда идти! — ликовала душа Федора. — Только куда она ведет?! Ясно куда — к золоту! Нужно идти и найти это золото, пока ящерка кажет дорогу. Нет, надо вернуться, дядя Семен ждет, неизвестно куда она заведет, вдвоем надо идти».

Федор бегом побежал обратно. Он буквально скатился по тропке и, желая быстрее поделиться со своим другом радостью, припустил по берегу. Только когда уже выскочил из кустов, увидел, что Семен на берегу не один. Длинная долбленка, разрезав прибрежный камыш, воткнулась в берег и была надежно приторочена к коряге. У камня, рядом с Семеном, оперевшись на длинноствольную шомполку, стоял высокого роста мужик. Он был спиной к Федору и не видел его. Федор замедлил бег и остановился, медленно наклоняясь к береговым камням и выискивая глазами что-нибудь поувесистей. Но в это время мужик, обернувшись, добродушно сказал:

— Вот, чего говорить, и впрямь он разбойник, уже норовит мне голову камнем снести, — и усмехнувшись, продолжил вопросом: — Федор Кулаков ты будешь?

Федор непонимающе поглядел на Семена. Семен спокойно сидел на камне и тоже улыбался как ни в чем не бывало. Увидев вопрос на озабоченном лице Федора, он махнул призывно рукой:

— Айда сюда, Федор, этот человек с добром пришел.

Федор подошел.

Фрол, отставив в сторону шомполку, протянул руку:

— Ну, здорово, казак, меня Фролом зовут. А ты у нас личность теперь по всей реке известная.

— Федор, Кулаков сын. — Федор пожал огромную ладонь охотника.

— Ага, я так и понял, ты и есть убивец и похититель девок из семейств добропорядочных. А я вас завтра ждал и не здесь, а выше. Хорошо, заметил, а то бы промашка вышла, где бы я вас тогда искал…

— А чего ты нас искал, дядя?

— А тебя, парень, все ищут. И никифоровские подручные, и государевы люди, но нужен ты, по-настоящему, только в одном месте и человеку одному, вот от него я и пришел за тобой.

— Это кому я нужен и что значит «по-настоящему»?

— По-настоящему нужен — это значит, что только ты можешь помочь этому человеку, и никто другой.

— Нам бы кто помог. Кому же это моя помощь понадобилась?

— А ты сам не догадываешься?

Федор, не веря своей догадке: «Анюта!» — медленно произнес:

— Неужто Анюта?

— Она, Федор, молодец, догадался.

— Где она, что с ней?

— В скиту тайном, у старца. Отсель день ходу. Плоха она совсем, разбилась сильно, с кедра сорвалась, вот так. Старец велел тебе, если хочешь, чтоб жива она осталась, не медля быть. Я за тобой и послан был с этим.

Федор не верил своим ушам. Надо же, Анюта нашлась, пусть больна, пусть, но жива и ждет его! Это было самое главное. Еле сдерживаясь, чтобы не кинуться обнимать этого здоровенного, благодушно улыбавшегося ему мужика, Федор смотрел то на Семена, то на Фрола, как бы спрашивая: «И чего мы здесь стоим? Она же ждет! Идти надо!»

— Правильно, — согласился с ним Семен и, встав с камня, сказал: — Веди уже, Фрол, а то он из портов сейчас выпрыгнет.

— Что ж, тогда прошу в лодку, так оно быстрее будет. Токо ноги отряхните! Поклажи-то много? В корму давайте, и ты, Семен, тоже, а ты, Федор, полегче, садись в нос. Пока вниз, а потом против течения пойдем. Ну, с Богом! — И Фрол оттолкнулся от берега.

Лодка, несмотря на то что в ней трое мужиков, почти не просела в воде. Фрол, казалось, играючи загребал, и она шла, ровно и резво разрезая речную волну. Несмотря на ветер, только легкие брызги иногда долетали до Федора, но ему было все равно. Его душа уже неслась, опережая его самого, куда-то вдаль, к такой дорогой ему Анютке.

— Федор, смотри вперед, ежели кто встречь, надо раньше усмотреть, укроемся. Догнать меня по реке никто не сможет, но то, что вы со мной, знать тоже никому не надо.

— Хорошо, смотрю.

Только сейчас, когда они уже ходко спускались по реке, Федор вспомнил про ладанку, про то, как вела она его. Он просто не успел поделиться этим с Семеном, и теперь тоже не мог, между ними сидел, управляясь с лодкой, Фрол. Федор сунул руку за пазуху и нащупал ладанку. Он погладил ее пальцами, и ему показалось, что шевельнулось что-то на ее поверхности.

Она живая, волшебная! Она ответила на его ласку! Он улыбнулся, надо же так, столько разных бед навалилось, а тут душа поет от счастья. Чего ей, душе, для счастья-то надо? Кто ответит? Мужик, прошлый год по весне по талому уж льду провалился, да успел выскочить чудом, на весь берег орал, что он самый счастливый на свете. И в чем то его счастье было? В том, что на корм рыбам не пошел? Или в том, что, последнее потеряв — поклажа с добром утопла, — жив остался? Может, уже в том, что живет человек, и есть счастье для него? Вот же, калика под храмом который год сидит, милостыню просит и всегда улыбка на чумазом лице, весь в грязи, а глаза веселые — ему милостыньку бросают, а он говорит: «Счастья вам!» Выходит, он своим счастьем со всеми делится. Может, потому и нищ, что всем свое счастье отдает, а может, и не в том счастье, что от злата карманы рвутся? А тот нищий, получается, богаче счастием своим того богатея, что монетку ему бросил. Федор до боли в глазах вглядывался в рябящую волнами даль по реке. Не нужна им встреча с людьми, нельзя человека подводить, никак нельзя. Миновав стрелку, там, где Тесей с Ангарой сходятся, Фрол прижался ближе к берегу. Вдали на реке стали видны лодки — Кулакова деревня была не так далеко. Оставив острова правее, вскоре они вошли в бурное русло одного из притоков. Фрол, на минуту причалив, вытащил из кустов длинные и отшлифованные до гладкости шесты.

— Держи, — протянул он шест Федору, — пойдем о двух шестах, здесь течение сильное.