Александр Морев - Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1970-е

• Название: Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1970-е
• Автор: Александр Морев
• Издательство: Издательство Ивана Лимбаха
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-89059-044-8

Вторая книга из трех под общим названием «Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период)», посвященных 1960–1980-м годам XX века. Освобождение от «ценностей» советского общества формировало особую авторскую позицию: обращение к ценностям, репрессированным официальной культурой и в нравственной, и в эстетической сферах. В уникальных для литературы 1970-х гг. текстах отражен художественный опыт выживания в пустоте.

Автор концепции издания — Б. И. Иванов.

---

— Прощайте, Исайя Андреевич. Примите от меня лично поздравление и благодарность за вашу безупречную работу в течение ряда лет. Наслаждайтесь заслуженным отдыхом и не забывайте наш коллектив.

И рюмочку поставил на стол. Исайя Андреевич поблагодарил, свою рюмочку выпил, еще раз поблагодарил и отправился на заслуженный отдых.

Выйдя из учреждения, Исайя Андреевич почувствовал себя как-то неуверенно и в пустоте. И ждал от этого отдыха, и планировал, но планировал он его, во-первых, с утра, а во-вторых, не с пятницы, а с понедельника; и теперь, оказавшись на улице, немного растерялся. Сыро было на улице и неуютно, и непонятно было — пойдет ли сейчас дождичек или, наоборот, солнце выглянет. Выглянуло; стало вокруг ярче, светлее. К этому времени и рюмочка коньяку стала действовать: разлилась, согрела да еще и изнутри осветила в придачу к солнышку. А что осень… Так что — осень? Любил Исайя Андреевич всякое время года — любил и осень. А раз уж так случилось, что Исайя Андреевич вышел на заслуженный отдых в пятницу, а не в понедельник, то подумал он, что неплохо бы, вне плана, навестить двоюродного брата, жившего на Васильевском острове, уже давно персонального пенсионера и члена совета старых большевиков, а перед тем, как отправиться на Васильевский, Исайя Андреевич взял в винном магазине бутылку сладкого вина «Кагора»: очень любил Исайя Андреевич это вино.

Приехав на Васильевский остров, Исайя Андреевич поднялся к своему брату на третий этаж и позвонил коротенькими звоночками три раза: квартира была коммунальная, и звонок был один на всех.

Дверь открыл брат Александр Иванович. Брат был двоюродный и отчество имел отдельное. В отличие от Исайи Андреевича он был высок, костист, самоуверен, тверд характером и имел свою точку зрения.

— Здравствуй, Шурочка! — робко приветствовал брата Исайя Андреевич и, вытянув вперед бутылку, показал брату, что у него было.

— Ишь ты! — удивленно сказал Александр Иванович. — Что это? Не замечал за тобой. В пятницу?! Что стряслось?

— Не стряслось, Шурочка, а случилось. Случилось, Шурочка! — радостно приговаривал Исайя Андреевич, проходя в прихожую и с трудом совлекая с плеч узенький кремовый, купленный в детском отделе плащик. — Случилось, Шурочка, сбылось наконец-то!

— Что, на пенсию вышел? — догадался Александр Иванович, пропуская двоюродного брата вперед и строго на него глядя. — На пенсию вышел? Чему ж ты рад? — Александр Иванович надел очки в тонкой серебряной оправе, еще строже посмотрел на Исайю Андреевича и снова повторил: — Так чему ж ты рад?

— Как же, Шурочка, не радоваться? — удивился Исайя Андреевич. — Я ведь об этом чуть не полгода мечтал. Все разные мечты, планы строил.

Александр Иванович несколько раз иронически похмыкал, шевеля тонкими белыми губами.

— Чудак ты, — сказал он. — Ну садись. Вот сюда, в кресло: тут поудобней будет. Что это у тебя?

Исайя Андреевич с гордостью обеими руками протянул ему свой адрес.

— Вот — ценили меня, преподнесли памятные подарки. Вот — и часы с гравировкой.

Александр Иванович пренебрежительно посмотрел на часы — в руки не взял. Он раскрыл папку, посмотрел, сложил, посмотрел сквозь очки на Исайю Андреевича.

— «Ценили», говоришь? Так и не уходил бы. Может, зарплату прибавили б. Что дома сидеть?

— Мне, Шурочка, предлагали, — с гордостью сказал Исайя Андреевич. — Десять рублей прибавки предлагали. Не хотели отпускать.

— Пф! — сказал Александр Иванович. — Десять рублей! Десять рублей на дороге не валяются, — строго сказал Александр Иванович. — Брать надо, коли дают. Да и что тебе сиднем дома сидеть? Не пойму. Ну ладно, — сказал Александр Иванович, — вышел так вышел: отметить надо.

Александр Иванович энергично встал, энергично подошел к холодильнику, энергично наклонился, охнул, схватился за поясницу.

— Ох! — сказал Александр Иванович. — Сиди-сиди! — сердито крикнул он Исайе Андреевичу. — Здоровей тебя, хоть и старше.

Александр Иванович быстренько накрыл на стол. Любо-дорого было смотреть: и рыбные консервы в томате, и селедочку с луком, и яйца вкрутую сварил, и все это на тарелочках, чистенько, аккуратно — это у них в роду все такие: порядок любят.

— Беленького? — спросил Александр Иванович, потрясая над столом бутылочкой, которая прежде, как помнил Исайя Андреевич, называлась четвертинкой, а в наше время — маленькой. — Беленького выпьешь по этому случаю?

— Да нет, Шурочка, я уж лучше своего, сладенького: у меня от водки бывает головокружение. Твое здоровье, Шурочка!

— Я здоров, — ответил брат. — Давай лучше за твою пенсию. Сколько тебе назначили?

— Семьдесят рублей! — с гордостью ответил Исайя Андреевич.

— Вот. А могло бы больше быть, — наставительно сказал Александр Иванович. — Послужил бы еще три года. Учитывая прибавку… Конечно, не персональная, как у меня, — погордился немного Александр Иванович, — а все же.

— А мне, Шурочка, хватит, — говорил, тихо хмелея, Исайя Андреевич, — мне довольно. Куда мне? Потребности невелики: пить я не пью, к щегольству тоже наклонности никогда не имел, кушаю умеренно — для чего мне больше?

— А все-таки зря ты, — сказал Александр Иванович. — Я — другое дело: я и здесь на боевом посту. Я вот в совет старых большевиков хожу, жалобы разбираю — я везде людям нужен. Ну, а ты? Кто тебя в совет старых большевиков возьмет? — ты ведь даже не член партии. Вот разве что в домовой комитет? — предположил Александр Иванович. — Знаешь что? — сказал Александр Иванович. — Иди-ка ты, и правда, в домовой комитет: все при деле будешь. Уже не лишний человек. А кроме того, в товарищеский суд могут избрать — там же, при жилконторе. Иди, Исайя!

— Да что ты, Шурочка! — отнекивался Исайя Андреевич. — Что ты? Я никогда начальством не был — я не сумею, нет.

— Да ты брось, — убеждал Александр Иванович. — Я тоже до поры до времени не командовал, а пришла революция — заставила.

Вот Шурочка! Он всегда такой — резкий, энергичный. Все войны прошел и в том числе революцию. А ведь на десять лет старше!

— Нет, Шурочка, — сказал Исайя Андреевич, — нет. У меня свой план.

— План?! — удивился Александр Иванович. — Постой! — радостно закричал Александр Иванович. — Да ты не жениться ли собрался! Ну, брат, удивил! Извини, что сразу не догадался. Ну, поздравляю, брат, поздравляю! — Александр Иванович вскочил и, схватив руку Исайи Андреевича обеими руками, принялся возбужденно трясти ее. — Признаюсь, брат, удивил. Всего от тебя ожидал, но не этого. Поздновато, конечно, надумал, но что же?.. Только что ж ты молчал? Надо было с этого и начинать, а то — пенсия, пенсия!..

— Да нет, Шурочка, не жениться, — ласково отвечал Исайя Андреевич, дождавшись, пока пройдет возбуждение брата. — Нет, что ты! И в голове не было. Да и на ком? Ведь современные девушки сам знаешь какие: вольные, распущенные, многие даже курят. Нет, жениться — это не по мне.

— Хм! — опешил Александр Иванович. — Тогда не понимаю тебя. Что же тогда? Что у тебя за план?

— Да уж есть план, — уклонился от прямого ответа Исайя Андреевич.

— Так что же все-таки за план?

— Ты уж извини, Шурочка, — сказал Исайя Андреевич, — уж ты, Шурочка, не сердись на меня, только я тебе не скажу. Это — секрет.

— Да нет, я не сержусь, — сказал недоуменно Александр Иванович, — с чего мне сердиться? Я не сержусь. Только нет у тебя никакого плана, — рассердился Александр Иванович, — придумал ты все.

— Ну, нет плана, — согласился Исайя Андреевич, — нет так и нет. Только ты, Шурочка, не сердись.

— Да нет, ничего, — сказал Александр Иванович, — смотри сам. Как знаешь, твоя голова. Ну, давай выпьем, — улыбнулся тонкими губами Александр Иванович. — Давай — за твой план!

II

Исайя Андреевич проснулся с некоторой чрезмерной бодростью. Он посмотрел на будильник, стоявший на комоде у изголовья кровати, сверил его с подаренными часами: и на часах, и на будильнике было по половине седьмого. Исайя Андреевич посмотрел дальше, за будильник, на окно: за тюлевыми занавесочками пасмурно, а может быть, и мелкий дождик на дворе — этого нельзя было понять.

«Что ж, сколько хочу, столько и сплю, — с чувством свободы подумал Исайя Андреевич. — На заслуженном отдыхе хозяин — барин».

И Исайя Андреевич отвернулся к стене, на голову натянул одеяло (от света), только рот выставил, чтобы дышать, но заснуть больше не мог: под ватным одеялом все равно было душно, и сердце сегодня билось неровно и сильнее, чем обычно.

«То ли похмелье после вчерашнего? — подумал Исайя Андреевич. — Или привык рано вставать? Сколько лет вставал, а ведь в молодости, бывало, — не хочется. В молодости любил поспать. Да и похмелье — тоже, — решил Исайя Андреевич, — похмелье — само собой. Могу пойти пива выпить или бутылку взять домой, — подумал Исайя Андреевич. — Говорят: лучшее средство от похмелья — пиво. Лучше всяких лекарств. Захочу — выпью. Кто мне помешает? Никто не помешает». Исайя Андреевич довольно улыбнулся.