Фридрих Цюндель - Иисус. Картины жизни

• Название: Иисус. Картины жизни
• Автор: Фридрих Цюндель
• Жанр: Религия
• Год: 2015
• ISBN: 978-3-87667-420-9

Чем примечательна личность И. К. Блюмгарда? Почему он оказал столь сильное влияние на молодого Цюнделя, студента технической школы в Штутгарте, что он переменил род своих занятий и обратился к теологии?

Собственный религиозный опыт Блюмгарда привел его к глубокому пониманию мира Библии и событий вокруг Иисуса Христа. До Цюнделя доходили сведения о происходившем в общине Блюмгарда, и это побудило его еще с вечера отправляться пешком в Мёттлинген, чтобы присутствовать на его воскресных проповедях. Будучи свидетелем небывалого движения пробуждения 1840-х годов, Цюндель становится лучшим учеником Блюмгарда и пребывает со своим учителем до конца его жизни. Постоянно находясь в дружеском доверительном общении, они исследовали общие религиозные переживания, приходя к все более глубокому экзистенциальному пониманию жизни Иисуса и апостольского времени. Цюндель, взявший за основу древнегреческий текст Библии в его изложении экзегетом Юлиусом К. фон Гофманом, предлагает нам свое толкование Евангелий в свете исключительного духовного опыта И. К. Блюмгарда.

---

Когда народ Израиля, перейдя Красное море, оказался в сходном положении, оставшись без пищи и воды, люди кинулись к Моисею, требуя от него помощи, иначе, если они ее не получат, перестанут доверять Богу. Это в Писании и называется «искушением» Бога. Величие Всемогущего Бога таково, что наше доверие к Нему должно быть безусловным; помощь от Него следует ожидать, но никоим образом не требовать чего-то конкретного. Искушение Его, проверка, с нами ли Он, недопустимы. Это есть грех, за который Бог может покарать, лишь создав иллюзию, будто Он с нами. И Спаситель, не привлекая к Себе внимания, но не без невидимой помощи ангелов, сошел с опасной высоты.

Для тьмы некая детскость, присущая Божественному складу ума, непостижима – и потому всегда представляется ей глупостью. Каково было искусителю, когда это дитя так быстро распознало хитроумные ловушки искушения, легко обойдя их, ответило на все его выпады контратакой, попадая точно в цель, прямо в его совесть, если таковая у него вообще была. И тот приступает к Нему с новым, третьим искушением, и мы ужасаемся его коварству. В представлении сил тьмы любая человеческая добродетель имеет свои пределы, а совесть – свою цену, за которую она продается, и мера добродетельности определяется размером цены, способной заставить ее замолчать.

И вот искуситель с бесстыжей откровенностью делает последний шаг. Нагло бахвалясь, он представляется тем, кому дана власть над всеми царствами Земли и ее красотами, и, уже не скрывая своей истинной цели, предлагает Христу не просто разделить с ним владычество, а принять от него всю эту власть, вряд ли без тайной мысли: надо ли в случае, если Иисус согласится на его условия, выполнять обещанное? Возможно, он был в восторге от своей идеи и той перспективы, которую сулил союз столь великих Духов. Что бы они тогда сотворили с миром! Велико же будет наше заблуждение, если мы отождествим этого врага, которого только что распознали, с тем, во что его превратили средневековые интерпретации. Мир – его гордость, и его естеству более соответствует иная цель: наполнить мир блеском кажущегося благополучия, богатства, мнимой духовности и образованности, разыгрывая из себя того, кто этот мир осчастливил. Он по натуре куда умнее, благороднее и величественнее, чем мы думаем о нем. Да и уступка – придать миру некую религиозную окраску – далась бы ему легко, стоило только – и не на словах, а на деле, но скрытно – стать тем, на ком в конечном счете основывались бы все культы, при этом он мог называться как угодно: божеством, природой или отцом всего сущего. Изысканный, просвещенный, добропорядочный, великолепный мир, но без священного завершения своей истории, а потому – без спасения душ, в отсутствие которого его утонченным надеждам на «блаженное бессмертие» никогда не сбыться.

Быстро и легко установить в этом мире «христианский порядок», незаметно вступив в союз с пронизывающим этот мир и властвующим в нем Духом, вот что, по мнению искусителя, могло склонить Иисуса принять его предложение. Успехи иных «христианских» партий, достигаемые чисто земными средствами, можно отнести, в свете Божьем, к этой категории. Непрекращающееся, кажущееся бесконечным просветление мира, которое при желании можно украсить словами о постепенном духовном «приходе Царства Божьего», когда фактически якобы не будет принижения отдельных личностей Богом, – вот чем соблазнял искуситель, предлагая этот необычный компромисс. Составлявшее же самую суть жизни Христа – живое, личностное единение с Отцом Его чад, постоянно ощущаемое влияние Отца на Него – этого люди лишились бы навсегда.

Принять решение Иисусу было не так уж трудно, но Он сделал для Себя поразительное открытие.

В этом необычном Некто, проявившем к нему столь явный интерес, перед Ним впервые в истинном обличье предстала та власть, которая отныне с устрашающей враждебностью, и со временем все яростнее, противодействовала Ему, Спасителю человечества. Апостол Павел часто называет эту власть просто «тьма». Именно тьмой она и открылась Ему здесь, в пустыне. Скрытность, умение быть незаметной для других – вот в чем ее сила, и чем явственнее она одолевает, тем меньше ее жертва догадывается о ее существовании. Первый плод любой победы над ней – ее разоблачение. Первая награда за подавление в себе греховного влечения, безумных настроений и т. п. – видение скрывающейся за ними глупости, извращенности и низости; это, только в несравненно большем масштабе, и открыл здесь для Себя Иисус. Верность Богу вывела Его на дорогу побед, к свету.

Конечно, Иисус не мог не заметить в богоотчужденности окружающих Его людей некоего душевного расстройства, болезненной глухоты и неясности в отношениях их сердца и ума с Богом, а в сфере чувственного Он увидел патологическую радость, которую доставляло им все отвратительное и противоречащее разуму, порой даже необъяснимое, страстное увлечение чем-то или бурное неприятие чего-то. Всеобщность этого явления, возможно, и прежде тревожила Его, но к решению этой загадки, представлявшемуся Ему теперь венцом Его борьбы, Он тогда шел как интуитивно, так и понемногу размышляя и делая некие предположения. Библия же (Ветхий Завет) давала Ему на этот счет скудные, похоже, еще завуалированные разъяснения. Вообще говоря, мысль, что некая могущественная духовная сущность, некая в определенном смысле великая личность, объявившая себя не зависящей от Бога, невидимо, скрытно ищет и достигает влияния на нас, людей, эта мысль все же оскорбительна и прискорбна, и мы миримся с ней лишь потому, что увидели в Иисусе победителя. И нас нисколько не удивляет, когда иные «мыслители» эту «точку зрения» не разделяют и развивают собственное учение о Царстве духа, выстраивая его на свой вкус и делая максимально привлекательным.

При грехопадении в образе змея выступает некая духовная власть, домогающаяся человека, чтобы править им еще при жизни и владеть после смерти. Но описывается она в Библии настолько скупо, что о ее непрекращающемся воздействии можно только догадываться, однако ничего ясного и определенного об этом не сказано. Предположения о существовании той власти станут появляться у народа Израиля позже и лишь в определенные моменты его истории. Для объяснения исключительных явлений в истории человеческого духа (перепись народа Израиля праведным Давидом)[44] или Божественного правления миром (вспомним хотя бы, что произошло с благочестивым Иовом) пользуются понятием «противник», «супостат», «враг». Так, некий пророк по имени Михей (3 Цар 22:20–22) видит причину, почему удалось склонить Ахава, «чтобы он пошел и пал в Рамофе Галаадском», в странном, лживом духе «в устах всех пророков его». Другой известный нам пророк, Михей (гл. 7), распознает в духе безымянную анонимную «неприятельницу», говорившую с издевкой о нравственном упадке Израиля.

Эти озарения, подобные отдельным вспышкам молнии, случались без всякой видимой связи между собой и не высвечивали истинной причины происходившего.

И вот перед Иисусом возникает некая личность и, показывая Ему «все царства мира», говорит с бесстыжей откровенностью: «Это все мое!» Ее слова были не чем иным, как откровенным бахвальством. Впоследствии Иисус, явно вспоминая о пережитом тогда в пустыне, скажет об искусителе: «Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он – отец лжи» (Ин 8:44). Себе же Иисус, как можно предположить, сказал: «Насколько мне известно, в своих искушениях он усерден и силен настолько, что людям перед ними не устоять». И тут Спасителю представились невидимые нити, которыми нередко опутывается человеческий ум. «Ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его». (Мф 13:19). Покорившийся его власти еще при жизни не избежит ее и в смерти. Противник этот – хозяин ада, подземного царства мертвых (Гадеса).

Открывшееся Спасителю схоже в какой-то мере с тем, что известно и иному человеку. Он ощущает на себе влияние «случайных» событий, «случайным» образом воздействующих на него в одном и том же направлении. То ему «случайно» встретился кто-то, то ему попалось на глаза нечто или оказалась в руках именно эта газета, и т. д. И вдруг он видит во всех этих случайностях закономерность, а себя – жертвой хитроумного расчета, игрушкой в руках злонамеренного льстеца.

Как прискорбно нам, людям, наблюдать повсюду не действие величественных законов духа или чего-то подобного, а манипуляции того, кто коварно играет людьми по хорошо продуманному плану. Насколько мучительно и унизительно было для Спасителя увидеть неожиданно решение множества теснящихся в Его душе загадок в образе некой личности, возникшей перед Ним в пустыне, личности абсолютно лукавой, чью силу воли между тем можно было бы употребить на служение благородному принципу, а не доведенному до совершенства злу, каким оно сейчас открылось Ему.