Анастасия Киселева - Феникс, восстающий из пепла

• Название: Феникс, восстающий из пепла
• Автор: Анастасия Киселева
• Жанр: Прочие приключения

Тебе пятнадцать лет, и ты сирота? Твой наставник — простой деревенский маг, а ты грезишь о подвигах и славе? И даже когда покажется, что весь мир против тебя, ты пойдешь напролом к цели, не считаясь с потерями, своими и чужими. А бывает и по-другому. Тебе пятнадцать лет, и ты одинока. Тебе кажется, что ты живешь по инерции, сворачивая туда, куда ведет дорога. Что ты станешь делать, если она приведет тебя в чужой мир? Спрячешься еще глубже в свою раковину, или попытаешься как-то изменить свою жизнь? И что произойдет, когда столкнутся два таких разных человека?

---

Впрочем, все оказалось не так страшно. Посвежевшая после горячей ванны (для девочки стало приятной неожиданностью, что ее средневековые представления не оправдались) и отдохнувшая, Юнона успела вместе с парнями пробежаться по торговым рядам, расположенным неподалеку. Продукты ее в отличие от ребят интересовали мало, а вот чуть подальше она прикупила себе приталенную рубашку очаровательного салатового цвета. В итоге, с лошадью она знакомилась уже в обновке.

Четвероногий транспорт к коновязи привел лично Зимий. Жан попытался было затеять разборки, но его неожиданно резко оборвал староста. И пока парни разговаривали с ним, старый оборотень отвел Юнону в сторону. Парни недовольно косились, а вот лошади воспринимали волкодлака на удивление флегматично. В руке само по себе возникло спелое яблоко, тут же с удовольствием схрумканное коренастой гнедой лошадкой, а Зимий уже суетился вокруг, показывая, как надевать уздечку, как седлать, какой ремень и в какой последовательности затягивать. Плюс еще тысячу и один совет: как ухаживать за Корицей, как на ней ездить, чем кормить и прочее-прочее-прочее.

О стае не прозвучало ни слова.

Наконец, к седлу приторочен был последний мешок, Юни взгромоздилась на спину Корице, помахала старосте и Зимию, и маленькая кавалькада продолжила путь.

Глава 4. Похищение

Задумал доброе дело — продумай пути отступления.

Верена

К концу первой недели пути Юни даже начала получать удовольствие от прогулки. Шаг у Корицы, с легкой руки девочки переименованной в Сгущенку, был плавный; вскачь по лесу особо не поносишься. А копыта, тем не менее, мерно отсчитывали милю за милей, сокращая расстояние до Старграда.

Лес закончился день на десятый после Дубков-Дубравы. Впереди расстилались луга с разбросанными по ним, где реже, где гуще, рощицами. Все чаще стали попадаться поселения: когда день, когда два пути — и обеспечена спокойная ночевка под крышей в комплекте с горячим ужином и обязательной ванной. Парни над Юнониной чистоплотностью посмеивались, но девочка не ленилась пользоваться благами цивилизации каждый раз, как выпадала возможность. В лесном ручье волосы особо не вымоешь, даже с тем арсеналом, что заготовила заботливая серая волчица.

С лошадьми предстояло расстаться в Русалочьем — крупном селе на излучине Ясноструя. Яр долго ворчал, что приходится делать приличный крюк на запад, но уговор есть уговор. Кроме того, только возле Русалочьего реку можно было пересечь на лошадях. А потом снова ножками, ножками, ножками.

— Ничего себе! — Вырвалось у Юноны, когда они к полудню выбрались к Яснострую. Нет, второй берег у главной водной артерии Нарванны был. Теоретически. С холма, на котором они сейчас стояли, он не просматривался.

— Нравится? — Жан привстал на стременах. — Это самое широкое место на реке.

— И как мы будем здесь переправляться? — В голове девочки родилось смутное подозрение, что Русалочьим село романтично назвали по количеству утопленников.

— А кто тебе сказал, что переправляться мы будем здесь? — Удивился Яр. — Нам вон туда, — он махнул рукой на запад.

— Если ничего не помешает, то где-то послезавтра будем на месте, — добавил Жан.

— Послезавтра… На обратный путь дней пять потеряем, — проворчал Яр.

— Зато сейчас выгадали, — оборвала Юни. С лошадьми расставаться было жалко, Сгущенка вообще была лапочкой, но скачка на открытом пространстве — совсем не то же самое, что неспешное катание по лесным тропам.

В Русалочьем было решено задержаться на пару дней. Лошадей староста принял без вопросов, в таверне были свободные комнаты. И все бы хорошо, но именно здесь, в мирном селе, впервые стали заметны признаки близкой опасности. Русалочье было окружено частоколом. Не символической оградкой, как лесные поселения, а сплошной стеной из высоких толстых кольев. Западные и восточные ворота на ночь запирались и закладывались мощными брусьями, а по бокам были построены сторожевые вышки, где дозорные дежурили днем и ночью. Пастбища располагались за чертой поселения, но на ночь весь скот сгонялся в сараи.

Как и в других деревнях, окна в домах были большими, дающими много света, и также забранными стеклянными пластинами, а где и веселыми витражиками — гномьими поделками. Но к ним в комплекте прилагались тяжелые с внутренними запорами ставни, украшенные узорами и резьбой, но все равно смотревшиеся инородно. Здесь запирались на ночь двери. Здесь оружие хранилось под рукой, и люди смотрели внимательно и настороженно.

И воздух полей после Русалочьего казался глотком свободы. Да, мешок за плечами опять потяжелел. Да, идти еще далеко. Да, риск натолкнуться на нежить здесь велик. Но зато нет этого давящего ощущения всеобщей настороженности.

Парни девчачьего спокойствия не разделяли. Время дневных переходов сократили. На ночевку останавливались засветло, и к тому моменту, как сгущались сумерки, успевали не только поужинать, но и погасить прогоревший костер. В темноте огонь на открытом пространстве издалека привлекал внимание. Ночи были прохладными, и Юнона, давно отбросив смущение, укладывалась спать между парнями.

Переправы через Ясноструй чутко стерегли, и не только люди. Миновать реку непрошеные гости могли только по специально налаженным переправам. Но южный берег Ясноструя был далеко не так безопасен.

Лесные тропки сменились широкими каменистыми полосами земли. Они прорезали огромные поля, и повинуясь наложенным чарам, трава, достигающая по обочине человеческого роста, не смела пересечь невидимой границы.

Пару раз в эту траву пришлось нырять чуть ли не с разбега, когда чуткий слух Яра улавливал подозрительный шум. Первый раз тревога оказалась ложной, и их даже подвезли на телеге до следующей деревни. А вот второй раз троица забилась глубоко в заросли, а потом долгое время шла в стороне от тропы. Высокие упругие стебли приходилось раздвигать, чтобы пробраться мимо, скорость передвижения упала до минимума, но и свои следы прятать не пришлось — неведомые растения гнулись, но не ломались, быстро возвращаясь в исходное положение.

Рощи и полески старались обходить — по мнению Яра именно эти уютные зеленые уголки служили рассадником всевозможных опасностей.

Очередной лесок встал на пути ближе к вечеру. Обойти его возможным не представлялось — зеленый массив огромными крыльями расстилался в обе стороны. Дорога, давно ушедшая от реки, уверенно ныряла под ветви деревьев и выныривать оттуда в ближайшее время явно не собиралась.

Парни, не сговариваясь, ускорили шаг. Здесь, под раскидистыми кронами царил приятный полумрак. Шумели под ветерком листья, потрескивали ветки, лес жил множеством шорохов.

— Народ, а мы всю ночь будем топать вперед? — Устало спросила Юни. — Или ночевка на сегодня все-таки запланирована?

— Мы должны выйти из этой рощи засветло, — огрызнулся Яр.

— Мы отсюда засветло не выйдем, смирись с этим, — вздохнула девочка.

Русоволосый парень набрал воздуха, явно собираясь продолжить спор, но внезапно вмешался Жан.

— Она права. Темнеет быстрее, чем мы идем. Можно вернуться чуть назад: там была неплохая полянка.

Впервые с момента перехода через Ясноструй было решено оставить костер на ночь. Поужинали бутербродами на скорую руку, хотя и можно было сварить что-либо поосновательней. Едва допив отвар, юноши вдвоем собрались запасти хвороста на ночь. Юнона осталась поддерживать огонь.

Одной на поляне стало совсем не комфортно. Яр, конечно, повесил свою сторожку — это было первое, что он сделал, едва развели огонь. Но ее суматошное подергивание в теплых потоках воздуха только нервировало.

Ночной лес жил своей жизнью, но как-то не так, как на том берегу великой реки. Из глубины чащи неслись шорохи и вздохи, но не слышно было ни одной птичьей трели. А ведь на волчьих землях ночные певуны порой до самого рассвета не унимались! И тишина вокруг была какая-то недобрая. Выжидательная прямо-таки.

В ближних кустах тихо заворчало. Юни подскочила и порезалась о свой (и когда только вынуть успела?) кинжал. Крупная кровяная капля скатилась по подушечке большого пальца и сорвалась на землю.

Треснула ветка, послышалось тихое, на самой грани слышимости, ворчание, цокот коготков, снова затрещали кусты, как будто сквозь них ломилось что-то большое. Сгустившуюся тишину прорезал пронзительный взвизг, мгновенно прервавшийся чавкающим шмяком.

Так громко и пронзительно Юнона не визжала, пожалуй, ни разу в жизни. Яр с Жаном вылетели на поляну через неполную минуту, распугав по собственным же словам всю окрестную нежить. А на Юнону при их виде накатило странное спокойствие пополам с усталостью. Сил хватило только ткнуть пальцем в подозрительные кусты. А потом сознание куда-то поплыло.