Руслан Белов - Кол Будды

• Название: Кол Будды
• Автор: Руслан Белов
• Жанр: Детектив

---

Белов Руслан Кол Будды

Руслан БЕЛОВ

Кол Будды

1.

Еще зимой Евгений Евгеньевич Смирнов решил пройти по черноморскому побережью от "А" до "Я", то есть от Адлера до Ялты без палатки и спального мешка. Наверное, на это предприятие, странное для старшего научного сотрудника солидного института, его толкнула тоска по прежней жизни, а также затаенная надежда встретить Свету, собиравшуюся летом отдыхать на побережье где-то в районе Архипо-Осиповки.

К начальной точке маршрута поезд прибыл в середине дня; город был так себе, побережье, перечеркнутое железной дорогой, тоже, и Смирнов, не долго думая, сел на электричку и поехал в Туапсе.

День стоял жаркий, градусов под тридцать, если не больше, заманчивое море синело рядом, и в Чемитокважде он сошел. Поплавав и полежав потом под солнцем, расслабился и решил дальше не идти, а остаться ночевать. Все вокруг располагало к себе - и горы, кудрявившиеся ярким лесом, и безоблачное небо, и подкупающий шелест прибоя. Беспокойство вызывала лишь узкая черная туча на горизонте, время от времени оживлявшаяся всполохами молний. Однако "Изабелла", купленная в Адлере на рынке, была замечательной, а из парной телятины, приобретенной там же, обещали получиться замечательные шашлыки, и Смирнов решил не волноваться. Поев и опустошив бутылку, он вырыл в галечнике углубление, по профилю соответствовавшее рельефу спины, застелил его одеялом, улегся удобнее и стал смотреть на лунную дорожку. Таинственно блестя, живое небесное серебро тянулось к берегу по сонной темени спокойного моря. Ему, земному и зарывшемуся в землю, захотелось что-то сочинить, блеснуть мыслью, как дорожка, и он придумал, что если бы рядом сидел человек, пусть даже бок об бок сидел, то он видел бы не дорожку Смирнова, а свою, единственную и неповторимую, тянущуюся не куда-нибудь, а к его собственным глазам. Сочинив по этому поводу эгоистическую фразу "Лунная дорожка у каждого своя", он дождался падения звезды, загадал, чтобы у него с дочерью было все хорошо, и уснул.

Буря началась в третьем часу ночи. Вмиг разбуженный наскочившим ливнем, он вытянул из-под себя пленку, укрылся, уселся на рюкзак и стал неприязненно смотреть на распоясавшуюся природу.

Небесная влага лилась сплошным потоком.

От ярившихся молний было светло, море свирепело.

Когда взбесившиеся его волны рычали у самых ног, сверху, с волноотбойной стенки им пришла подмога - хиленький, но сель. По наущению отца-ливня, он сорвал с жертвы пленку, огрел песком и гравием, охладил и вымочил с головы до ног.

Молнии взорвались громом аплодисментов.

"Бис! Бис!" - засвистел ветер.

Смирнов испугался. Холодная дрожь затрясла растерявшееся тело.

"Что делать? - сжался он в промозглый и противный самому себе комок. Бежать? Куда? Нет, надо терпеть... Не сахарный, не растворюсь. Вот только бы молнией не шибануло".

Терпеть и мокнуть пришлось вечность. Лишь под утро опустошенная ливневая туча подалась к востоку, и небо поблекло. Однако ненадолго - через полчаса приползла другая небесная цистерна, и все началось с начала...

Только к рассвету дождь истощился до мороси, и Смирнов, изможденный и мокрый до нитки, кое-как выжался, собрал рюкзак и, метров двести протащившись с ним, сочившимся влагой, обнаружил, что мучился рядом с уютным поселком под названием Каткова Щель, в котором на каждом доме куксились пропитанные пессимизмом фанерки с одной и той же надписью "Сдается комната".

Через пятнадцать минут в пятидесяти метрах от моря за семьдесят рублей в сутки он снял у семьи измученных жизнью алкоголиков летнее строение. Комнатка, перед входом в которую лежала новехонькая могильная плита в форме косого паруса, была крохотной; в ней пахло сыростью и мышами. Ему и в голову не пришло поискать что-нибудь другое - сверху не течет, ну и ладно.

Солнце выглянуло только через три дня, и он, уставший спать и ютиться, уехал на электричке в Туапсе. Накупив там продуктов на пару дней, пошел к Ялте, каждый день проходя километров по пятнадцать-двадцать. Или по пять, если не шлось.

2.

- Интересно, какая она? - задумался Олег, отведя глаза от смягчившегося за ночь лица Галочки. - Какая? Никто этого не знает, никто, кроме ее самой. Да, кроме ее самой. Потому что когда ты с ней, глаза перестают видеть.

...А этот Карэн - голова. Толковый мужик. Всего лишь за год выстроил красавец-отель у самого моря. Лучший в Анапе. Настоящий дворец в шесть этажей, чем-то похожий на корабль, мчащийся на всех парусах. И название сочинил неплохое и в масть - "Вега-плюс". Номера - от грошовых до президентских. И в каждом - постоянная хозяйка. Это он так придумал - номера с постоянными хозяйками. Платишь деньги и получаешь семью, можно даже с премиленьким ребеночком, который будет называть тебя папочкой и которого можно шлепать по заднице и ставить в угол. И с тещу с тестем можно заказать на субботу. "Ах, сыночек, дай же я тебя поцелую!" "Ах, мамочка, как рад я вас видеть!"

И все ведь по жизни устроил. В грошовом номере кровать скрипит и так себе шлюшка блинчики на соевом масле жарит, а в президентском - королева, рядом с которой любой плюгавенький мужчинка чувствует себя греческим богом. Плюгавенький мужчинка с президентским кошельком. И, что интересно, на круг любая семья получается дешевле, чем такая же через ЗАГС.

Олег остановил взгляд на стройной ножке Галочки, выскользнувшей из-под одеяла. Он не сразу выбрал ее двухсотдолларовый номер. Мог бы, конечно, потянуть и на королеву за тысячу баксов, но сейчас ему это не надо. Так сказал Карэн, старый приятель. Он все про всех знает. А у этой Галочки премиленькая девочка. По сценарию, выбранному Олегом, она гостит у бабушки в Керчи. И по этому сценарию Галочка каждое утро за завтраком произносит, вздыхая и морща носик:

- Скорее бы приехала наша Катенька... Мне так не хватает ее смеха...

А он, отложив газету, отвечает:

- Я ей вчера звонил, и она сказала, что ей хорошо с бабушкой. Они купаются каждый день и потом ходят в горы собирать цветы. И что у нее появилась подружка Лена, которую она очень любит.

А позавчера он неожиданно для себя пообещал "супруге":

- На днях я за ней поеду, привезу, и мы во внутреннем дворике "Веги" устроим детский праздник с огромным тортом-мороженым, а потом поедем кататься по городу на пони.

Галочка на это захлопала в ладоши, захлопала, хорошо зная, что дочь живет в детприемнике "Веги", расположенном двумя этажами ниже.

Олег отвел глаза от ножки любовницы и, растворившись в потолке, украшенном искусной лепниной, вновь задумался о насущном:

- Какая же, все-таки, эта Смерть? Эта Смерть, с которой я увижусь в конце августа? И не в конце, а точно тридцатого первого, в середине дня, и не где-нибудь, а здесь, в "Веге-плюс". Увижусь, чтобы умереть вместе с ней. Что она такое? Просто символ конца? Надуманный символ? Альтер эго, второе Я? Или это действительно нечто, имеющее реальную власть? Ведь говорят же "Все ей подвластно"? И еще говорят: "Он ее обманул". Значит, ее можно провести? Или купить?

Нет, нельзя. Как ее проведешь, как купишь, если она невидима и убивает руками людей, вирусами, сахаром в крови и тромбами в венах? И часто использует случай. И еще вопрос: она одна или их много? У каждого своя?

***

В семь лет Смерть показалась ему мельком. Взбешенный отец хотел сбросить его с третьего этажа. Оказавшись над бездной, Олег увидел свой конец в образе скорого поезда, мчащегося от черного асфальта в бесконечно равнодушное небо. Мать успела вцепиться в сына, отец ударил ее локтем и остыл.

Олег остался жив, но в скором поезде Смерти его место не осталось пустым. С тех пор он чувствовал, что сидит в нём не живой и не мертвый, сидит и мчится от черной земли к голубому небу. Мчится и мчится.

Год назад на шоссе его машина снесла стальной столб рекламного флажка. Снесла, на секунду превратившись в этот самый скорый поезд.

Брат, сидевший рядом, погиб мгновенно. А он даже не поцарапался. Но долго чувствовал, остро чувствовал, что Смерть везде, что она обхватила его привязными ремнями, чувствовал, что она мертво держит его за горло, и рука ее тянется из самого Олега, тянется из сердца.

Несколько дней он ходил сам не свой, а потом, решив, что Смерть просто требует жертвы за спасение, требует возмещения, привел одного человека, шахтера из Воркуты, в подвал своего дома.

Это было в Кисловодске. Человек был бледен и до смешного костляв. Звали его Варфоломей Степанович. Он не освободил Олега от страшной хватки, но помог кое-что понять.

Оказалось, что скорый поезд, мчащийся от земли к небу - это всего лишь предчувствие Смерти. И что, она сама, скорее всего, у каждого своя. И если подопечный ее умирает, умирает и Смерть. А если умирает она - умирает подопечный. Умирает как земной человек.

Выпустив из жертвы кровь, он почувствовал себя необыкновенно живым. И тут Варфоломей Степанович, бледный, почти неживой, неожиданно воспрянул и задушил его. Нет, смерть этого шахтера задушила смерть Олега. Так ему показалось, перед тем, как он увидел себя в замкнутом темно-сером пространстве.