Виктор Доренко - Ставка на бандитов

• Название: Ставка на бандитов
• Автор: Виктор Доренко
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-698-4

Известный вор в законе по кличке Монах возвращается в Москву после двенадцатилетней отсидки. То, что он видит, не укладывается у него в мозгу: огромные капиталы, заказные убийства, беспредел в общественной жизни и — куда уж дальше — в жизни воровской. Законы «общака» попираются на каждом шагу. Монах решил восстановить незыблемые порядки уголовного мира, как следует проучив зарвавшихся новичков, за что чуть не поплатился жизнью — бандиты начинают на него охоту…

---

— Я не исключаю этого, — уклончиво ответил майор Тимошин.

Шароев вернулся на свое место и, достав из полупустой пачки сигарету, затянулся.

— Что ж, вполне возможно. А что этот Стародубцев? У нас есть на него материалы?

— Да, — ответил майор, вытаскивая из бездонной папки очередную подшивку. Пролистав несколько страниц, он прочел: — Стародубцев Вадим Иванович, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, москвич, холост, имеет на иждивении несовершеннолетнего брата Стародубцева Сергея Ивановича. В прошлом достаточно известный спортсмен, боксер. В расцвете своей спортивной карьеры бросил большой бокс и занялся тренерской работой. В то же время, по нашим сведениям, они близко сошлись со Ступниным. Совместно организовали преступную группу рэкетиров. На сегодняшний день контролируют несколько крупных предприятий, иностранных фирм и банков. — Отложив записи, майор продолжил: — По имеющейся у нас оперативной информации, Стародубцев вряд ли принимает участие в сделках с наркотиками. Больше того, мне кажется, он даже не подозревает о том, чем в действительности занимается его шеф на пару с Зеленцовым.

— Какова его роль в управлении группировкой? — спросил Шароев.

— По сути дела, он единолично заправляет всеми делами, связанными с рэкетом, хотя искренне считает Заику своим шефом, — выдал свою характеристику Тимошин.

— Значит, не честолюбив? — с присущей ему манерой разговаривать с самим собой, якобы не замечая собеседника, спросил полковник, сам же отвечая: — Не честолюбив. Какие у него слабые места?

— Пожалуй, таких нет. Выпивает, но никогда не злоупотребляет, — стал перечислять майор, — наркотики отвергает как бывший спортсмен, а женщины не являются для него болезненным раздражителем в отличие, скажем, от Сгупнина. Хотя есть кое-что, — говорящий сделал непродолжительную паузу, — он до беспамятства любит своего младшего брата, ради которого и спорт бросил, во всем пытаясь заменить ему родителей.

— Вот, — оживился Шароев, — а вы говорите, нет слабых мест. Они имеются у каждого, просто нужно их как следует поискать.

Полковник затушил в пепельнице окурок и, перейдя на другую тему, грустным голосом спросил у подчиненного:

— Получена какая-нибудь информация по делу убитого Переверзина?

Собеседник отрицательно покачал головой. Немного помолчав, полковник поинтересовался:

— Какие мысли у вас по поводу дальнейшего проведения операции?

— Я тут подумал, — начал Тимошин, — выхода на утечку информации из института Курчатова у нас нет, каналы поступления наркотиков нам неизвестны. Пока неизвестны. Остается только наблюдать за главными действующими лицами всей этой истории. Будем надеяться, это что-нибудь нам даст.

Шароев вновь нервно зашагал по кабинету. Движения его стали резкими, а лицо покрылось красными пятнами, как всегда, когда он сердился или нервничал. Приблизившись к собеседнику, он гневно спросил:

— А генералу прикажешь так же докладывать? Скажу, мол, майор Тимошин считает, что нужно подождать, а там посмотрим, куда кривая выведет. Так, по-твоему?

Майор угрюмо молчал, не пытаясь возражать шефу. Спустя несколько секунд, когда начальник немного успокоился, Тимошин предложил:

— Может, попробуем спровоцировать их?

— Каким образом? — не понял Шароев.

— Есть два варианта, — неторопливо проговорил майор, — во-первых, подсунуть им дезинформацию по всем возможным каналам через ответственных сотрудников интересующего их отдела института Курчатова. Во-вторых, попытаться вывести своих сотрудников на людей Зеленцова как потенциальных продавцов или покупателей наркотиков.

— Первый вариант понятен, — задумчиво сказал Шароев, — а со вторым поясни. Ведь нас интересуют не как таковые каналы поступления героина, а возможность уцепиться за эту ниточку, с тем чтобы понять, кто против нас работает. Каким образом, используя вторую версию плана, ты сможешь перекрыть утечку информации, ведь даже если они тебе и поверят, что маловероятно, к главным источникам никому из нас не подобраться.

— Можно использовать сразу оба плана параллельно, — высказал предположение Тимошин и принялся объяснять: — Во втором случае, если, конечно, удастся, мы сможем скомпрометировать кого-то из окружения Зеленцова. При удачном стечении обстоятельств можно даже кого-то из них задержать на тридцать суток, используя указ президента о борьбе с организованной преступностью. Наверняка кто-то начнет давать показания на своего хозяина, возможно, получится и вербовка. Тогда проще будет подступиться к Зеленцову. Пока же нам нечего им предъявить. А если он окажется в Лефортове, разговорить его — дело техники, не более того.

Шароев забарабанил пальцами по крышке стола, пытаясь обдумать услышанное. Наконец он произнес:

— Все не так просто, как ты думаешь, но попробовать стоит. Составь подробный план операции и принесешь мне, я подпишу. Только, смотри, аккуратно, иначе генерал с нас шкуру спустит и я не дослужу до пенсии.

— Постараюсь, — лаконично ответил Тимошин.

— Все, свободен, — сказал полковник, посмотрев на стрелки циферблата наручных часов.

Рано утром следующего дня у металлических гаражей, расположенных в конце дома на Кутузовском проспекте, в котором жил Фомин, остановилась вишневая «девятка».

Внутри салона сидели два человека, скрытые от глаз прохожих тонированными стеклами. Одним из них был недавний собеседник Заики — тот самый, с которым он встречался у здания нового цирка. Второй, сидящий за рулем, походил на типичного студента с характерными височными залысинами и старомодными очками.

Заглушив двигатель, молодые люди приготовились к долгому ожиданию.

Достав с заднего сиденья объемный чехол, похожий на футляр для какого-то музыкального инструмента, недавний собеседник Ступнина разложил на коленях разобранную винтовку.

— Сеня, — обратился к нему «студент», — во сколько клиент должен быть?

— Он мне не доложил, — отмахнулся брюнет, — а я забыл поинтересоваться.

В салоне автомобиля воцарилась тишина, нарушаемая лишь характерными щелчками — Сеня аккуратно собирал винтовку, прилаживая к относительно короткому стволу черный цилиндр глушителя и устанавливая на оружие оптический прицел.

— Приоткрой свое окошко, — попросил брюнет сидящего за баранкой, — опробую наводку.

— Может быть, сразу назад пересядешь? — спросил «студент».

На секунду задумавшись, Сеня перелез назад, не выходя из машины.

Пристроив дуло винтовки на спинку водительского сиденья, брюнет приложился глазом к окуляру оптики. Перед ним как на ладони раскинулась асфальтированная стоянка у подъезда дома.

Оставшись доволен проведенным экспериментом, он бережно зачехлил линзы прицела и достал из спортивной сумки ружейный магазин с поблескивающими смертоносным острием оболоченными пулями.

Вставив обойму в оружие, брюнет положил его себе на колени и откинулся на спинку сиденья.

Прошло больше двух часов ожидания, когда сидящий впереди «студент» позвал:

— Сеня!

Находившийся сзади посмотрел сквозь тонированное стекло. Во двор со стороны проспекта сворачивал черный «мерседес»-купе.

Повторив недавно проделанную манипуляцию с оружием, Сеня спокойно дослал патрон в патронник и приник к резиновому ободу окуляра, расслабив палец на спусковом крючке…

Монах, проснувшись рано утром на еще непривычной постели загородной дачи, первым делом убедился, что сестры с ним.

Одна из них полностью завернулась в летнее одеяло, оставив таким образом вторую девушку совершенно обнаженной. Лишенная покрывала сестра, подобно котенку, свернулась калачиком на краю широкой кровати.

Стараясь не разбудить близнят, Фомин тихо покинул спальню.

С вечера мужчины решили рано утром отправиться в город за матерью Монаха.

Растолкав Бура и Музыканта, авторитет произнес:

— Пора.

Спустя несколько минут они выехали на полупустынное в эти часы Рублевское шоссе. За окнами автомобиля с двух сторон величественно возвышался хвойный лес. Солнце светило по-летнему ярко, отбрасывая на лобовое стекло мерцающие блики. Громко пели птицы.

Выключив магнитолу и высунув в раскрытое окно руку, Монах наслаждался красотой подмосковной природы и слушал беспрерывные трели пернатых певцов. Фомин не заметил, как они миновали окружную дорогу.

Въезжая во двор собственного дома, авторитет удивился, что в столь ранний час у подъезда играют дети, среди которых он узнал своего шестилетнего соседа по коммуналке рыжего Борьку.

Пацан вечно приставал к Фомину, выпрашивая разрешение посидеть за рулем «мерседеса». Он обещал мальчишке выполнить его просьбу, если тот окажется на улице, когда они въедут во двор.