Евгений Матонин - Яков Блюмкин: Ошибка резидента

• Название: Яков Блюмкин: Ошибка резидента
• Автор: Евгений Матонин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03863-9

Короткая жизнь Якова Блюмкина (1900–1929) до сих пор остается вереницей загадок, тайн, «белых пятен», хотя он дружил, враждовал, застольничал со многими литераторами, среди них Есенин, Маяковский, Мандельштам, Георгий Иванов… Одни оставили о нем воспоминания, похожие на памфлеты, другие включили в произведения: «Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи» (Н. Гумилёв). И это — убийство в 1918-м германского посла фон Мирбаха, давшее старт восстанию левых эсеров против большевистского правительства (как принято считать), — единственный факт его биографии, не подлежащий сомнению. Остальные невероятные приключения и обличья Блюмкина — чекист, организатор революции в Персии, «диктатор» Монголии, искатель клада барона Унгерна, военный советник в Китае, советский разведчик-нелегал на Ближнем Востоке, жертва предательства любимой женщины — воспринимаются как мифология, созданная не без его участия. Кем же он был на самом деле — революционером, авантюристом, разведчиком, провокатором, тайным агентом высланного из СССР Троцкого? Евгений Матонин, известный кинодокументалист, автор книг «Иосип Броз Тито», «Никола Тесла» («ЖЗЛ»), предпринял, пожалуй, первую попытку восстановить на основе сохранившихся документов, исторических исследований русской революции, воспоминаний реальную биографию этого колоритного «героя» своего времени, который являл собой все противоречия эпохи великих потрясений.　

знак информационной продукции 16+

---

Теперь «полигоном» для применения оперативных талантов Якова Григорьевича должна была стать Монголия.

* * *

Имена советских, как и дореволюционных русских людей, оставивших в истории Монголии заметный след, хорошо знают в этой стране и сегодня. Помимо Ленина и Сталина это и странный белый генерал Роман Унгерн фон Штернберг, освободивший в 1921 году столицу Монголии Ургу от китайских войск. И Анастасия Филатова — жена коммунистического руководителя страны Цеденбала, правившего Монголией 26 лет — с 1958 по 1984 год. Ее даже называли «королевой Монголии». В этом списке находится и Яков Блюмкин.

В середине 1920-х Монголия была весьма необычной страной. В результате «народной революции» 1921 года Монголия, как тогда говорили, «встала на путь строительства социализма, минуя стадию капитализма». Но путь к социализму, признавали сами новые монгольские руководители, предстоял долгий.

Еще совсем недавно Монголия находилась в зависимости от Китая, потом была теократическим государством во главе с буддистским правителем Богдо-ханом, а ее столица Урга считалась даже «столицей северного буддизма». Затем Ургу снова оккупировали китайцы, их выбили пришедшие из России белогвардейские части барона-буддиста Романа Унгерна. Затем Азиатскую дивизию Унгерна, которая отправилась из Монголии в рейд по территории России, разбили советские войска, взявшие барона в плен, а вооруженные красными части революционных монгольских войск во главе с Сухэ-Батором и вместе с частями Красной армии заняли Ургу.

Власть перешла к Народному правительству, в котором Сухэ-Батор занимал пост военного министра и главкома революционных войск. Но что интересно — номинальным главой государства по-прежнему оставался Богдо-хан. Фактически же вся власть в Монголии вскоре сосредоточилась в руках советских советников.

При поддержке Москвы Сухэ-Батор быстро расправился со своими противниками и конкурентами в борьбе за власть. В 1922 году были объявлены «врагами народа» и казнены недавние премьер-министры Народного правительства Бодоо и Чагдаржав, арестованы другие политические деятели.

Зимой 1923 года Сухэ-Батор ввел в Урге военное положение. Он регулярно объезжал столицу, проверяя караулы, и во время одной из таких поездок простудился и умер 20 февраля 1923 года.

Ходили слухи, что главкома отравили его политические враги. Впрочем, в народе существовала другая версия. Поговаривали, что смерть Сухэ-Батора стала результатом проклятия, которое наслали ламы на «монгольского Ленина» — за то, что его подчиненные закрывали и разоряли храмы.

Еще в начале 2000-х годов сотрудники музея истории монгольской разведки и контрразведки в Улан-Баторе показывали автору этой книги «контрреволюционные листовки» с изложением этой версии, а также живописные полотна в духе «социалистического реализма», изображающие арест лам, распространяющих о «проклятии» слухи, или же, напротив, как ламы пытают захваченных коммунистов.

В 1924 году Ургу переименовали в Улан-Батор («Красный Богатырь»). 20 мая 1924 года от рака горла умер Богдо-хан. После его смерти монархия в стране была ликвидирована. Монголия окончательно свернула на советский путь. В 1930-е годы по стране, так же как и в СССР, прокатилась волна репрессий. В историю Монголии они вошли как «Великие репрессии» — общее число погибших в их ходе оценивается от 22 до 35 тысяч человек, то есть примерно 4 процента тогдашнего населения страны.

Блюмкин прибыл в Монголию в конце 1926 года. Он был назначен главным инструктором монгольской Государственной внутренней охраны (ГВО) — местной службы государственной безопасности. Она была создана по образцу ГПУ. И поскольку ГВО обладала в Монголии огромным влиянием, а Блюмкин должен был направлять ее на «правильный путь работы», то в какой-то мере его можно было считать «диктатором Монголии». В этом «звании», конечно, есть изрядная доля преувеличения, но и немалая доля правды.

Что же представляла собой ГВО, которая появилась на свет в июле 1922 года? В архивах ФСБ сохранилась докладная записка, написанная в марте 1926 года предшественником Блюмкина на посту главного инструктора Н. Балдаевым и адресованная руководству ОГПУ.

«Госвнуохрана, созданная в процессе развития национально-революционного строительства Независимой Монголии и существующая на правах Отдела Правительства имеет перед собой те же задачи… что и ОГПУ СССР и построена она по тому же принципу», — писал Балдаев.

Штаты Центрального управления ГВО на 1926 год были утверждены правительством в количестве 53–60 человек. При руководстве ГВО работали пять ответственных советских инструкторов, а также рядовые и технические работники из СССР. В списках всего значатся 11 человек. Но известен и такой факт — комендант ГВО, отвечавший за исполнение смертных приговоров, был советским чекистом.

Несмотря на относительную малочисленность «монгольских чекистов», в Монголии их боялись и, понятно, не очень-то любили. Агенты ГВО работали главным образом за деньги, а русские (в Урге находилась довольно большая русская колония, состоявшая из дореволюционных переселенцев и послереволюционных эмигрантов) в большинстве случаев за страх, с надеждой реабилитироваться в своем белогвардейском эмигрантском прошлом.

«Аппарат ГВО в отношении своей авторитетности среди населения, особенно иностранцев, довольно, пожалуй, солиден, — писал предшественник Блюмкина Балдаев. — Для коренного населения „хама алха“ и для иностранцев „охранка“ — обозначает нечто грозное, страшное, чего нужно на каждом шагу остерегаться и постараться туда не попасть. Из этого можно судить о том, что этот авторитет ГВО себе сумела создать своей работой, достижениями. В настоящее время ГВО в Монголии является таким органом, куда почти каждый гражданин обязательно попадает…

Приезжающие, уезжающие, берущие документы и т. д., все прежде всего должны получить „благословление“ охранки, без ее разрешения нельзя выехать из Урги даже на две версты и все это в населении создает впечатление, что „охранка всё, а всё остальное ничто…“».

«У меня были резидентские задания на ряд стран — Тибет, Внутреннюю Монголию, некоторые пункты Китая»

О подробностях разведывательной работы, которую вел Блюмкин в Монголии, известно довольно мало — как и вообще о деталях его деятельности в разведке. «У меня были резидентские задания на ряд соприлегающих стран — Тибет, Внутреннюю Монголию, некоторые пункты Китая», — писал он в автобиографии, но и эта информация носит самый что ни на есть общий характер. Однако кое о чем сказать все-таки можно.

В Монголии Блюмкин действительно мог иметь какие-то контакты с экспедицией Рериха. Во всяком случае, они находились в Улан-Баторе примерно в одно и то же время. Экспедиция въехала в Монголию с территории СССР 10 сентября 1926 года и находилась в Улан-Баторе до 13 апреля 1927 года, после чего двинулась в направлении Тибета. Блюмкин же, как уже говорилось, прибыл в Монголию в конце 1926 года.

Во время визита Рериха в Москву летом 1926 года советские власти не могли не заинтересоваться его планами. 11 июня нарком иностранных дел Чичерин писал после встречи с Рерихом секретарю ЦК ВКП(б) В. М. Молотову:

«Тов. МОЛОТОВУ. Копии Членам Политбюро…

Уважаемый товарищ.

Приехавший в Москву художник Рерих, большой знаток буддизма, только что объехал значительную часть Тибета и Китайского Туркестана. Он проник также в некоторые области северной Индии. Там имеются буддийские общины, отвергающие официальный ламаизм и стоящие на точке зрения первоначального учения Будды с его примитивным потребительским коммунизмом. Это способствует их симпатии к коммунистической программе и к СССР. Это обстоятельство связывается с их борьбой против поддерживающих ламаизм официальных верхов буддийских государств.

Эти буддийские общины поручили Рериху возложить на гробницу Владимира Ильича небольшой ящик с землей того места, откуда происходил Будда. Рерих привез этот ящик и спрашивает, что с ним делать. Он предполагает передать его в Институт Ленина. Кроме того, эти буддийские общины прислали письмо с приветствиями Советскому государству. В этих приветствиях они выдвигают мысль о всемирном союзе между буддизмом и коммунизмом. Рерих предлагает передать эти письма точно так же в Институт Ленина.

Прилагаю переводы этих двух писем. Если бы с Вашей точки зрения было признано допустимым опубликование этих писем, то нужно будет еще выяснить у Рериха, возможно ли это с конспиративной точки зрения, ввиду крайне деспотических методов английских властей в этих местах. С коммунистическим приветом. Г. В. Чичерин».

Вот именно — «ввиду крайне деспотических методов английских властей в этих местах». Не исключено, что в Москве решили использовать связи и влияние Рериха для борьбы против англичан в Центральной Азии. Ведь в посланиях, которые привез художник, индийские Махатмы не только рассуждали о коммунизме. Шла речь и о конкретных политических проблемах. Махатмы сообщали, что готовы к переговорам с Советским Союзом об освобождении оккупированной Англией Индии и обсуждении проблем Тибета, где в это время сложилась непростая политическая ситуация.