Евгений Матонин - Яков Блюмкин: Ошибка резидента

• Название: Яков Блюмкин: Ошибка резидента
• Автор: Евгений Матонин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03863-9

Короткая жизнь Якова Блюмкина (1900–1929) до сих пор остается вереницей загадок, тайн, «белых пятен», хотя он дружил, враждовал, застольничал со многими литераторами, среди них Есенин, Маяковский, Мандельштам, Георгий Иванов… Одни оставили о нем воспоминания, похожие на памфлеты, другие включили в произведения: «Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи» (Н. Гумилёв). И это — убийство в 1918-м германского посла фон Мирбаха, давшее старт восстанию левых эсеров против большевистского правительства (как принято считать), — единственный факт его биографии, не подлежащий сомнению. Остальные невероятные приключения и обличья Блюмкина — чекист, организатор революции в Персии, «диктатор» Монголии, искатель клада барона Унгерна, военный советник в Китае, советский разведчик-нелегал на Ближнем Востоке, жертва предательства любимой женщины — воспринимаются как мифология, созданная не без его участия. Кем же он был на самом деле — революционером, авантюристом, разведчиком, провокатором, тайным агентом высланного из СССР Троцкого? Евгений Матонин, известный кинодокументалист, автор книг «Иосип Броз Тито», «Никола Тесла» («ЖЗЛ»), предпринял, пожалуй, первую попытку восстановить на основе сохранившихся документов, исторических исследований русской революции, воспоминаний реальную биографию этого колоритного «героя» своего времени, который являл собой все противоречия эпохи великих потрясений.　

знак информационной продукции 16+

---

В декабре 1917 года левые образовали собственную партию — Партию левых социалистов-революционеров (ПЛСР). Ее лидерами стали известная русская революционерка Мария Спиридонова, а также Борис Камков, Прош Прошьян, Исаак Штейнберг, Андрей Колегаев и др.

Однако в провинции раскол начался гораздо раньше — еще весной. И, кстати, одними из первых пошли на него харьковские социалисты-революционеры. В апреле — мае 1917 года раскололись эсеровские организации в Астрахани, Нижнем Новгороде, Одессе, Смоленске.

В Харькове Блюмкин сразу попал к левым эсерам. До августа он оставался в этом городе. Затем перебрался на Волгу, сначала в Симбирск, потом в небольшой городок Алатырь. Зачем? Скорее всего, потому, что впереди были выборы в Учредительное собрание и различные партийные агитаторы колесили по всей стране, в их числе и Блюмкин.

И снова дадим слово недружественному по отношению к нему Петру Зайцеву (что же делать, если он оставил хоть какие-то свидетельства об этом периоде его жизни). В августе или сентябре 1917 года Зайцев встретил на одесской улице Льва Блюмкина и, разумеется, начал его расспрашивать о Якове. «Лев сказал мне, махнув рукой: „Поехал в Сибирь от народных социалистов агитировать за Учредительное собрание“ — это подлинное его выражение», — рассказывал Зайцев.

В этом месте надо сделать небольшое пояснение. Народные социалисты, энесы или Трудовая народно-социалистическая партия считалась самой правой среди всех российских социалистических групп. Дальше уже шли кадеты и прочие явные контрреволюционеры. Так что агитация за народных социалистов с точки зрения 1918 года, когда Зайцев рассказывал об этом эпизоде, совсем не красила Блюмкина-революционера, которым он себя всегда представлял. Но оговоримся — об этом известно только со слов Зайцева.

Видимо, в качестве агитатора Блюмкин все же пользовался успехом. Недаром его избирали членом Симбирского, а потом и Алатырского Советов крестьянских депутатов. Октябрьская революция застала его в Самаре. «Вскоре я уехал в Одессу, тянуло к родным», — напишет он в автобиографии 12 лет спустя.

* * *

Конец 1917 года, когда Блюмкин возвращался в Одессу, был для России тяжелым. После того как власть в Петрограде и Москве захватили большевики, страна неуклонно погружалась в Гражданскую войну. В городах, губерниях и уездах возникали революционные и контрреволюционные правительства. Национальные окраины объявляли о своей автономии или независимости. Огромная и, казалось бы, недавно единая страна рушилась буквально на глазах.

Двадцать седьмого октября Ленин подписал декрет о выборах во Всероссийское Учредительное собрание. Идея Учредительного собрания как высшего органа власти была настолько популярна в народе, что правительство большевиков никак не могло ее проигнорировать. Весь 1917 год большевики горячо поддерживали эту идею и обвиняли Временное правительство в том, что оно всячески оттягивает выборы. Кстати говоря, и само советское правительство — Совет народных комиссаров (Совнарком) — считалось временным, то есть до созыва Учредительного собрания. Потом об этом как-то забыли.

Выборы в Учредительное собрание состоялись 12 ноября 1917 года, и победу на них одержали эсеры.

Пятого января 1918 года в Петрограде по манифестации в поддержку Учредительного собрания красногвардейцы и солдаты открыли огонь. Погиб 21 человек. В тот же день была расстреляна такая же демонстрация в Москве. Там погибли около 50 человек.

Под эти залпы депутаты собрались в Таврическом дворце. Он заранее был окружен красногвардейцами и латышскими стрелками. Чтобы попасть внутрь, нужно было пройти три кордона. А в самом зале были вооруженные матросы. «Матросы важно и чинно разгуливали по залам, держа ружья на левом плече», — вспоминал управделами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич. Кстати, этих матросов с крейсера «Аврора» и броненосца «Республика» он отбирал лично. Отобрал 200 человек. Ими командовал анархист Анатолий Железняков — известный потом как «матрос Железняк».

Во дворец приехал и Ленин. Его провели в зал чуть ли не тайно. Большевики и левые эсеры заранее договорились, что если Учредительное собрание не признает советскую власть, то его нужно ликвидировать. А Ленин совершенно справедливо полагал, что оно этой власти не признает никогда.

Так что прозаседали депутаты недолго. В зале творилось что-то невообразимое. Большевики, левые эсеры и сочувствующая им публика устроили настоящую обструкцию. Расслышать ораторов можно было лишь с большим трудом. Ленин то и дело начинал хохотать в правительственной ложе. «Мы собрались в этот день на заседание как в театр», — вспоминал левый эсер Сергей Мстиславский.

Затем большевики и левые эсеры ушли из зала в знак протеста против того, что Собрание не желает одобрять декреты новой власти. Оставшиеся депутаты пытались работать еще несколько часов. Матросы их торопили, грозили потушить свет. Наконец, около пяти утра «матрос Железняк» взошел на трибуну и произнес свою историческую фразу: «Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседаний, потому что караул устал». После этого депутаты разошлись, а когда попытались собраться вечером того же дня, то обнаружили, что Таврический дворец заперт на замок, а у входа в него стоят пулеметы и вооруженные красногвардейцы.

Восемнадцатого января советское правительство — Совет народных комиссаров — выпустило декрет, предписывающий устранить из действующих законов все ссылки на Учредительное собрание. Когда Ленину рассказали о том, как закрывали «учредилку» (поприсутствовав на открытии Собрания, потом он ушел из дворца вместе со всей большевистской фракцией), он смеялся «долго, повторял про себя слова рассказчика и все смеялся, смеялся. Весело, заразительно, до слез. Хохотал».

Разгон «учредилки» во многом стал катализатором начала Гражданской войны и распада страны. На Украине еще в апреле 1917 года высшим законодательным органом провозгласила себя так называемая «Центральная рада». После 25 октября 1917 года Рада провозгласила Украинскую народную республику, связанную с Россией федеративными отношениями, но после разгона Учредительного собрания объявила Украину независимым государством.

Все это имеет самое непосредственное отношение к нашему дальнейшему повествованию.

О том, что происходило в Одессе в октябре 1917 года, позже вспоминал известный советский художник и журналист Яков Биленкин-Бельский: «Власти в городе нет. Бродят по улицам стайки бежавшего с фронта офицерства. Где-то заседает никому не нужная демократическая дума. За вокзалом шатаются пьяные гайдамаки. На Пересыпи идут митинги. Бухают одиночные выстрелы. Испуганный обыватель носа не кажет. Движутся одиночные красногвардейцы… Искоса поглядывают друг на друга прохожие, друг друга боятся, никому не верят… В двери Одессы стучится Красный Октябрь».

Двадцать седьмого октября 1917 года репортер «Одесских новостей» отмечал: «В течение вчерашнего дня наблюдалось в связи с событиями в Петрограде большое оживление на всех улицах. Телеграммы брались нарасхват и читались целыми группами, причем происходит оживленный обмен мнениями по поводу того, лучше или хуже станет от перехода власти к большевикам. В итоге большинство выразило желание, чтобы „все это прошло, и кончилась эта невыносимая война“».

Одесса, куда вскоре после Октябрьского переворота в Петрограде, отправился Блюмкин, в декабре 1917 года была провозглашена «Вольным городом». Но Центральная рада объявила Одессу частью независимой Украины. В ответ на это 13 января в городе началось восстание сторонников советской власти. 18 января, после пятидневных уличных боев, была провозглашена Одесская Советская республика. Одесситы откликнулись на это историческое событие анекдотом: «Одесса. Революция. Стук в дверь квартиры. Открывает женщина, на пороге два террориста. „Мы у вас в окне поставим пулемет“. — „Ставьте хоть пушку, но что скажут люди? У меня взрослая дочь, а из окна стреляют совершенно незнакомые мужчины!“».

Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Одесса вступала в один из самых страшных периодов своей истории. За три года революции и Гражданской войны власть в городе менялась около пятнадцати раз. Большевики, немцы, австрийцы, белогвардейцы, украинские националисты, иностранные интервенты, атаманы — «все побывали тут». Погибли тысячи жителей города, а многие навсегда покинули его. Но это всё было потом.

* * *

Блюмкин вернулся в Одессу в конце 1917-го или начале 1918 года. «В Одессе в самом начале 18-го я вступил добровольно в „железный отряд“ при штабе 3-й армии, сначала Румфронта, затем Украинского фронта», — вспоминал он.

Этот самый «1-й добровольческий революционный железный отряд» формировался из матросов, портовых рабочих, анархистов, левых эсеров. Часто встречаются утверждения, что Блюмкин и был одним из тех, кто его формировал. Однако никаких документальных подтверждений этого нет. Более того, пишут, что вместе с Блюмкиным «Железный отряд» организовывал и Мишка-Япончик, и даже утверждают, будто Блюмкин и Япончик были хорошо знакомы и чуть ли не дружили. Насколько это соответствует действительности?