Евгений Матонин - Яков Блюмкин: Ошибка резидента

• Название: Яков Блюмкин: Ошибка резидента
• Автор: Евгений Матонин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03863-9

Короткая жизнь Якова Блюмкина (1900–1929) до сих пор остается вереницей загадок, тайн, «белых пятен», хотя он дружил, враждовал, застольничал со многими литераторами, среди них Есенин, Маяковский, Мандельштам, Георгий Иванов… Одни оставили о нем воспоминания, похожие на памфлеты, другие включили в произведения: «Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи» (Н. Гумилёв). И это — убийство в 1918-м германского посла фон Мирбаха, давшее старт восстанию левых эсеров против большевистского правительства (как принято считать), — единственный факт его биографии, не подлежащий сомнению. Остальные невероятные приключения и обличья Блюмкина — чекист, организатор революции в Персии, «диктатор» Монголии, искатель клада барона Унгерна, военный советник в Китае, советский разведчик-нелегал на Ближнем Востоке, жертва предательства любимой женщины — воспринимаются как мифология, созданная не без его участия. Кем же он был на самом деле — революционером, авантюристом, разведчиком, провокатором, тайным агентом высланного из СССР Троцкого? Евгений Матонин, известный кинодокументалист, автор книг «Иосип Броз Тито», «Никола Тесла» («ЖЗЛ»), предпринял, пожалуй, первую попытку восстановить на основе сохранившихся документов, исторических исследований русской революции, воспоминаний реальную биографию этого колоритного «героя» своего времени, который являл собой все противоречия эпохи великих потрясений.　

знак информационной продукции 16+

---

Другими словами, революцию в Персии надо было формально делать персидскими же руками. Знакомый рецепт — в будущем к нему будут прибегать неоднократно. Однако руководство новой республики буквально набито было «советскими интернационалистами», которые скрывались под различными псевдонимами. В Реввоенсовет «Советской Персии» вошли, к примеру, командир десантных отрядов Каспийской флотилии Иван Кожанов (под псевдонимом Ардашир), комиссар этих же отрядов кабардинец Батырбек Абуков, его жена Матильда Булле, краском Георгий Пылаев (Фазулла). Костяк «Персидской Красной армии» составили советские моряки, командирами назначались азербайджанцы, а начальником Главного штаба армии стал генерал Василий Каргаретели (псевдоним Шапур) — раньше он находился на службе у азербайджанского националистического правительства, но потом перешел на сторону советской власти.

Между тем после первых успехов революция в Северной Персии начала давать сбои. «Персидская Красная армия» должна была совершить поход на Тегеран, но застряла перед Менджилем — ближайшим городом на пути к столице. К тому же одних красноармейцев начинает косить малярия, а других — курение опия. Уже 20 июня встревоженный Троцкий телеграфирует: «Сообщите о ходе персидской революции. Приостановка ее движения — опасный симптом. Только непрерывный натиск смог бы обеспечить быструю победу».

Именно в это время в Персию отправляется Яков Блюмкин.

* * *

В архивах сохранился любопытный документ. Это письмо заместителя наркома иностранных дел Карахана и заведующего отделом Востока Наркоминдела Вознесенского от 17 июня 1920 года, направленное то ли Федору Раскольникову, то ли председателю кавказского бюро ЦК РКП(б) Серго Орджоникидзе.

«Согласно просьбе тов. Раскольникова, переданной им через тов. Кучек-Хана о командировании ему опытных революционеров, в качестве советников по различным областям социалистического строительства, командируем тов. Блюмкина и его жену (медичку[30]), заслуживающих полного доверия. Об их дальнейшей деятельности <распоряжения> и инструкции, применительно к местным условиям, просим дать им на местах».

В Персии Блюмкин получил псевдоним — Якуб-заде. В общем-то, это была уже привычная для него работа революционера-нелегала под чужим именем, хотя и в дружественной среде. В дальнейшем, когда Блюмкин станет уже настоящим разведчиком-нелегалом, персидский опыт ему пригодится.

В чем заключались задачи Блюмкина в Персии? Иногда встречаются утверждения, будто он организовывал Иранскую коммунистическую партию и ее первый съезд. Это не так. Сам Блюмкин писал в марте 1921 года в автобиографии: «По приезде в Персию я сейчас же вступил в только организовавшуюся на Съезде в Энзели Иранскую Компартию, всецело принявшую программу РКП и входящую в III Коминтерн». (Съезд в Энзели открылся 22 июня.)

Ситуация в «Персидской Советской Республике» была к тому времени сложной. Иранское правительство резко протестовало против вторжения советских войск на территорию их страны. Англичане поддерживали Тегеран. В Москве оправдывались, объясняя все самодеятельностью Федора Раскольникова и других командиров.

Между тем части закавказских коммунистов во главе с Микояном, Ломинадзе и Мдивани совсем не нравилась установка Троцкого на дипломатические игры с Англией при помощи революции в Персии. Они на самом деле хотели установить там советский режим. Такой же точки зрения придерживалась и часть руководства РКП(б). Сторонники переворота говорили о необходимости наконец-то «перейти от персидского Февраля к персидскому Октябрю», проводя параллели с событиями в России в 1917 году.

Десятого июля 1920 года «радикалы» решили свергнуть Кучек-хана, так как его правительство, по их мнению, «губит революцию» и ведет «тайные переговоры» с шахом и англичанами. В Энзели прибыли — вряд ли случайно — Микоян и Мдивани.

Утром 31 июля советские военные моряки очень быстро взяли Энзели под контроль. В Реште же переворотом командовал Яков Блюмкин. Вооруженный отряд советских и персидских красноармейцев под его командованием, практически не встречая сопротивления, занял ключевые объекты города Решт. Большинство сторонников старого правительства бежали, некоторые были арестованы.

Бакинская газета «Коммунист» 8 августа 1920 года в заметке «Подробности переворота в Персии» сообщала: «В час ночи, на 31 июля, отряд из ста дженгелийцев[31] под общим начальством тов. Блюмкина получил приказ занять все военные и гражданские учреждения города Решт. Приказ этот был в точности выполнен, и к четырем часам утра все правительственные учреждения перешли в руки новой власти без единого выстрела. Старые русские революционеры — участники Октябрьского переворота восхищены дисциплинированностью революционных персидских солдат. Наутро город принял обычный вид, лавки на базарах открылись».

Еще раньше, 31 июля, Микоян докладывал в ЦК РКП(б): «31-го июля в ночь был совершен переворот в Реште без выстрела и в Энзели. С нашей стороны — двое ранены, арестованы оставшиеся руководители кучуковской партии и объявлена власть революционного комитета Иранской Советской Республики и установлен полный порядок».

Кучек-хан, узнав о заговоре заранее, ушел из города в леса, не желая, как он писал Ленину, «становиться причиной страдания многих невинных лиц». Он сообщал в Москву, что останется там до тех пор, пока не будет «установлена истина».

«Коммунисты, англичане, деспотическое шахское правительство будут для нас равны, и мы будем сопротивляться им всем во имя защиты родины, защиты персидского народа и охраны прав… — писал он в одном из своих воззваний. — Если российское советское правительство будет хорошо осведомлено о том, что здесь происходит, оно несомненно воспрепятствует деятельности этих господ (коммунистов. — Е. М.)».

Власть в «Советской Республике» перешла в руки «Революционного комитета Ирана» из восьми человек во главе с левым республиканцем Эхсануллой. Естественно, Комитет полностью зависел от советских большевиков.

«В состав Ревкома, — сообщал Микоян в Москву, — вошли 4 персидских коммуниста и столько же членов левой группы. Программа правительства: организация Иранской Красной Армии по типу российской и поход на Тегеран, уничтожение феодальных повинностей и удовлетворение насущных нужд трудящихся города и деревни».

Эта программа, безусловно, импонировала Блюмкину. Она казалась ему по-настоящему революционной. Да, революция в Европе пока не получилась, зато буквально на его глазах она совершалась в древней Персии, и он, террорист, не так давно убивший германского посла ради разжигания этого «революционного пожара», теперь лично участвовал в событиях исторического значения. Блюмкину было чем гордиться. Да и чувствовал он себя там увереннее, чем в Москве, где всерьез боялся получить пулю от своих же бывших товарищей по партии. А тут если уж погибать, то, по крайней мере, за дело революции.

В Персии у него было множество дел и обязанностей. Так во всяком случае утверждал он сам. «Товарища Якуб-заде» будто бы ввели в ЦК Иранской компартии и даже назначили секретарем ЦК. В одной из автобиографий Блюмкин писал: «В ЦК партии я являлся ответственным работником, будучи заведующим отде<лом> по раб<оте> в деревне, председател<ем> агитационной комиссии, членом комиссии по созыву персидск<их> предст<авителей> на Съезд Народов Востока, редактором газеты и т. д. По поручению партии я вел не менее ответственн<ую> работу в военной области (нач<альник> курдск<ого> отряда, военком Штаба Персидск<ой> Армии, раб<отник> Поарма и т. д.)». Поарм — это Политический отдел Штаба «Персидской Армии».

Новое «революционное правительство» решительно приступило к «экспроприации буржуев и кулаков в деревне» и тут же получило то же, что и в России, — сопротивление крестьян и мелких собственников. А их в Персии было большинство. «Благодаря этому мы оказались лишенными в Персии всякой почвы и опоры, очутились в роли только пришлых иноземцев-завоевателей и тем создали возможность для англичан занять положение спасителей персидского народа от надвигающихся на них насильников и грабителей», — признавал президиум бакинского филиала Коминтерна.

К тому же положение на фронтах обстояло не лучшим образом. В августе фактически провалился новый поход на Тегеран. Войска шаха при поддержке англичан начали контрнаступление. Уже 18 августа 1920 года Ревком Ирана умолял советских товарищей прислать «полторы тысячи абсолютно надежных русских красноармейцев», так как «только немедленная присылка русских частей может спасти положение».

Троцкий, чей «предварительный план» удара по «антибольшевистской цепи государств» в Азии осуществлялся в Персии, к тому времени, видимо, понимал, что попытка пока не удалась, и выступил за то, чтобы воздержаться от отправки дополнительных сил в Иран. «Центральная задача Республики — разбить Врангеля, — писал он. — Ни один солдат, ни один патрон не должен быть отвлечен от этой работы». Но отправлять солдат и патроны все же пришлось.