Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

• Название: Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
• Автор: Танит Ли
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032666-1, 5-9713-0685-5, 5-9578-2735-5

…Молва о славных деяниях Ральднора — мага и меченосца — летит из королевства в королевство.

Уже сейчас ему, герою-одиночке, незаконному сыну короля Перворожденных Висов и жрицы черной Богини-Змеи, нет и не может быть равных.

Но существует смутное предсказание — однажды Ральднор обретет ИСТИННОЕ МОГУЩЕСТВО.

И тогда содрогнется ВЕСЬ МИР!

Трилогия «Висские войны» в одном томе.

---

От дверей изменения были совсем незаметны. Но ближе к стройному камню обнаружилось начало тайны. Лицо, изящная шея, фонтан волос проступали, освобожденные из каменного плена.

Серебряные девушки, которых продавали в Овечьем Переулке, чем-то походили на нее. Но они словно пребывали в сладостной дремоте — а замершее в мраморе создание стояло на пороге пробуждения. Прекрасная нечеловеческая девушка, вырванная из замерзания в снегах, вся белоснежная, с кожей, волосами и глазами, как у женщины-эманакир, одной из Лишенных Тени, восставшей из зимней земли.

Белизна Хамоса — она так и стояла у Йеннефа перед глазами в тот день, около четырех.

Это был черный город, построенный из местного камня. Белый мрамор привозили с севера, и здесь он не использовался. Белизна заполняла его изнутри — предметы обстановки, украшения, одежды и сами обесцвеченные горожане. Сейчас в Хамосе и окрестностях не осталось жителей Равнин с волосами темнее, чем самые светлые из белокурых. Несколько чаще встречались золотые глаза — но намного реже, чем глаза цвета льда. Змей в Хамосе было едва ли не больше, чем людей. Резные, они обвивали колонны и притолоки; сделанные из эмали — украшали шеи, запястья и щиколотки. А живые клубились в трещинах стен, выползали на мостовые погреться на солнце. Для любого Виса, убившего змею, существовало особое наказание — ему отрубали палец на той руке, что нанесла удар. Это была своеобразная шутка — у героя Ральднора, как известно, не хватало одного пальца.

Иногда в Хамосе можно было увидеть и Виса, но все они бывали тут проездом. Здесь имелось лишь несколько постоялых дворов, готовых разместить их, и им разрешалось посещать только определенные места города. Для тех, кто хотел поклониться Анакир, в храмах были предусмотрены внешние дворы с постаментом без статуи. Ходил слух, что в Хамосе и других святых местах больше не осталось изображений богини. Здесь воспринимали ее силу и волю через пламя, горящее перед алтарем.

Равнины по большей части не выглядели скованными страхом перед воинственностью эманакир, который стал обычным во всех прочих местах. Что же до Хамоса, то он не принадлежал миру. Хотя говорили, что тут существуют оккультные школы, они скрывались, и если колдовством и пользовались, то признаков этого не было заметно. Здесь отсутствовали даже шансарская магия и ваткрианская мистика, распространенные в храмах богини в Междуземье, равно как в Вар-Закорисе, Кармиссе и Ланнелире…

Написав три письма, Регер сразу же отправился на квартиру, которую снимал. Йеннеф пошел за ним. По молчаливому согласию они прекратили обсуждение пыток и других тревожащих вещей. Йеннеф строил планы, как отделаться от Галутиэ, но тоже не говорил об этом. У Регера оставались дела, которые надо было завершить до отъезда.

В последующий час они обменивались рассказами о землях, где бывали, и событиях прошлой жизни, которых было много больше, чем они решились доверить друг другу во время первой встречи. Им больше не казалось неправильным оставаться вместе, но это еще не стало естественным.

— Оставь браслет гильдии на руке, он скроет змеиную мету. На севере имя Амрека все еще проклинают.

Йеннеф числился на службе у Высшего совета Дорфара. Он совершил многое, но ничто не стало вехой в его жизни. Прогулка по горам около Ли-Диса была одной из его давних утрат. Йеннеф собрал несколько вариантов легенды, которая привела его туда, и повторяемость манила его сильнее, чем вера.

— Говорят, что там, в одной из горных долин, разбилась небесная колесница эманакир. Эту историю можно услышать даже от вардийских солдат на границе, когда они изрядно выпьют. Я знаю, я там служил. Это древняя сказка и явно заимствованная. Представь себе — магическая колесница в небесах! Крылатая, может быть… В Дорфаре тоже есть подобные рассказы. Драконы, которые принесли Висов на землю и сделали их королями. Ладно, я не верил в это, но мне казалось, что у дерева выдумки должен быть какой-то корень. Я хотел поймать за хвост свою удачу, найти драгоценный клад. Месяцами я лазил вверх-вниз по этим забытым богами утесам, а потом все же нашел свое сокровище — Тьиво. Но так и не отыскал никакой колесницы…

«Никаких вех, кроме одной», — думал Йеннеф. Плоть и кровь. Все странствия и дела окончились неудачей. Годы улетали, как кости, брошенные в игре. И теперь уже сам Регер играет в собственные игры, потому что однажды был очарован девушкой с Равнин и попал  в ловушку другой легенды, дырявой, как решето.

Но они оба должны пережить все это. И снова Йеннеф не возражал. Он помнил, как его собственный отец в тех редких случаях, когда им удавалось поговорить, только и делал, что пытался навязать ему свой опыт.

Ланнец ушел на час раньше Лидийца. На прощание мужчины пожали друг другу руки. Тщетный жест, ведь им было не дано поддержать друг друга. В конце концов, они и так сделали больше, чем могли.

«Его мать мертва. Я не должен отвечать за него перед ней, — со злой иронией подумал Йеннеф. — Ни за кого, ни перед кем».

Регер сидел на скамье перед Залом Гильдии художников.

После дождя полдень вступил в силу и навалился на Мойю, словно пытаясь наверстать упущенное. Небо полыхало ярким цветом, белые ломти жары и черные тени исполосовали площадь. То же чувство сходства — или восстановления, — которое настигло его в мастерской Вэйнека, когда дорфарианец ворвался в верхнюю комнату…

Когда медный колокол гильдии пробил четыре часа, Регер увидел одинокую фигуру, которая, насвистывая, шла к нему неторопливой легкой походкой. Но нет, это была поступь настороженного кота, и там, под аркой, ждали около зеебов еще около десяти подонков.

— Регер, — сказал Галутиэ, приятно удивившись. — Надо же, Регер из Ли-Диса.

Регер встал, и тот сразу стал ниже. Но Галутиэ, долго имевший дело с Йеннефом, умел использовать это.

Береговая дорога вела на север, мимо крепости, к границе. На мили пути в обе стороны она просматривалась солдатами. Поэтому нищий продавец горшков на пегом зеебе не пытался выбраться на дорогу, пока ворота Мойи не закрыли на ночь.

Йеннеф, разбросавший по всему городу ложные улики, не имел не малейшего желания двигаться к горизонту и попасть в объятия дорфарианца. Тем не менее незадолго до полуночи, устав продираться сквозь ветки и шипы, он с удовольствием заметил огонь лагеря не более чем в трехстах шагах от обочины.

— Сладких снов, — пожелал Йеннеф, обращаясь к извращенной душе спящего Галутиэ. И почувствовал, как скатились с плеч два десятка лет, словно он мог вернуться назад. Но ему оставался только путь вперед, в горы, и стыд, что Тьиво выросла худой и высушенной, растратила жизнь и умерла в Иске.

* * *

Вэйнек проснулся с наступлением темноты. Он уснул в кресле, которое принес наверх, поставив около неоконченной работы по мрамору. Было еще не слишком поздно. За окном мастерской горели освещенные окна, шум засыпающего города убаюкивал своей равномерностью. Такая же ночь, как и любая другая.

Но белый мрамор поблескивал в темноте, мучая его. Он сел, чтобы подумать над ним, и уснул.

Вэйнек поднялся из кресла, притягательного, но не слишком удобного, и зажег в нише светильник со стеклянной крышкой. Взяв его в руки, он позволил свету и тени поиграть на белой девушке, упрятанной в лед. Но внутренний шепот вещи исчез. Он уснул и не смог удержать его. Как легко тело побеждает разум…

Теперь лишь отсвет огня бился, словно пчела, на мраморном лице.

Вэйнек снова накинул покрывало, как всегда делал Регер, чтобы защитить работу от пыли. Долго ли ей ждать, брошенной создателем?

Огонь в лампе успокоился, выровнялся. Вэйнеку вспомнился мойхийский детский стишок:

Задуй лампу —
Где же пламя?
Зажги лампу —
Вот и пламя.
Пламя, пламя,
Где ты таишься?
Откуда приходишь,
Куда возвратишься?

Без сомнения, Элисси будет разучивать этот стишок со своими детьми. Он видел ее за девять сумерек до свадьбы, идущую вместе с желанным Чакором в храм Анакир, чтобы сделать приношение.

Пламя, пламя, где ты таишься?

Каждая жизнь распускается свежим побегом и потом вянет. Но огонь в лампе загорается снова и снова, рождаясь из другой искры.

Пламя, пламя…

Прекрасно зная лестницу и весь дом, а потому не нуждаясь в свете, скуповатый Вэйнек задул лампу.

От Вар-Закориса до Тадды

Глава 18. Сделки

В сумерках окованные медью створки Синих ворот Заддафа закрывались под пение труб. Каждый раз на закате производилась эта церемония, а на рассвете ворота открывали с такой же торжественностью. Это был вардийский обычай, ибо Заддаф, новая столица Старого Закориса, был насквозь вардийским городом. Теперь здесь правил наместник, а короли уплыли домой, за море. Однако ворота оставались памятником завоевателям — их украшали пятидесятифутовые статуи могучих Ашкар, вардийских Анакир, а поверхность стены, выложенная плиткой с фиолетовой глазурью, была видна с расстояния двух миль в обе стороны.