Вильям Козлов - Жало Скорпиона

• Название: Жало Скорпиона
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: КОВЧЕГ: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современная проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-87639-091-7

«Самое страшное, что породило постперестроечное время, — это появление в России преступников, приезжающих в города и села со всех концов некогда великой, а ныне распавшейся на отдельные «княжества» страны, чтобы грабить русских людей на их земле, в собственном доме», — с горечью размышляет герой романа подполковник Артур Князев.

Трудные, порой неразрешимые вопросы поднимаются автором, а его герои не только размышляют над ними — они яростно противостоят преступному миру.

* * *

Подполковник органов безопасности Артур Князев. Бескомпромиссен, беспощаден и порой жесток, за что и получил прозвище "Скорпион". Заплатил за это смертью близких. Истекающая кровью душа удесятеряет силы…

---

«Эх, Нинка! — с тоской подумал Михаил, уж в который раз за сегодняшний день вспомнив Кристину. — Лучше бы ты поменьше раскрывала свой ротик на улице... Вот в постели — это другое дело!» — и, не удержавшись, хмыкнул.

— Ты чего? — подозрительно взглянула на него Нинка, уже поднявшаяся на несколько ступенек.

— Да вспомнил этого... твоего вшивого Курка.

— Сколько раз тебе говорить, что он не мой! Когда ты его в тот раз вырубил и вышвырнул на лестничную площадку, он перестал, слабак, для меня существовать. Пришел нынче в магазин — я тебе побежала звонить, а он — за мной...

— Что о нем толковать? — пожал плечами Михаил. — Был Курок и нет Курка. Мои парни вправят ему выбитую челюсть на место, а тебя он будет за версту обходить, если ему ноги из задницы не выдернут...

— С кем я связалась? — вздохнула Ниночка, резво поднимаясь по железобетонным стершимся ступенькам и вертя попкой перед глазами Хруща. — Кругом воры, хулиганы, бандиты, убийцы! А куда же подевались в нашей стране честные, порядочные люди?..

Глава девятнадцатая КРАСИВОЕ И БЕЗОБРАЗНОЕ РЯДОМ

Артур с Кристиной возвращались с выставки Ильи Глазунова. Монументальные полотна отца и сына Глазуновых произвели на них сильное впечатление, да и картины других молодых художников — учеников метра — понравились. Народу было не так уж и много, так что они могли без всякой спешки побродить по залам. Князеву и раньше нравился цикл картин Глазунова на исторические темы, нравились ему и иллюстрации к романам Достоевского. У него дома стояли два-три альбома с репродукциями картин Ильи Глазунова.

Идея посетить выставку на площади Искусств принадлежала Кристине. Побывавшие на ней ранее программистки из «Аиста» несколько дней толковали о картинах известного художника и его учеников.

— Ты обратил внимание, что, кроме картин сына Глазунова — Ивана, выставлены работы дочери или внучки? — сказала Кристина. — Неужели талант родителей продолжается в детях?

— Я слышал и другое: природа, сотворив гения, продолжительное время отдыхает на его потомстве, — усмехнулся Артур. — Возьми родословные Пушкина, Толстого, Достоевского. Никто из многочисленных родичей не был отмечен творческим талантом.

— А Дюма и его сын? — возразила Кристина.

— Значит, не бывает правил без исключений.

— В прошлом году я была на выставке молодых современных художников, — стала рассказывать Кристина. — Кого только там не выставили: кубистов, формалистов, неоимпрессионистов! И не было ни одной картины, чтобы оставила по себе память, как полотна Глазунова, а сколько восторженных статей появилось в петербургской прессе! Но ведь это бездарная мазня, Артур! Или нас за дураков считают, выдавая эту дикую халтуру за настоящее искусство, или... или я чего-то недопонимаю?

— Ляпать пригоршнями краски с палитры на холст и малярной кистью размазывать, конечно, легче, чем выписывать пейзажи, лица, детали, как это делают Глазунов и его ученики, — ответил Князев. — Я не только не понимаю формалистов, но и не принимаю. Мне противно видеть эту мазню. Даже из всех прошлых модернистов я более-менее признаю лишь знаменитых французов — Дега, Ренуара, Тулуза де Лотрека, Ван Гога. Нравится Сальвадор Дали — этот хоть и создает невиданных чудовищ, но делает это с исключительным мастерством, недоступным ремесленникам и эпигонам.

— Дали? — покачала головой Кристина. — Он нравится тебе потому, что ты увлекаешься фантастикой. Я думаю, он смог бы гениально проиллюстрировать любой роман Стивена Кинга.

— Кинг, как писатель, мелковат для Дали, — возразил Артур.

День стоял на редкость солнечный для ноября. Они пересекли Невский и через арку Главного штаба вышли на освещенную полуденным солнцем Дворцовую площадь. Пользуясь погожим днем, здесь щелкали фотоаппаратами многочисленные туристы. Красивые фирменные автобусы с тонированными окнами дожидались их на стоянке. Покрытые патиной бронзовые скульптуры на крыше Зимнего дворца, казалось, помолодели под лучами холодного ноябрьского солнца.

А на Миллионной улице они стали свидетелями ныне обычной в Санкт-Петербурге сценки: мимо них резво пробежал худощавый черноволосый парень в кожаной куртке и синих кроссовках, нарочито толкнул плечом солидного немолодого мужчину, прилично одетого, с дипломатом в руке, и, не оглядываясь, побежал дальше, у арки круто свернул во двор и исчез, а на тротуаре остался пухлый желтый бумажник, который тут же поднял похожий на первого молодой мужчина, тоже в кожаной куртке, и тоже черноволосый и черноглазый. Поднял, пощупал и стал его совать под нос прохожему с дипломатом, говоря при этом с сильным южным акцентом:

— Посмотреть надо, что там? Уронил или бросил чалвек? Давайте посмотрим? Вроде бы доллары? Зачем мне одному? Вы тоже видели? Поделим, дорогой?

Пожилой мужчина явно растерялся: стоял напротив черноволосого и не знал, что делать. Но так уж устроена человеческая натура, что любопытство возобладало над осмотрительностью: вслед за черноволосым он покорно зашагал к ближайшей подворотне — именно туда и повел его за собой молодой кавказец, подбрасывая бумажник на ладони. Очень похоже поступают с упрямым ослом, остановившимся посредине дороги: хозяин, пятясь задом, приманивает осла клочком сена, зажатым в руке. Есть даже такая картина в Эрмитаже.

Когда они скрылись в подворотне, Артур, пробормотав: «Ну и дубина!» — попросил Кристину подождать на тротуаре и тоже бросился вслед за ними. Что там происходило, молодая женщина не видела, только спустя несколько минут из арки выскочил без кепки и дипломата солидный гражданин и визгливо заорал:

— Да что же это за проклятое время: среди бела дня грабят, приставляя нож к горлу?!

Прохожие пугливо шарахались от него и переходили на другую сторону улицы. Ни один не остановился, не поинтересовался, что случилось. Расхожая в цивилизованных странах фраза: «Чем я могу вам помочь?» в России пока неприменима. Вскоре из подворотни вышли Артур и черноволосый парень в кожаной куртке. И без того удлиненный синий подбородок его стал еще длиннее, причем загнут в одну сторону, и легкой синевой заплывал глаз. Вслед за ним, чуть не наступая ему на пятки, шел Князев. В руке, обтянутой лайковой перчаткой, держал длинный нож с красивой рукояткой.

Ничего не понимавшая Кристина смотрела на него широко распахнутыми синими глазами. Из переулка от набережной Невы выскочил милицейский «уазик» с двумя крутящимися мигалками. Пожилой мужчина выбежал на проезжую часть и энергично замахал обеими руками. «Уазик» резко затормозил, оттуда вылезли усатый сержант и старшина в серых шинелях, перепоясанных кожаными ремнями с кобурами.

— Заманили в подворотню, — жестикулируя, стал рассказывать им пожилой мужчина без кепки. Редкие седые волосы, казалось, топорщились на висках. — Нож к горлу и стали требовать деньги, отобрали дипломат и это... часы сняли с руки. «Командирские».       

— Кто? — равнодушно спросил старшина            — плотный мужчина с хмурым лицом. Не заметно было особенной радости и на физиономии молодого сержанта. Этот был худощавым и высоким.  

— Вон тот бандит! — кивнул на задержанного Князевым парня в кожанке седовласый. — А второй, черненький, убежал, тот, кто толкнул меня и подбросил под ноги бумажник...

— А-а, все ясно! — ухмыльнулся сержант с пышными светлыми усами, как у запорожского казака. — Сказали: давайте глянем, что там в кошельке?

— И черт меня дернул, — смутился солидный гражданин, наконец сообразивший, что его провели, как младенца. — Проклятое любопытство.

— И жадность, — весомо вставил старшина, переведя взгляд с пострадавшего на злобно блестевшего черными глазами грабителя.

— Если бы не этот товарищ, — кивнул на Князева очень уж разговорчивый седой гражданин, — и пальто сняли бы, сволочи! Правильно генерал Лебедь на днях по телевидению заявил, что преступников нужно как бешеных псов, без суда и следствия, на месте расстреливать! А у нас с ними цацкаются. Ну чего с Кавказа приехали к нам? Воровать, убивать!..

— А что у вас в дипломате? — перебил его старшина.

— А-а, да ничего особенного... Стихи.

— Стихи? — удивился тот.

— Понимаете, я поэт, — скромно заявил пожилой мужчина, внешне мало чем отличающийся от преуспевающего бизнесмена. — Тут неподалеку, на Миллионной, находится редакция журнала «Аврора», вот я и нес туда свои стихи... — Он круто развернулся, бросился к все еще стоящему рядом с Артуром грабителю и гневно вырвал у него из рук свой дипломат.

— А вы... — начал было усатый сержант, оборачиваясь к Князеву.

— Я шел... — Артур взглянул на Васильеву, — с дамой и все это видел. Разыграли сценку прямо у нас на глазах. Пока я с этим вооруженным подонком справлялся, его земляк убежал, ну, который бумажник подбросил.