Георгий Бовин - Дети Земли

• Название: Дети Земли
• Автор: Георгий Бовин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1960

Научно-фантастическая повесть, написанная до начала эпохи космических полётов, рассказывает об экспедиции советского космического корабля на Венеру.

---

— Насколько я помню, в году Венеры около 288 земных суток? — спросила Галя Капитанскую дочку.

— Верно.

— Значит, в её году лишь девять дней? Вот так год!

— И совсем не девять!

— Ну хорошо, не совсем девять, чуточку меньше. Что ты придираешься к мелочам?

— Хорошая мелочь — целые сутки! Да ещё когда их всего неполных восемь!

— Девять!

— Неполных восемь!

— Ага, вот я тебя и поймала! — Галя с торжествующим видом схватила логарифмическую линейку. — Смотри: 288, делённые на 32,4, равны 8,88. Значит, всё-таки около девяти?

— Так, так. А что такое 8,88?

— Как что? Число венерных суток в году!

— Врёшь!

— Фу, Маша, не люблю я твоих выражений!

— А я — твоих ошибок. 8,88 — число звёздных суток!

Галя сразу прикусила язык.

— А что такое звёздные сутки? — заинтересовалась Ольга Александровна.

— Это время оборота планеты вокруг оси. А солнечные, обычные сутки — это время от полудня до полудня.

— А разве это не всё равно?

— Нет, конечно! Солнечные сутки больше звёздных. Чтобы стать по отношению к Солнцу в то же положение, что и предыдущий полдень, планета должна повернуться на целый оборот да ещё на угол, на который она переместилась за сутки, по орбите. Земля за это время проходит дугу меньше градуса, поэтому разница между солнечными и звёздными сутками на ней всего четыре минуты. Венера же за свои солнечные сутки перемещается по орбите почти на 46 градусов, и они длиннее звёздных на четверо с лишком земных суток.

— Так сколько же в конце концов времени длятся солнечные сутки на Венере? — вскричала окончательно сбитая с толку Ольга Александровна.

— 36,5 земных солнечных суток!

Ольга Александровна схватилась за голову…

Галя поняла свою оплошность задолго до конца Машиных поучений. И на этот раз Капитанская дочка оказалась непогрешимой.

Так был установлен наклон оси и продолжительность суток на Венере. Их величина не удивила астрономов «Урана», но тем не менее они были взволнованы до предела: подтверждались ранние догадки и предположения.

Очень медленное вращение Венеры наряду с достаточно большим наклоном оси вызывало чрезмерное нагревание её летнего полушария и дневной стороны, в то время как зимнее полушарие и её ночная сторона сильно переохлаждались. Чудовищные ветры стремились уравнять температуру между нагретыми и холодными областями планеты.

Как ни странно, но нужно было ждать, что на зимнем полушарии планеты климатические условия окажутся не менее суровыми, чем на Земле. Однако это, как и многое другое, требовало подтверждения. В ближайшие часы Венера должна была раскрыть перед путешественниками свои самые сокровенные тайны.

Глава 6 У ЦЕЛИ

Мир был бы слишком тесен, если бы он не доставлял материала для исследований мудрецам всего мира.

Сенека

Чем ближе подлетал корабль к полюсу, тем всё хуже и хуже работал магнитный компас.

Настал момент, когда его картушка беспомощно заметалась в котле нактоуза. Очевидно, корабль проходил вблизи магнитного полюса планеты. Пришлось держать «Уран» на курсе исключительно по космическому гирокомпасу. Когда магнитная буря кончилась, корабль уже мчался к экватору.

Внизу по-прежнему тянулась унылая коричневая суша, местами гладкая, местами испещрённая стадами плоских красно-коричневых валунов. По ней в одинаково отлогих берегах струились мутные ручьи и реки, ещё более усиливавшие однообразие пейзажа.

В этой части Венеры, куда поступало сравнительно мало тепла извне, не было устрашающих ураганов, которые так поразили путешественников при первом знакомстве с планетой. Но всё же по земным масштабам ветер был сильным.

Неожиданно впереди снова показалось море. Оно ничем не отличалось от покинутого несколько часов тому назад.

— Ну вот, суша и позади. Как же мы её назовём? — спросил Николай Михайлович у Белова, стараясь сделать простодушную мину, отчего его лицо перекосила неопределённая гримаса.

— Мне кажется, что самое правильное — назвать её по месту расположения: Южным материком, — ответил Игорь Никитич, с удивлением наблюдая за ужимками Николая Михайловича и стараясь понять, куда он клонит.

— А почему бы вам не присвоить ей чье-нибудь имя? — вкрадчиво спросил Синицын, в свою очередь следя за Беловым.

— Что-то я вас плохо понимаю, Николай Михайлович! — произнёс Игорь Никитич, пряча улыбку. — Назвать новую землю именем кого-нибудь из членов экипажа — нескромно, а присваивать ей имя учёного, не имеющего прямого отношения к открытию, — значит оказать и ему и себе величайшее неуважение.

Синицын удовлетворённо кивнул и открыл было рот для нового «коварного» вопроса, но тут из фотолаборатории пулей вылетела Галя, держа в руках проявленный снимок.

Оглядевшись, она бросилась к Игорю Никитичу.

— Смотрите, смотрите, ведь это растения! — закричала она, тыча пальцами в фотографию.

Игорь Никитич осторожно взял ещё мокрую карточку. С неё смотрел унылый ландшафт Южного материка. Но острый взгляд учёного сразу схватил особенность снимка. Плоские камни, на глаз более светлые, чем окружающий грунт, на снимке были почти чёрными.

Снимок переходил из рук в руки. Даже Максим, ведущий корабль, бросил на него беглый взгляд.

Константин Степанович кашлянул, взял Галю за руку и, старомодно расшаркиваясь, торжественно произнёс:

— Уважаемая Галина Семёновна! — Галя даже вздрогнула от столь официального вступления! — Позвольте мне первому принести вам мои искренние поздравления по случаю открытия вами растительности на Венере!

— Но, Константин Степанович, вы же сами меня учили делать такие снимки с Марса, — ответила раскрасневшаяся Галя.

— Учить было моё дело, но вам никто не поручал делать их здесь. Они — ваша инициатива, вы первая поняли, что на них изображено. Поэтому вам принадлежит и честь этого замечательного открытия.

Друзья окружили Галю, наперебой поздравляя её с успехом. Последним подошёл Игорь Никитич.

— От души поздравляю вас, Галочка, с большой удачей! Я…

Игорь Никитич остановился, видимо подбирая выражения. Он стоял, не выпуская Галиной руки, с нежностью и глубокой затаённой грустью глядя в её добрые, доверчивые глаза.

— Я бы отдал всё на свете, чтобы понять, почему вы так… — Игорь Никитич не смог докончить фразы, которая, может быть, рассеяла бы непонятное тёмное облако, которое всё время висело между ними и лишало их отношения простоты и естественности.

Неожиданно корабль начал стремительно проваливаться, и люди повисли на поручнях, Впереди закачался смерч. Чтобы избежать столкновения, Максим так круто положил «Уран» на крыло, что могучий корабль задрожал, а путешественники покатились по полу.

Как только «Уран» выровнялся, все разбежались по местам. Белов сел в командирское кресло, а Сидоренко на всякий случаи принял дублирующее управление.

«Уран» снова вступал в полосу бурь. На этот раз опасность была несравненно большей, так как внезапно надвинулись сумерки, которые быстро сменились кромешной тьмой. Мрак был наполнен ветром и влагой.

В помощь радару были включены прожекторы. Вскоре под низко летящим кораблём замелькала суша — родная сестра виденной прежде. По мере приближения к экватору буря усиливалась.

Вдруг впереди возник приятный голубоватый свет. Игорь Никитич приказал выключить прожекторы. Все, кроме ведущего корабль Сидоренко, столпились у окон.

Суша кончалась. Впереди расстилалось безбрежное море. Но какое море! Вся вода насквозь светилась ярким лунным светом. Тяжёлые валы набухали и разливались каскадами мерцающей ртути. Даже летящие по воздуху клочья пены испускали сияние. Казалось, море было покрыто полупрозрачной вуалью из светящихся кружев. Там, где волны разбивались о берег, вырастали замки, сотканные из лунных лучей. Достигнув туч, они на миг застывали и беспорядочно рушились, чтобы тут же снова восстать.

Всё море искрилось, сияло, фосфоресцировало. Свет, испускаемый водой, был настолько силён, что в неосвещённой кабине темнота сменилась полумраком. Только небо, покрытое низко нависшими тучами, было густо-чёрным. Световой игры моря оно не отражало и казалось зловещим. Кромка прибоя уже час как осталась позади, а корабль по-прежнему мчался над светящимся океаном, среди всплесков жидкого огня. Но вот постепенно сияние стало уходить в глубину, меркнуть и, наконец, исчезло бесследно.

Корабль вступил в северное, зимнее полушарие планеты. Наружная температура падала с каждой минутой. Тучи спускались всё ниже, заставляя «Уран» всё время маневрировать. Лучи прожекторов то и дело обламывались, упираясь то в клок низкого облака, то в завиток гигантской волны. Если бы не радар, продолжать полёт в этой грозной тьме было бы невозможно.