Геннадий Казанцев - Страна Лимония

• Название: Страна Лимония
• Автор: Геннадий Казанцев
• Издательство: ИПЦ «Маска»
• Жанр: О войне
• Год: 2010

Эта книга — своего рода приглашение войти в обыденный мир рядовых сотрудников спецслужб некогда могущественного государства — Советского Союза. В мир, в котором, как ни досадно, нет места подвигу, где нет брутальных героев, в котором война — всего лишь рабочая обстановка оторванных от Родины офицеров элитного подразделения КГБ СССР. В то же время это, пожалуй, первая попытка осмысления Афганской войны через призму юмора и военного фольклора, скомпонованных в форме приключений обычного сотрудника спецслужб в условиях будничной оперативной работы и боевых действий. Да, всё, что изложено в книге, — чистой воды вымысел, если даже хотите — ложь. Но, с другой стороны, это истинная правда, основанная на множестве реальных курьёзных происшествий. Автор лишь попытался выстроить из мозаики разрозненных сюжетов целостную сюжетную линию, чем-то перекликающуюся с «Похождениями бравого солдата Швейка» Я. Гашека. Насколько ему это удалось — может судить только читатель.

---

Докурив сигарету, Герман перешёл к чтению письма от жены. Через минуту он улыбался, по нескольку раз возвращаясь к бесхитростным признаниям в любви, описаниям шалостей пятилетнего сына и наказам беречь себя. Стало совсем хорошо, когда прочёл о друзьях, которые забегали в гости и, как могли, выручали его семью. А тут ещё, оказывается, звонили с работы, дескать, вернётся супруг — готовьтесь к новоселью.

Герман снова встал, с наслаждением закурил очередную сигарету и, прихватив фотографию сына с его же рисунком, вышел из палатки. Глядя на своего ребёнка, любящий отец окончательно раскис. На него с фотографии большущими глазами смотрел светловолосый херувимчик в костюме с короткими брючками, из которых торчали тоненькие ножки в нитяных колготках. Сын пытался улыбаться в камеру, но оставался грустным. «И на хрена я только на эту войну записался? — снова расстраиваясь, заскулил про себя офицер. — А ну как сын вырастет — станет таким же оболтусом, как и я, и, не дай Бог, на свою войну поедет». Детский рисунок немного его успокоил. На нём был изображён он сам с ночным, без ручки, горшком на голове, в окружении двух танков, похожих на сложенные друг на друга сардельки. В трёхпалых руках родитель держал палку с алым полотнищем и автомат, явно прорисованный кем-то из взрослых. Из его левой куриной ноги рос цветок, а правая была намертво пригвождена саблей, свисавшей с хилых покатых плеч. «Похож, определённо похож, — подумал впавший в приятную меланхолию капитан. — В этой стране Лимонии только такие и могут воевать».

Вернувшись в палатку, Герман окунулся в бурное обсуждение прочитанного знатоками эпистолярного жанра. Неукротимый Крестов вдруг стал слащаво-сентиментальным, совал всем в нос каракули своего Андрюшеньки и с объективностью Дон-Кихота описывал неземные добродетели своей Дульцинеи, с которой вот уж скоро год как был в разводе. Малышкин завёл теоретический спор о том, что ни одна нормальная женщина не может прожить и полгода без мужика, поэтому предлагал желающим помощь в избавлении от рогов. Мамонт, сидя на перевёрнутой бочке, ему оппонировал, заверяя, что его жена — только на любителя, ибо не всякому одолеть её 120 кило живого веса. Малышкин тут же завёлся и даже вспомнил, что спал и не с такими, после чего обидевшийся гигант пообещал засунуть его в бочку, на которой сидел. Озабоченный Игорь Евтушенко, немного смущаясь, расспрашивал сослуживцев о методах борьбы с внематочной беременностью.

Как-то само собой разговор перешёл на более злободневные темы. Было решено поставить наконец-то бочку вниз дном и затворить в ней брагу, тем более что погода уже наладилась, а днём припекало по-летнему. Самым простым оказалось перевернуть бочку. Затем пошли трудности. Огромная деревянная посудина изрядно рассохлась, и в первый день её так и не удалось наполнить. Зато палатка утопала в грязи. Пришлось отнести бочку в арык, где она за два дня и дошла до кондиции.

Закладку производили всем миром. Сахара, что был припасён на кухне, не хватило, пришлось ехать на базар. Там же купили сухофрукты. В бригаде обменяли три нитки бус из тигрового глаза на килограмм живых дрожжей.

Первое время бочка вела себя почтенно. Днём третьего дня огромный пузырь прорвался сквозь сусло, утробно лопнул и своим тошнотворным откатом возвестил винокуров о начале зарождения хмельного напитка. Тут же на базар была послана делегация, которая разыскала жестянщика, обещавшего по предложенным эскизам собрать самогонный аппарат. Афганец, получивший предоплату, долго тянул с заказом, пока «каскадёры» не заметили, что в дуканах то тут, то там стали появляться в свободной продаже запретные изделия, собранные по их чертежам. Наконец, лукавый жестянщик закрыл свою мастерскую и слинял в неизвестном направлении. А между тем брага, чувствуя наступление лета, наливалась крепостью.

С каждым днём становилось всё теплее и теплее. В начале апреля был очищен и запущен в эксплуатацию бассейн. Аптекарское поле зазеленело и вскоре расцвело бело-розовыми бутонами целебного мака. Вся живность страны Лимонии торжествовала. По Самархелю ползали гады, по стенам и окнам уютных домиков ловили насекомых шустрые гекконы. У арыков на расплодившихся лягушек и жаб охотились вараны. По углам палатки пищали мыши, в кухне хозяйничали крысы, а ночами в арыках плескались какие-то крупные животные, похожие на выдр. Но больше всего проблем доставляли насекомые.

Первыми пошли в наступление вши и блохи. Вероятнее всего, их занесли преданные делу революции агенты. Герман в который раз замечал необычное поведение своих источников, которые, стоило им появиться в «доме свиданий», тут же запускали руки в мошну своих широких шароваров и начинали яростно чесаться. В начале апреля, за день до своего рождения, он снял с головы свою первую вошь.

С педикулёзом расправились самым решительным образом, после того как на очередном совещании услужливый капитан Гаджиев на глазах у всех снял с шеи полковника Стрельцова жирного кровососа. В тот же день были проведены масштабные банные и парко-хозяйственные мероприятия. Напуганные насекомыми, каскадовцы посбривали бороды и коротко постриглись. Мамонт, как строптивый боярин, от услуг брадобреев отказался. Виктор Колонок, лишившись атрибутов лешего, этим не ограничился и попросил побрить его наголо. По завершении процедуры, которую с блеском провёл капитан Репа, бывший леший встал из-под груды шерсти совершенно преобразившимся. Герман тут же признал в нём гашевского Швейка, сходство с которым усиливали мясистый нос, добродушная лопоухая физиономия, ласковая улыбка и участливые с искринкой глаза.

Герман отказался от помощи парикмахера, работавшего без устали полдня. Он не стал сбривать усы, но с бородой распрощался. Привыкший к электробритве «каскадёр» сильно порезался. С лёгким чувством брезгливости он трогал вдруг ставшую такой нежной кожу, глядел с отвращением в зеркало, откуда на него смотрел худой подросток, истекающий кровью. «Давай сфотографирую, — предложил Фил, — будет чем пугать пленных, если вздумают молчать».

Следующими оккупантами стали блохи. Откуда они появились — никто сказать не мог. Но за считанные дни эти неподкованные твари стали, словно черти, прыгать по кроватям, столам и, конечно же, по голым телам офицеров «Каскада». Полковник Стрельцов в очередной раз объявил всеобщую мобилизацию, но, пока готовились к отражению врага, «каскадёры» успели вдоволь натешиться с вредными насекомыми.

Герман вспомнил, что где-то читал, будто блохи не выносят дыма. Так оно и оказалось. Движимый интересом к хитроумным экспериментам, он раскурил две сигареты, засунул их в рот тлеющими концами и стал выдувать дым на солдатское одеяло. Дым медленно заполнял экспериментальный полигон, сползая с краёв. Через считанные минуты маленьким скакунам стало дурно, и они принялись прыгать, вырывая белые столбики из колышущегося над кроватью тумана. Сначала экспериментатор в испуге отшатнулся, но потом всё это ему показалось забавным. Герман поддал «пару» — и кровать ожила. Столбики то возникали, то испарялись. «А ещё говорили, что на Марсе нет жизни», — прокомментировал он футуристическое действо, разворачивающееся на его глазах.

Эксперимент привлёк зрителей. К Герману потянулись товарищи. Чувствуя их любопытство, он ловким щелчком послал вылетевшую блоху на соседскую кровать. Репа страшно возмутился. Вторую блоху он уже отбил обратно Стивеном Кингом. И тут всё началось. Взрослые дети, засунув чуть ли не по пачке сигарет в рот, гнали дым на свои одеяла, после чего, разбившись на пары, с азартом играли ошалевшими блохами в пинг-понг. Наигравшись вволю, офицеры приступили к тотальному уничтожению несчастных насекомых.

Ссора

Финалом борьбы с кровососами стала генеральная стирка, глажка и полная дезинфекция палаток. Вернее, поутру брезентовые жилища просто разобрали и разложили, как и одеяла с простынями, на солнце. Уставшие санитары разлеглись на панцирных сетках своих кроватей, подставив под ещё не жаркое солнце молочные тела.

Настроение загорающих было отменным. Пребывающие в безделье «каскадёры» обменивались шутками по поводу проведённой кампании, «полоскали» начальство, травили анекдоты, в общем, делали всё, что могут делать молодые мужчины, лежащие на кроватях, собранных в одну кучу. В эти счастливые минуты Герману и в голову не могло прийти, что всего лишь через несколько минут он превратится в изгоя общества и на целый день испортит свои отношения с товарищами.

Герман, прикрыв панамой лицо, тихо посапывал, обласканный косыми лучами солнца. Разговоры среди друзей-товарищей постепенно стихали. Казалось, ещё пять — десять минут, и всё погрузится в утреннюю дрёму. Однако совершенно неожиданно донёсся звук далёкого взрыва и вслед за ним — ровный скрежет летящего реактивного самолёта. Народ зашевелился. Капитан Репа приподнял голову и, сотворив ладонью козырёк, стал вглядываться в небо.