Геннадий Казанцев - Страна Лимония

• Название: Страна Лимония
• Автор: Геннадий Казанцев
• Издательство: ИПЦ «Маска»
• Жанр: О войне
• Год: 2010

Эта книга — своего рода приглашение войти в обыденный мир рядовых сотрудников спецслужб некогда могущественного государства — Советского Союза. В мир, в котором, как ни досадно, нет места подвигу, где нет брутальных героев, в котором война — всего лишь рабочая обстановка оторванных от Родины офицеров элитного подразделения КГБ СССР. В то же время это, пожалуй, первая попытка осмысления Афганской войны через призму юмора и военного фольклора, скомпонованных в форме приключений обычного сотрудника спецслужб в условиях будничной оперативной работы и боевых действий. Да, всё, что изложено в книге, — чистой воды вымысел, если даже хотите — ложь. Но, с другой стороны, это истинная правда, основанная на множестве реальных курьёзных происшествий. Автор лишь попытался выстроить из мозаики разрозненных сюжетов целостную сюжетную линию, чем-то перекликающуюся с «Похождениями бравого солдата Швейка» Я. Гашека. Насколько ему это удалось — может судить только читатель.

---

— Поймаем, поймаем американцев, товарищ полковник, не сомневайтесь, — крикнул кто-то из задних рядов.

— Итак, товарищи офицеры, — водружая очки на место, продолжил Стрельцов, — имеем достоверную информацию ХАДа о наличии трёх военных советников США в квадрате...

Капитан Гаджиев услужливо ткнул указкой в карту.

— Ага... Вот именно... Именно в этом квадрате. — Стрельцов склонился к карте, поднял очки и, шевеля губами, попытался прочесть название населённого пункта про себя. — Джан... Джанбаз...

— Джанбазхейль, товарищ полковник. Это на востоке от их главной базы Тура-Буры, — помог старику майор Белоусов.

— Тура-Буры, — одними губами беззвучно повторил старый партизан название базы.

Тут же со своего места соскочил капитан Гаджиев:

— Короче, товарищи офицеры! Вопрос решённый. Завтра в семь утра сводный отряд первой и второй группы при поддержке взвода пограничников выезжает на аэродром. Руководителем операции назначен майор Белоусов. В восемь ноль-ноль четырьмя бортами при поддержке штурмовых вертолётов отряд вылетает на юг и ориентировочно в восемь-сорок десантируется на прилегающую к Джан... Джанбаз...

— Джанбазхейлю!

— Спасибо... то есть десантируется вблизи Джан... Джанбаз... Ну, вы поняли!

«Великий Хурал», улыбаясь и оживая, утвердительно закивал головами.

— Прошу подготовить оружие, боеприпасы и медикаменты... на всякий случай, — добавил полковник Стрельцов. — А сейчас — всем в столовую. Уже дважды кашу разогревали.

«Леший» и коммунизм

В столовой Герман оказался напротив вчерашнего «песняра», который сменил его на посту. Бородатый леший мрачно жевал овсяную кашу, запивая её компотом. Увидя устремлённый на него взгляд, леший оставил ложку и с вызовом спросил:

— Что надо?

— Да так... Ты меня не помнишь?

— Помню... вчера из Кабула прилетел.

— Да нет! А как я тебе пост сдавал — не помнишь?

— Извини, друг, вот этого не припоминаю, — вытаскивая из бороды хлопья овса, признался леший.

— Герман, — протягивая руку сменщику, представился молодой человек.

— Виктор Колонок, — пожимая протянутую руку, ответил бородач.

— У нас что, одни Викторы в отряде? — перебирая в памяти новых знакомых, удивился Герман.

— Этого добра хватает, — согласился он. — Для полной «Виктории» над духами, понимаешь... — Сосед с самым подходящим для Афганистана именем минуту помолчал и, наклонившись к собеседнику, спросил: — Герман, кстати, а я вчера ночью ничего такого не делал?

— Нет, — слукавил молодой человек. — Разве только песню спел, и то — не до конца.

— Тут такое дело... — и бородач, оглянувшись по сторонам, перешёл на шёпот, — я пистолет потерял.

— Искал?

— Всё вокруг поста обшарил! — в отчаянье признался Колонок.

— Пошли со мной, у меня тут кой-какие соображения есть, — подбодрил его Герман.

Оба ночных караульных быстро запихали в рот остатки каши, допили компот и дружно направились на пост. Ещё раз перетряхнули старый матрас и прошлись по близлежащим кустам — всё тщетно. У Германа оставался единственный вариант: он держал в голове песню лешего о Ясе, который косил какую-то «конюшину». Поэтому он первым пошёл по одной из трёх извилистых дорожек, сходящихся у старого матраса. Место временной лёжки пьяного «песняра» нашлось сразу. Первое, что бросилось в глаза, — подсумок с четырьмя автоматными рожками.

— Твой? — спросил подошедшего Герман.

— Мой! Ети его мать! А я про него и думать забыл... — обрадовался Виктор. — А вот и пистолетик! — с выражением полного счастья в голосе закончил поиски напарник.

Подняв пропавшие вещи, Колонок засунул пистолет за пояс, надел подсумок на ремень и подошёл к Герману. Герман, сотворив скромное выражение лица, приготовился принимать благодарности. Но такого он просто не ожидал: леший сгрёб благодетеля в охапку, троекратно облобызал, размазывая на его лице остатки каши, застрявшие в бороде.

— Дай тебе Бог многие лета! — закончил счастливый бородач церемонию. Отойдя на шаг, он торжественно осенил Германа крёстным знамением и, наконец, поделился своими страхами.

— Милай, ты ж меня от позора спас! Найди это кто другой — мне криндец! За неделю из партии и органов вышибут! Идём, я тебя спиртиком угощу!

— Спасибо, в следующий раз. Мне к завтрашней операции готовиться надо.

— Летишь? — полуутвердительно спросил Колонок и, дождавшись кивка в знак согласия, продолжил: — Зря это всё. Наши командиры сами только недавно прибыли. Горячатся, а ситуации не просекают.

— Что так?

— Полковник наш — мужик, конечно, хороший, душевный даже, да только война эта — не его. Он ещё в той, Отечественной, как застрял, так и выбраться не может.

— А капитан Гаджиев?

— Карьерист он, Герман, — подходя к палаточному городку, высказал свои соображения Виктор, — обыкновенный сопляк, пороху не нюхал. Кто его толкает — не знаю. Вот погоди, вернётся Крест, начнём работать.

— Кто такой Крест? — удерживая полог, поинтересовался Герман.

Офицеры вошли в брезентовый домик второй группы и уселись за пустым столом с разбросанными костяшками домино. В палатке никого не было.

— Крест — это Серёга Крестов из Ташкента, — продолжил новый знакомый. — Он в прошлом году разработал самую масштабную операцию против «духов» в Тура-Буре и освободил двести заложников. Тебе это что-нибудь говорит?

— Ага.

— Вот когда Крест, Лях с Мамонтом через пару недель из отпуска вернутся, тогда и порядок будет, а пока — пусть начальство потешится, в бирюльки поиграет.

Виктор грузно поднялся со стула, сбросил сбрую с подсумком на кровать. На брезентовом пологе у её изголовья висел целый иконостас фотографий. Герман подошёл и начал вежливо разглядывать.

— Семья?

— Да, как видишь.

— Жена красивая... А дети в тебя пошли.

— Идти-то им больше некуда! — хохотнул счастливый глава семейства.

— А это твой отец? — спросил Герман, наткнувшись на фотографию симпатичного мужчины с выразительным лицом.

— Нет, не мой. Это отец всех белорусов.

— Машеров, что ли? — сообразил Герман.

— Он, родимый. Жаль, пожил мало. Прикончили его.

— Как же так! Сказали — ДТП... Вроде как его машина в самосвал въехала.

— А ты больше уши развешивай! — слегка обозлился Виктор. — На других соплежуев из Политбюро даже велосипедом не наедешь, а тут, понимать, самосвал в кустах!

Герману вдруг в голову пришла простая мысль: настоящая свобода слова бывает только на войне! Здесь, в Афганистане, всех будто прорвало. Родимые пятна социализма так и пёрли из глоток, и заткнуть их, видимо, не было никакой возможности.

— В Минске был? — спросил Колонок.

— Нет ещё, не доводилось.

— А на Олимпийских играх в Москве?

— Был. Сидел в Кунцеве, охранял гандболистов.

— Ну и как? Коммунизм видел?

— Да, точно, — признался Герман, — наверное, это и был коммунизм!

— А у нас в Минске уже давно коммунизм! — запальчиво воскликнул Виктор. — Потому что все работают. Мы сборочный цех Советского Союза.

— Извини, Витя, слышал уже. Работают все — и узбеки, и хохлы, и казахи с грузинами. Только русские ни хрена не делают. Наверное, поэтому у нас в магазинах сметану через край разливают, а в Киеве ложка в той же сметане сутки стоять может. Я, Витёк, только в Тернополе на Украине впервые пиво разливное попробовал. Из бочки ручным насосом качали. Пена шапкой стояла. Может, и в Риге все без продыха работают? А у них что ни шаг — то кафешка, что ни два — ресторан. Колбасы — десятки видов. А у нас — «Докторская» да «Любительская». Весь N-ск — один сплошной завод, все улицы копотью засраны, а наш Академгородок — это же половина отечественной пауки. Только жрать нечего! Ты когда-нибудь в очереди за молоком стоял, так, чтобы за час до открытия магазина...

— Ладно, Гера, уймись, — спохватился бородач, смущённо жуя отвислые усы. — Может, ты и прав. Давай лучше к завтрашней операции готовиться.

Герман согласился и пошёл в свою палатку.

Подготовка к операции

На базе уже вовсю кипела работа: Конюшов модифицировал кобуру, орудуя перочинным ножиком. Вырезав очередной кусок, он цеплял кобуру на ремень и проверял, насколько быстро может выхватить пистолет. Трудяга Фил перематывал цветной изолентой автоматные рожки, скрепляя их попарно. В Германе ещё бурлила обида за земляков, которые пили сметану и ни разу в жизни не видели бочковое пиво.

— Фил, — придрался он к бывшему «коммунальщику», — ты что фигнёй маешься!

— Что? — не понял Олег, который по мере роста бороды и усов всё больше и больше походил на Хо Ши Мина.

— Зачем ты их связываешь?

— Так удобнее. Смотри, — с этими словами Филимонов снял уже собранный двойной магазин и, перевернув его, попытался пристегнуть к автомату другой стороной. Вышло не сразу, но Олегу демонстрация показалась убедительной. Герман взял его автомат в руки, повторил манёвр, однако результатами остался недоволен.