Мордехай Рихлер - Всадник с улицы Сент-Урбан

• Название: Всадник с улицы Сент-Урбан
• Автор: Мордехай Рихлер
• Издательство: Текст, Книжники
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: ISBN 978-5-7516-1024-1, ISBN 978-5-9953-0159-2

Мордехай Рихлер (1931–2001) — один из самых известных в мире канадских писателей. Его книги — «Кто твой враг», «Улица», «Версия Барни» — пользуются успехом и в России.

Жизнь Джейка Херша, молодого канадца, уехавшего в Англию, чтобы стать режиссером, складывается вроде бы удачно: он востребован, благополучен, у него прекрасная семья. Но Джейку с детства не дает покоя одна мечта — мечта еврея диаспоры после ужасов Холокоста, после погромов и унижений — найти мстителя (Джейк именует его Всадником с улицы Сент-Урбан), который отплатит всем антисемитам, и главное — Менгеле, Доктору Смерть. Поиски мстителя сводят Джейка с криминальными типами, из-за чего он в силу нелепых случайностей попадает под суд.

Благодаря сплаву тонкого лиризма, искрометного юмора и едкого сарказма многие критики считают «Всадника с улицы Сент-Урбан» лучшим романом писателя.

---

— Совершенно верно!

Тут Гарри поманил дебелого краснолицего мужика к себе поближе. И, понизив голос, спросил:

— А как насчет кашицы между пальцами?

— О чем вы?

— Думаешь, и она у них пахнет приятнее, чем у тебя? Или у меня.

Педикюрщик расхохотался:

— Во сказанул! Ну, дает! Ну, ты шутник! — Но глаза у него при этом забегали.

— А ты собирай ее. Ее же можно продать, не думал об этом? Вот, скажем, сведет тебя судьба с Элизабет Тейлор, так одна грязь из-под ее ногтей принесет тебе кучу денег.

— Ну-ну, нехорошо так. Не надо говорить гадости, не стоит, сэр.

— Да потом еще сами ногти. О ногтях подумал бы! Их можно хранить как память. Джон Кристи, между прочим, дергал у своих жертв лобковые волоски и хранил потом в жестянке из-под нюхательного табака.

— Все, довольно. Вполне достаточно.

— А то еще их пердеж. Тебе и это в голову не приходило? — Гарри не унимался, теснил педикюрщика, загонял в угол. — Их гребаный пердеж — ведь он же втуне пропадает! Если бы ты брал с собой на работу герметичный мешок и быстренько бы им — раз-раз! — ты бы так чертову кучу денег заработал! Вот Мерилин Монро, к примеру, взять: ведь ее нету больше, сдохла. А был бы у тебя ее пердеж в непроницаемом для воздуха контейнере…

— Я не хочу вас больше слушать! И не слушаю.

— Ты угодливая пакостная мразь! — выпалил Гарри и сшиб с него котелок. — Ты меня слышишь? Угодливая мразь!

9

Лето…

Слоняясь под вечер по Сохо, Джейк зарулил в «Нош бар»[224], решил подкрепиться сэндвичем с копченой говяжьей грудинкой. Разок с аппетитом куснул, но едва успел заглянуть в биржевой раздел «Ивнинг стэндард» (акции «Эс&Пи-кэпитал» без изменений, а вот у «Пан австралиэн» что-то опять период спада), как внимание само собой переключилось на пузатого американца в кримпленовом костюме. Жена американца в мини-юбке (все-таки зря она в нее втиснулась!) прижимала к груди путеводитель «Лондон от А до Z». Американец раскрыл толстый, полный банковских карт бумажник, в котором промелькнуло, в частности, удостоверение международной медицинской страховки с группой крови владельца; достал бумажку в один фунт и шлепнул ею о ладонь официанта.

Официант смерил его недобрым взглядом.

— Если не ошибаюсь, — подмигнув, проговорил он, — сдачи мне причитается двадцать четыре шиллинга?

Скажите вашему боссу, — нимало не смущаясь, продолжил американец, — что я такой же, как и он, галицианер.

— Морти, Морти, ну перестань! — со смешком одернула его жена.

И сочная грудинка во рту у Джейка сразу же стала кожаной подметкой. Сердце екнуло, и до Джейка дошло окончательно: пришел! опять тут как тут! — проклятый туристский сезон.

Каждое лето у деятелей американского и канадского шоу-бизнеса, обосновавшихся в Лондоне, на обычные жизненные тяготы накладывается куча дополнительных. Обычные это путаница с налогами, интриги, некомпетентность местных кадров, нахальство нянек и домработниц, мотовство жен с их неуемным шопингом (из «Харродса» прямиком в «Фортнум», оттуда в «Эсприз»), проблемы с выбором подходящей школы для ребенка. Кроме того, попробуй-ка смирись с отсутствием настоящей пастрами и маринованных помидорчиков в условиях смога и незатихающей битвы с художником и костюмершами, а главное, изматывающего холода. И к этому вдобавок с приходом лета авиалайнеры и пароходы начинают извергать на Лондон орды туристов — твоих же собственных настырных родственников и друзей, давно забытых одноклассников и армейских сослуживцев (век бы не вспоминать их), которые теперь превращают телефон, столь милый и безобидный в течение всей зимы, в орудие пытки. Потому что нет такого иностранца, который, позвонив, не расстилался бы, ожидая содействия в приобретении театральных билетов и соучастия в походе по ночному Лондону: «Ты знаешь, шут бы с ним со всем прочим, но больно уж по лондонским пабам пройтись хочется! По пабам и по бабам, которые там свингуют, а? Что скажешь, дружище?» Да и домой чтобы их пригласили, это они тоже не прочь: «Янкель! Да неужто ты не сказал еще своей прынцессе, что приехал дядя Лабиш? Она у тебя пироги-то хоть печь умеет?»

Такого рода диалоги с туристами, да плюс необходимость выслушивать их впечатления и жалобы… — что поделаешь, этот кошмар приходится выдерживать год за годом. Ты соглашаешься (опять, в который раз уже!), подают элегантное такси, и вот оно уже мчит вас мимо вежливых бобби — впрочем, со скоростью гораздо меньшей, чем если бы дело было в Нью-Йорке или, как в случае с Джейком, в том же Монреале. «Смотри-ка ты: я вижу, здесь еще не утратили способность наслаждаться жизнью!»

Н-да. С другой стороны, нельзя не признать, что мужики в котелках смотрятся смешновато, сервис в отелях ужасен, быстро отпарить костюм просто негде, чванливый британский выговор режет ухо, а уж как эти бритты ненавидят всех американцев! Завидуют.

«Да ведь и то сказать: ясно, что тут мы не дома!»

Да, тысячу раз да. И тем не менее никто не жалеет, что пустился в это путешествие. Весьма, конечно, не дешевое, зато как расширяет кругозор! — мир становится день ото дня все меньше, одна глобальная деревня… Но в следующий раз все-таки лучше не пытаться втиснуть столько стран в три недели. «Но уж „Америкэн экспресс“ везде на высоте! Тут ничего не скажешь».

К тому же лето чревато угрозой со стороны всякого рода шнореров[225] и бывших местных, уехавших, но не успевших толком закрепиться в Новом Свете. А потому до чего же славно, до чего упоительно топ-менеджерам из экспатриатов (особенно коллегам по шоу-бизнесу: не все же вовремя успели смыться в Жуан-ле-Пен или Дубровник) бывает собраться вместе в воскресенье с утреца на партию в софтбол, подобно тому как когда-то на Малабаре потомственные раджи — тоже ведь довольно узкий кружок — ходили, бывало, друг к другу в гости, чтобы под сенью тропической листвы сыграть в крикет.

Воскресный утренний софтбол в лесопарке Хэмпстед-хит — мероприятие неоспоримо приятное. Мало того, это своего рода ритуал.

Мэнни Гордон прикатил аж из самого Ричмонда — выехал в девять ноль-ноль, кинув в багажник ловушку для мяча и термос, заправленный мартини; на лысую макушку нахлобучил твидовую кепку, а к сиденью рядом с собой пристегнул старлетку, с которой провел прошлую ночь. Си Бернард Фарбер, живший в Хэм-Коммоне, заехал по пути за Элом Левином, Бобом Коэном, Джимми Грифом и Меиром Гроссом, которые поджидали у дверей студии Мери Квант на Кингз-роуд. А Mo Ганновер — тот с раннего утра переполошил весь штат отеля «Коннот»: не столько тем, что загремел с лестницы, сколько экипировкой: он был в фуражке, джинсах и футболке; в одной руке софтбол, в другой мемориальная, личная бита Бейба Рута[226].

Однажды на эту их воскресную сходку специально из Рима прилетел Зигги Альтер; хотите верьте, хотите нет, примчался ради одной только зарядки, которую способны дать эти девять иннингов!

Из Марлоу-он-Темз на своем двухместном спортивном «мазерати» прикатил Фрэнки Демейн. Лу Каплан, Морти Кальман и Сай Леви, как всегда, явились с женами и детьми. Монти Тальман, который, заведя двадцатилетнюю подружку, стал бдительно следить за здоровьем, повадился приезжать из Сент-Джонс-Вуда на велосипеде. В свекольного цвета спортивном костюме заметный издали, он частенько успевал сделать еще восемь-девять кругов по стадиону, прежде чем компания окончательно соберется.

Джейк чаще всего в лесопарк добирался пешком (благо он рядом — всего в шести милях от Трафальгарской площади), неся в хозяйственной сумке под свежим номером «Обсервера» бейсбольную ловушку и три бейгеля с копченой лососиной — чтоб было чем себя побаловать в перерывах. Некоторые из таких воскресных вылазок, как и сегодняшнюю — кто знает, быть может, на какое-то время и последнюю, — они с Нэнси предпринимали вместе, взяв с собой и детей: пусть тоже приобщаются — пока хоть посмотрят.

Вспомнилась воскресная игра 28 июня 1963 года. На момент ее начала расстановка сил была такая:

КОМАНДА ЭЛА ЛЕВИНА

Мэнни Гордон………шорт-стоп

Си Бернард Фарбер………2 база

Джимми Гриф………3 база

Эл Левин………центр. аутфилдер

Монти Тальман………1 база

Зигги Альтер………лев. аутфилдер

Джек Монро………прав, аутфилдер

Шон Филдинг………кетчер

Алфи Робертс………питчер

КОМПАНИЯ ЛУ КАПЛАНА

Боб Коэн………3 база

Меир Гросс………шорт-стоп

Фрэнки Демейн………лев. аутфилдер

Морти Кальман………прав. аутфилдер

Сай Леви………2 база

Mo Гановер………кетчер

Джонни Роупер………центр. аутфилдер

Джейсон Сторм………1 база

Лу Каплан………питчер

Джейка в числе пяти-шести прибывших либо с опозданием и с тяжкой похмелюги, либо заведомых чайников, посадили на скамью запасных. Определили ютилити-филдером, то есть на поле будут вызывать по мере надобности. Он сел с «Компанией Каплана». Стояло прекрасное, почти безоблачное утро, однако, оглядевшись, Джейк пришел к выводу, что вокруг слишком много жен, детей и прочих всяких кибицеров[227]. Но еще хуже, что рядом явно назревало возникновение сообщества, которое Зигги Альтер называл «клубом первых жен киношника» или «галеркой алиментщиц», — сборище этих дам, покуда вроде бы мирное, но явно чреватое чем-то неприятным, расположилось на траве позади «дома».