Мордехай Рихлер - Всадник с улицы Сент-Урбан

• Название: Всадник с улицы Сент-Урбан
• Автор: Мордехай Рихлер
• Издательство: Текст, Книжники
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: ISBN 978-5-7516-1024-1, ISBN 978-5-9953-0159-2

Мордехай Рихлер (1931–2001) — один из самых известных в мире канадских писателей. Его книги — «Кто твой враг», «Улица», «Версия Барни» — пользуются успехом и в России.

Жизнь Джейка Херша, молодого канадца, уехавшего в Англию, чтобы стать режиссером, складывается вроде бы удачно: он востребован, благополучен, у него прекрасная семья. Но Джейку с детства не дает покоя одна мечта — мечта еврея диаспоры после ужасов Холокоста, после погромов и унижений — найти мстителя (Джейк именует его Всадником с улицы Сент-Урбан), который отплатит всем антисемитам, и главное — Менгеле, Доктору Смерть. Поиски мстителя сводят Джейка с криминальными типами, из-за чего он в силу нелепых случайностей попадает под суд.

Благодаря сплаву тонкого лиризма, искрометного юмора и едкого сарказма многие критики считают «Всадника с улицы Сент-Урбан» лучшим романом писателя.

---

Сто двадцать два человека к ответу приложили по чеку на двадцать пять долларов; из этих чеков только восемнадцать оказались липовыми, и Додик поспешил в банк, угрожая сменить кредитное учреждение, если ему сей же момент не выдадут новую ссуду.

На «Еврейском Х*е» Додик Кравиц сделал пятьдесят тысяч долларов чистыми законной прибыли, да еще и внес туда Джейка — бесплатно, по старой дружбе, как восходящее светило телережиссуры, которое такими темпами, глядишь, скоро воссияет и по другую сторону нашей большой волнистой лужи.

Люка к тому времени в Торонто уже не было — последнюю неделю в Канаде он решил провести на озере с родителями. Джейк на последний вечер в Торонто запланировал обед в ресторане с Ханной, но ты, Додик, — сказал он, — ты, если хочешь, давай, присоединяйся тоже.

Уверенно шагая к первому миллиону, Додик все же чувствовал, что в его жизни чего-то не хватает. В его квартире со встроенным баром, стену за которым украшал подсвеченный с обратной стороны витраж с изображением канканящих девиц, — квартире шикарно обставленной, оборудованной высококакачественной аудиосистемой и телефоном в ванной, — вечно царил кавардак. Всюду вонючие носки и грязные рубашки. В раковине горы немытой посуды. По углам засохшие колбасные огрызки. А больше всего донимала необходимость по-прежнему питаться в ресторанах либо довольствоваться закусками из кулинарии. Совсем извелся! Ничто не заменит домашнюю пищу — куриный бульончик, кнышес, фланкен[176]. Мечталось иногда и о жене — чтоб вся из себя была, но при этом хеймеше[177]. А то ведь что толку даже с миллиона, если жрать приходится всякий дрек, вечера просиживать в одиночестве, а потом либо дрочи на сон грядущий, либо вызывай по телефону поблядушку, у которой там еще от прежнего клиента мокро. У-y, триппероносицы! Девицы, с которыми он позволял себе расслабляться, хороши на уик-энд в Баффало, но чтоб с такой показаться в загородном клубе «Пайн Вэлли», — да ни в жисть!

Чтобы я, да женился, она должна
Быть прелестнее розы, Луне равна,
Разодета должна быть и в пух, и в шелк,
Чтобы я, как лопух, под венец пошел;
Чтобы бюст и диплом, и крутая родня —
Лишь такой впору мужем назвать меня[178].

Ханна пребывала в грусти, весь вечер чуть не плакала, несмотря на то что Джейк пообещал ей прислать денег на поездку в Лондон к нему в гости, — глядишь, чем черт не шутит, вдруг даже на премьеру его первого фильма!

— Из этой страны, от этой тундристой погоды все бегут! Сначала Джо, теперь ты… — И она рассказала ему историю, которую Барух привез из своих странствий, байку, услышанную от испанского матроса. — Знаешь, откуда взялось название этой страны? Перекочевало с карты конкистадоров, покорявших Перу. Один из них взял карту двух Америк и написал на месте неисследованных пространств севернее Великих Озер: Aqui está nada[179]. Потом это сократилось до aqui nada. Так и получилось слово Канада.

Эх, Барух, Барух.

— Когда у него бывали приступы сильных болей, — продолжила она, — (ну, то есть после того, как ему отняли ногу) он держался только на ненависти к братьям. Ага, говорил он, помрут — хороните их с палками, чтобы, когда придет Машиах, проще было прокопать себе ход наверх. Только вот хрен им в зубы! — и давай злобно ругаться. Так и вижу, как они гниют под шестью футами глины — святоши чертовы, лицемеры, и, если кто из вас возьмет у них хоть грош, брошу и прокляну!

После ампутации ноги Барух вернулся в Йеллоунайф, шахтерский городок, где родился Джо, купил закусочную, но тут же потерял и ее, и все, что у него было, спекулируя горными отводами.

Иногда он мог неделю не ночевать дома, и я, не переставая, то плакала, то ругалась. А когда в конце концов являлся, то непременно с бутылками и со своими гоише негодяями. Войдет, по заду меня хрясь, сверток окровавленный в руки сунет, и я, как была в слезах, иди на кухню, готовь всей этой шантрапе трефное: потроха всякие, свиные отбивные… А он давай будить Джо, да и Дженни тоже, целует их, щиплет, перед всеми хвастает, передает из рук в руки. С Джо пижамные штанишки спустит, схватит его и кричит: «Во! Во! Вот шлямбур будет, когда вырастет, вот еврейский шлямбур, — прячьте дочек!» А то даст Дженни хлебнуть пива и смеется, когда она его выплевывает, а Джо сунет в рот сигару и подожжет… При этом нам не позволялось никуда уйти — требовал, чтоб мы там с ними все сидели, вместе пили и ели с этими его дружбанами, пока он не затеет с кем-нибудь из них борьбу. Спорим, среди вас нет такого, кто мог бы уложить этого одноногого еврея на лопатки! А то иногда вдруг в отключку выпадет, и тогда его приятели — им же неловко передо мной — потихоньку, один за другим уходят, а мне на прощание любезностей наговорят: мол, Барух силой затащил их в дом, а вообще, он черт знает, прямо, что за чудило.

Барух перевез семью в Торонто, где родился Арти, там кое-как жили, через пень в колоду — иногда ему удавалось втереть какому-нибудь простачку никчемный участок горной разработки, пробавлялся и акциями, но все по мелочи. Завел любовницу и снова тяжко запил. Джо забрал Институт барона де Хирша, поместили в приют. Сбежал. Кончилось «Мальчиковой фермой». Ханна сбежала в Монреаль, где буквально кинулась в ноги бабушке Джейка и дяде Эйбу.

Так Ханна с тремя детьми, вспоминал Джейк, подремывая под стук колес поезда Торонто-Монреаль, и оказалась водворена в квартирку без горячей воды на улице Сент-Урбан. Получила и денежное пособие.

Джейк попрощался с матерью, пообещав из Лондона писать регулярно. Сходил навестить отца и дядьев, рассказал про Ханну (хотя они не очень-то и спрашивали) — дескать, с ней все в порядке, и все время старался как-нибудь навести их на разговор о Барухе, который, когда его бросила любовница, обосновался где-то в трущобах Каббеджтауна, в барачного типа развалюхе на берегу заваленной мусором речки Дон.

— На пиво и бобы он все же кое-как зарабатывал, — сказал отец Джейка, усмехнулся и покачал головой. — Занялся продажей газет около офисных центров, потом посуду мыл в ресторанах. Последнее копыто он отбросил в сорок шестом, ты знаешь, наверное.

— Да знаю! — начиная закипать, отозвался Джейк. — Вот это я как раз очень хорошо знаю.

Дядя Эйб, недавно удостоенный звания «Советника Королевы» — с обещанием еще больших почестей в дальнейшем, иронически улыбнулся.

— Тебе еще многое предстоит понять, Джейк. — Подумал, потрепал по волосам десятилетнего Ирвина и добавил: — Вот, познакомься-ка с моим парнем. Учителя изумляются. Они никогда ничего подобного не видали. Ирвин может на память перечислить названия всех сорока восьми штатов Америки.

Это Джейка взбесило окончательно. Обрушился на дядьев с бранью, упрекал в самодовольстве, пенял им, что вот, бросили родного человека, обрекли на одинокую смерть в убогом бараке, а Джо, единственного Херша, который действительно воевал в Испании, так и вовсе со свету сжили. Дядья только посмеивались. Потом с горячностью, вполне, впрочем, оправданной, заверили, что любой (ну, или почти любой) Херш имеет возможность получить работу либо у одного, либо у другого из них, но этим распалили Джейка еще сильнее. Он им сказал, чтобы имели в виду: рано или поздно он где-нибудь с Джо пересечется — хотя бы и в Англии, откуда тот прислал последнюю весточку, или, может, в Израиле. И тогда уж он его не бросит, как его дядья бросили Баруха. Наоборот, сделает все, чтобы помочь.

Так, сам того не сознавая, Джейк взял Джо под защиту, тем самым связав с ним свою судьбу.

Книга третья

1

Жеребец ржет, пятится, заставляя Всадника взять его в шенкеля. Мало-помалу успокаивается. Они все еще наверху, в горах, на опушке густого леса. Всадник обозревает поросшую кустарником долину, ищет уходящую в джунгли едва заметную тропу — она должна быть где-то тут, между Пуэрто-сан-Винсенте и пограничным фортом «Карлос Антонио Лопес».

Или вот Франкфурт. Всадник в составе суда под председательством судьи Хофмайера.

Свидетель узнает Менгеле.

— Ну да, вот так же точно он стоял и тогда — сунув большие пальцы за ремень с кобурой. А еще я помню доктора Кёнига, но, к его чести, должен сказать, что он всегда заранее напивался, как и доктор Роде. Менгеле — нет, ему это было не нужно, он мог и в трезвом виде…

Доктора Менгеле заботил женский барак.

— …Зачастую женщины лакали из своих мисок как собаки; единственный источник воды был рядом с отхожим местом, эта же тонкая струйка служила и для того, чтобы смывать экскременты. Туда женщины ходили пить или пытались взять немного воды с собой, набрав в какую-нибудь емкость, и здесь же рядом их товарки по несчастью сидели над отверстиями сортира. И постоянно, непрестанно надзирательницы избивали их палками. А эсэсовцы из охраны прохаживались туда-сюда и за всем этим наблюдали.